Иногда мне кажется, что моя мама большой волшебный паук. К ее пальцам тянутся нити, из которых получается разноцветная паутина. При помощи блестящей иглы - когтя мама пришпиливает к своей паутине всяческие сокровища: разноцветные бусинки, кусочки пластика, блестки. Трогать эти вещи мне нельзя. Да не то что трогать, даже смотреть не очень можно. Только одним глазочком и без рук.
Временами до моих нежных детских ушей долетает загадочное то ли ругательство, то ли заклинание: «милхил». Я им козыряю во дворе. Я ниже всех мальчишек из нашего дома, даже противный вечно ноющий Васька, и тот выше. И это небрежно брошенное «милхил» в критической ситуации, как-будто делает меня старше, серьезнее и выше на пару сантиметров. Заставляет мальчишек смотреть на меня с уважением. Или с недоумением, я ещё не разобрался.
Главное, чтобы не узнала мама, как грязно ругается её сын на детской площадке. Иначе у неё будет нервный срыв, который можно будет вылечить только покупкой десятка - другого магических артефактов для плетения и украшения паутины. После чего нервный срыв будет уже у папы.
Самые страшные дни бывают, когда мама вдруг вскрикивает что всё пропало и надо пороть. Блестящий коготь, с которым мама почти не расстаётся, вонзается в магическую подушечку, утыканную булавками и запасными когтями. Что это всё значит, мне неизвестно. Наверное, в игольнице скрыта страшная сила, как в кукле Вуду, так как трогать этот предмет мне запрещено под страхом смертной казни.
Васька подбивает меня дотронуться, хоть одним пальцем, до игольницы. Он утверждает, что смертную казнь отменили ещё при царе Горохе. Но кто знает, может в нашей, отдельно взятой, семье об этом ещё неизвестно. Не буду пока рисковать.
Кого и чем будут пороть, я не знаю и на всякий случай растворяюсь в пространстве нашей квартиры. Если везёт, удаётся выскользнуть на улицу. Пока удача на моей стороне, выпарывают кого-то другого, не меня.
Но даже после порки мама не веселеет. Выглядит грустной и уставшей. Грусть, в отличие от срыва, лечится всего парочкой пачек чего-то там для вышивки. Папа от этого только вздыхает, но не срывается.
Очень сложная и загадочная жизнь у вышивальщицы!!!