Увы, что-то с этой композицией у народа не заладилось с самого начала. Сначала Дроссель с Джун едва не поцапались на стадии аранжировки, выясняя, кому из них вступать раньше. Потом выяснилось, что, по мнению всех байконуров, у Долли слишком высокий для этой песни голос.
- Интонируй, спускайся ниже, - раз за разом твердил Дроссель. – Попытайся перейти в нижний регистр. Иначе ты звучишь как бензопила «Дружба», аж пломбы ноют.
Долли честно пыталась. Но заканчивалось всё, как правило, тем, что репетицию она завершала, чуть ли не хрипя, и мчалась за своим «лекарством», запасы которого мы с Джун не забывали регулярно пополнять. Наша солистка выпивала, смакуя, наперсток джина, а потом молчала до конца вечера, замотав шею в красивый шерстяной то ли платок, то ли шарф.
- Что-то нифига не аллилуйя, - качал головой Сан Саныч. – Так наша микро-алкашка и вовсе себе голос посадит. В прошлом году пришлось с фониатром восстанавливаться, как бы и в этом году на те же грабли не напрыгнуть.
- Может, побережем её тогда? – спросил Руди, чьи рыжие лохмы назойливо торчали во все стороны, придавая ему вид сельского простака. – До очередного концерта не так много времени. Она профессионал, в ноты попадет, когда вступать – знает. А мы будем продолжать сыгрываться. Домино молодцы, репертуар наш быстро осваивают. Но все равно: вместе мы ещё маловато звучали. Нам бы привыкнуть друг к другу, чтобы никаких неприятных неожиданностей не было.
- Сколько раз повторять, - с кислой физиономией сообщил Фрозен. – Не зови нас с Бульдогом Домино! Хоть мы и друзья, но мы – не сиамские близнецы, а два разных полноценных человека.
- А чо? Мне нравится! – гыгыкнул тот самый Бульдог-домрист. – А то команда большая, пока всех упомнишь, уже и звать незачем.
- Ага! А почему тогда есть Фримен, есть Руди, но нет дуэта Фрируд, к примеру? – продолжал смешно негодовать альбинос. – Они ведь тоже вместе с детства держатся, но тем не менее, каждого из них тут воспринимают по отдельности. А нас постоянно вместе лепят, в отличие от!
- А потому что мы это право давно заслужили, - противным голосом сообщил Дэн и показал Фрозену язык. Они вообще почему-то цапались с новичком с огромным удовольствием, уж не знаю, что имел наш ударник против человека, играющего на мандолине, но факт остается фактом.
- Так, брэк, - заявил Дроссель. – А то будто я слепой и не вижу, что кто-то тут дедовщину на ровном месте устроить пытается. У нас, напоминаю, демократия, выстроенная на четкой иерархии!
Дэн промолчал, но с таким видом, что всем было понятно, что Дроссель попал в самую точку. В последнее время Денису то и дело приходилось демонстрировать новичкам, что он – ударник что надо, и не зря свое место занимает. А наше Домино, лихо наяривая на своих мандолине и домре, и с лету снимая мелодии группы, прямо-таки старалось его уесть на тему законченного музыкального образования.
- Кстати, давно хотел спросить. Рыж, а чё ты постригся-то? – Бульдог ткнул ногтем в одну из фотографий, пришпиленную к стене клабхауса.
Руди покраснел, и моментально стал похож на человека, хватившего солнечный удар. Дэн и Джун отчего-то хором заржали, Сан Саныч неодобрительно покачал головой, а Долли вздохнула с таким видом, будто её насильно отправили в воспитательницы детского сада для умственно неполноценных ребятишек. Я подошла поближе к фотографии. Вот ведь, до чего же я невнимательная! Сколько раз её видела, а так и не сообразила, что длинноволосый парень справа во втором ряду – это наш Руди. Я вопросительно подняла глаза на рыжика.
Руди отвел взгляд, но за него тут же ответил Дэн.
- А он свой хаер проспорил. Уверял, что за весь сезон ни разу не грохнется. И буквально на вторую же неделю прилег! Да ещё с такими спецэффектами! Аж искры по всей дороге летели!
Если бы взглядом можно было убивать, рыжик бы давно превратил Фримена в курочку-гриль. Даже Джун, похоже, это почувствовала, потому что на всякий случай переместилась поближе к парням так, чтобы успеть броситься между ними, если начнется драка. Я, хоть практической пользы от меня в этом смысле всё ещё было мало, пододвинулась к ней в надежде, что вдвоем мы уж как-нибудь остудим наших горячих парней.
- Просто состриг, - веско сообщил всем Руди. – А теперь рощу обратно, потому что короткая стрижка меня раздражает до неимоверности. Ещё вопросы есть?
Почему-то вопросов больше ни у кого не было.
Больше никаких слез. Часть 61