Девушка-панда содрала в коммуналке обои и получила привет из советских 1920-х. И ещё пять фактов их жизни «обычного» человека

Не всегда стоит брать интервью у людей известных, чем-то особенным «прославленных». Можно и у простых, у «обычных». Ведь они-то и есть необычные. Наверное, потому и неизвестные. Обычное — известно. Неизвестное — необычно.

Маша не писала пьес на кровати, как драматург Ася, не превратила дом в коммуну, как Димка из Дома на среднем. Она просто живёт в своей коммуналке. А ещё машет мечом, наряжается пандой, отклеивает от стен обои и радуется тому, что под ними. Это обычная и совершенно необычная жизнь. О ней не принято писать, но точно стоит это сделать. Вот и сделали.

«Вы без диктофона? Какое счастье!»

Я решил, что в гости Маше с диктофоном не пойду. Потому как к друзьям с ножами, ну или с диктофонами, не ходят.

— А записывать ты как будешь? — спросила Лена, фотограф.

— Никак. Буду тренировать память.

— Какие вы молодцы, что пришли без диктофона! — сказала Маша, встретив нас в дверях в пижамной шубке, выполненной в виде млекопитающего семейства медвежьих с чёрно-белой окраской, обладающего, согласно Википедии, ещё и некоторыми признаками енота.

— Я говорить нормально смогу. Какое счастье.
Но интервью — это не совсем разговор. Мария понарассказывала много разного про себя и своё жильё, очень интересно, я запомнил. Но как смонтировать отдельные факты в целый рассказ? И другой вопрос: а надо ли?

Факт №1. В Машиной коммуналке есть старое пианино Smidt&Wegener. На нём никто не играет, но и отдать его нельзя: оно входит в «опись»

Пианино «Шмидта и Вегенера» — классика музыкальной продукции конца 19 - начала 20 века. Многие могли себе позволить такой инструмент, по этой причине их до наших дней сохранилось много. Но по этой же причине, плюс дешевизна, многие инструменты сейчас в очень плохом состоянии. У этого экземпляра начисто отломаны светильники, они были в «квадратах» слева и справа. Состояние корпуса также оставляет желать лучшего. Понимаю хозяйку, которая дорожит пианино, но сегодня такой инструмент может быть дорог, скорее, как память. Антикварная стоимость «Шмидта…» в таком состоянии не велика, если вообще не нулевая. Может быть, лет через сто будет по-другому, а пока это воспоминание об эпохе модерна, украшенное линиями трав или цветов, единство человека и природы, образуемое под звуки клавишной музыки.

* Комментарии к фотографиям. Автор — Арсения Дзен, киновед, анархо-краевед, атрибутор

— Что за опись?

— Перечень ценных вещей. Пианино в коридоре, шкаф напротив пианино и люстра в той комнате, где спит Ваня. Он очень хотел показать вам комнату: там больше всего старых газет. Говорил: «Покажу и спать лягу». Но в итоге просто не пришёл сегодня домой. Где-то лежит, спит, наверное.

— А кто составил опись?

— Хозяйка. Она в Израиле. Очень переживает там за своё пианино.

— Надо нарисовать картину: «Пианино, переживающее за хозяйку, которая переживает за него в Израиле».

— И повесить над ним. Хотя искусства у нас здесь хватает.

— Вроде ёлочной игрушки, похожей на зубную пасту с щёточкой, в которой застрял кот?

— Ой, это делает подруга моей мамы. Она этим зарабатывает даже. Но есть пара не очень удачных игрушек. Одна из них здесь. И вторая тоже где-то была…

— Подожди, то есть у неё всего две неудачные игрушки, и она обе подарила тебе? Она тебя очень любит, кажется.

— Да ладно, просто, так получилось. Зато смешные игрушки, ну чего ты.

Факт №2. В Машиной коммуналке есть арт-пятно на потолке, похожее на Австралию. Его берега омывает цитата из Земфиры.

— Это кто сделал?

— Бывшие жильцы. Здесь раньше жило четверо девочек. Они нарисовали на стене лунную ночь и свои портреты, вот это пятно сделали континентом. А потом уехали.

— Тоже в Израиль?

— Нет, нашли новое жильё. От них много чего осталось. На кухне висели старые пластинки как украшения. Потом как-то раз они все попадали. Это было громко.

— Одна, вижу, ещё висит.

— Да. Песни Аллы Пугачёвой.

— Да уж, попробуй-ка опрокинуть Пугачёву. А что здесь за дыра рядом, в потолке?

— Это сосед. Он нас из этой дыры заливает, а иногда из неё просто мусор падает всякий. Мы его не очень любим.

— Даже интересно, почему. Слушай, давай напишем про него. Пусть знает.

— Не надо, вдруг, это ему не понравится.

— А вдруг понравится? Ну ладно, а почему бы вам тогда не сделать из этой дыры ещё один арт-объект с цитатой из Земфиры? «Хочешь я убью соседей…»

— Да не хочу я ссориться с соседями.

Буфетный шкаф — трудно сказать, где и когда был сделан без личного контакта с вещью, но, вероятнее всего, «ширпотреб» начала прошлого века, эпоха модерна. Кстати, ничего уничижительного в слове «ширпотреб» нет — это товары широкого потребления, только и всего, популярные вещи для большинства. А то, что модерн, видно по цветкам или лепесткам, вырезанным на верхних дверцах. Нижние дверцы украшены некоторым подобием лавровых венков, то есть, растения, которым украшают голову человека. При этом их расположение напоминает глаза — «уважаемый шкаф» будто на нас смотрит. Здесь мы имеем некое триединство: быт, растительное царство и царство животных, к которому сами принадлежим. Чтобы показать, что все мы, и мебель из дерева, и растения, и люди — одного происхождения, шкаф с глазами-венками — любопытный вариант.

Факт №3. В Машиной коммуналке кошка ловит припаркованные за окном автомобили

— Как зовут нарисованную кошку?

— Как-то зовут. Это одна из тех четырёх девочек её здесь поселила.

— Как удобно, превратили жильё в музей и съехали. Тут есть что-то не их производства?

— Конечно, вот, например, пластилиновые фигурки. В книжном магазине, где я работала, отключили свет. Ну, мы купили сами у себя пластилин и стали лепить. Весь день лепили.

— Отличный рабочий день. А эту картину ты сама нарисовала?

— Нет, мне её подарил Гонсало. Он аргентинец. Но это не он её нарисовал, он её на улице нашёл.

— На аргентинской улице?

— Нет, где-то здесь. Гонсало интересны «левые» идеи, поэтому он переехал в Петербург. А потом уехал, раздавал всем вещи, мне картину отдал. А потом опять вернулся, но картину не стал забирать. Он играет на национальном аргентинском инструменте в разных местах, ещё даёт уроки испанского языка, тем и живёт. Мы познакомились, когда он на улице пел песню про Че Гевару, там в конце была цитата из Кортасара. Эту песню многие знают, но мало кто узнал бы цитату из Кортасара — хаха! Я подошла и говорю ему на испанском, что вот, я узнала у вас Кортасара. Так до сих пор и общаемся. На испанском, конечно.

— Да, ты ведь переводишь с испанского. Много заказов приходит в пандемию?

— Приходят, но можно больше, обращайтесь. Пришлось в магазин опять устроиться.

— Книги?

— Картриджи.

— …Знаешь, я люблю смотреть старые выпуски «Поля чудес» 90-х. Там иногда Якубович спросит: «Кто вы по образованию? — Физик. — А где вы работаете? — Сторожем на складе». И Якубович тогда кричит: «Это гениальная страна». Так вот, когда ты, филолог, полиглот, продаёшь картриджи, я понимаю, что страна так и осталось гениальной.

— Но я в феврале уволюсь оттуда. Хватит.

— Эх, какую гениальную страну потеряли.

Люстра с основой из металла и стеклянными украшениями, которые отражают свет — тоже гость из эпохи модерна вековой давности. Как цветок, выросший на белоснежной поляне: металлическое соцветие, лампы-лепестки и сердцевина — композиция из стекла с деталями разного размера. Такую люстру можно отождествлять с солнцем, которое — центр мира, самая главная часть природы. Более дешёвые варианты таких люстр изготавливались в советское время, в них было больше декоративного стекла, а модернистские элементы, дублирующие части растений, остались в прошлом. Так понемногу отказывались от идеи связи с природой в пользу насильственного её освоения. Мы знаем, к чему это привело.

Факт №4. «Красная газета» век спустя спрашивает Машу: грузчики или акробаты?

— Маша, грузчики или акробаты?

— Зависит от ситуации.

— Давай прочтём, что тут написано. «Уже несколько раз были несчастные случаи на складе, правда, рабочие отделывались лёгкими ушибами. В бадьях собачки, которыми неподвижно прикрепляются бадьи, очень плохие и часто отскакивают. И когда грузчики прыгают с паровозов, собачки отскакивают, и тогда коромысло журавля бьёт прямо по голове». Подпись: В. М. Как думаешь, В. М — это Владимир Маяковский.

— Возможно. Какой текст! Что за зоопарк.

— Ты сама не читала, что ли?

— Да тут вон сколько обрывков: всё не перечитаешь. И это ещё только то, что «отошло» от стен. Некоторые газеты за сто лет буквально «вросли» в дом, настоящая плоть времени. Иногда можно различить отдельное слово или фамилию, но целиком уже не почитаешь. Так вот и живём среди букв. Буквы, буквы. Всю жизнь меня преследуют буквы.

— Не хотите сделать тут выставку из газет и букв?

— Да разве мы одни такие с буквами. Просто обычно выбрасывают, а мы вот не выбросили. Кому нужны старые газеты, кто бы пришёл на такую выставку?

— Я бы пришёл.

— Так ты же и так сюда пришёл.

— Ой, и правда.

— Давай лучше ещё почитаем.

— Ага… Вот, смотри: «Жизнь требует жёсткого режима экономии. И потому план не должен без оглядки ломиться в будущее и рубить с плеча прошлое и настоящее. Надо уметь одновременно предвидеть оглядываться и строить будущее. По возможности не уничтожая настоящее». А это точно газета 20-х годов?

— Как будто обращение современного чиновника.

— Дорогие россияне. Жизнь требует жёсткого режима экономии. И хотя времени на раскачку нет, план не должен без оглядки ломиться в будущее и рубить с плеча…

— Перестань читать это голосом президента!

— Тише-тише. Больше не буду, не бойся.

Крючки для ванной комнаты — атрибут советского «поддерживающего» быта второй половины 20 века. Делались дёшево, сейчас уже ржавые. Чтобы «отвлечь» покупателя от, порой, среднего качества таких изделий, им придавали необычную, порой откровенно «авангардную» форму. Можно угадывать, что имелось в виду — скорее всего, парусная лодка, но также сплетение линий напоминает и шляпу, и колпак волшебника, и акулий плавник. В этом есть концепция торжества нематериального, воображаемого мира над материальным, преодоление вещизма в рамках самих вещей из повседневного обихода.

Факт №5. Маша машет мечом, хотя знает, что это вредно. Меч помогает ей бороться за танцевальную независимость панд

— Лена, сфотографируй, пожалуйста, деревянный меч на стене.

— Ну зачем же деревянный? Тут поинтереснее есть. — Маша достаёт из какого-то мешка огромный металлический меч и машет им.

— Помогите.

— Не бойся, он не боевой.

— А зачем он тогда?

— Ну, так. Учили меня махать мечом.

— Для физкультуры?

— Да какая физкультура. Это даже вредно, когда одной рукой машешь. Двумя надо, тогда уж. Но я вот, просто… да почему бы мне не махать мечом?

— Панда с мечом это живописно и символично. У тебя над матрасом, где ты спишь, написано по слогам: in de pan dance. Можно переделать в «индеПАНДАнс». Будет и про независимость, и про танцы. И про панд.

— Всё ты выдумываешь. Я в эту панду залезла, потому что это самое тёплое, что есть. У нас перед новым годом три недели горячей воды не было, а сейчас мороз, ветер по всему дому гуляет. Коммуналка, самая настоящая.

— Маша, ну кому это интересно. Пусть лучше все думают, что ты взаправдашний человек-панда. Танцующий революционер-анималист.

— Ну ладно. Так и быть.

Фотограф Лена Хролова

Напомним, что ранее «Скамейка» освещала коммунальный быт в Доме на Среднем и драматурга Аси.

Материал на нашем сайте: Девушка-панда содрала в коммуналке обои и получила привет из советских 1920-х. И ещё пять фактов их жизни «обычного» человека

Автор: Глеб Колондо
Городской блог о Петербурге и петербуржцах Скамейка