Шаман или история одного алабая
Часть 3. Глава 1
Мои дорогие читатели!
Ну вот и началась долгожданная третья часть нашей саги о Шамане.
Я не знаю, длинной она будет или короткой, всё зависит от наших персонажей, а что они там ещё нагородят даже я пока не знаю, так что поживём-увидим.
Баба Нина выглянула в окно, услышав невнятный матерок Ивана.
— Ох ты, батюшки! — всплеснула она руками и, поправив платок, выбежала во двор.
Иван стоял, страдальчески сморщившись, и тряс руку с повреждённым пальцем.
— Что такое? — подбежала к нему баба Нина.
— Да вот, мазила, промахнулся! — ответил тот, кивая на молоток, валяющийся возле его ног. — Сейчас, Нина Петровна, отойдёт, я дров поколю. Только вот чего-то топор найти не могу. Вчера вроде в сараюшке видел, а сегодня смотрю — нет уже. Вы не знаете, где он?
— Не-е-ет! — испуганно возразила она и заглянула ему в глаза: — Прибрала я топор-то, Ванюша, страшно мне, ещё без ноги останешься! Я лучше вона деда Василия попрошу.
— Да ладно вам... — смутился Иван. — Не могу же я сиднем у вас на шее сидеть.
— Ничего не сиднем. Тебе пока что подлечится надо, а уж по хозяйству я как-нибудь сама. Пойдём на кухню, я тебе молочка налью.
— Вы мне просто не доверяете. — потемнел он лицом.
— Не то, чтобы я тебе не доверяю. — приобняла его за талию баба Нина и повела к летней кухне. — Просто вижу, что ты к такой работе-то не приучен. Нету у тебя сноровки, наверно, раньше в этом, как его, в офису сидел, бумажки писал, руки-то у тебя посмотри какие белые, да нежные. Не привыкший ты к нашей деревенской работе.
— Наверно, и сидел. — согласился Иван. — Так-то раньше было, а раз я теперь здесь, с вами живу, значит, надо и деревенскую работу осваивать, не барин ведь.
— Ничего, ничего, освоишь. — успокаивала его баба Нина. — Не всё сразу. Пойдём, сынок, пойдём.
С тех пор как баба Нина забрала к себе из больницы потерявшего память Ивана, она наглядеться на него не могла.
Сердобольная старушка окружила его заботой, только и думала теперь, как бы ему угодить, да чем бы помочь. Сыном он для неё стал, ведь родного-то она давно потеряла.
Поначалу пока слаб был совсем Ванюша, так и ничего всё шло у них, ладно. Но как только стала к нему сила возвращаться, начали возникать между ними небольшие трения.
Уж больно совестливым оказался Иван, стыдно ему было на шее сидеть у работающей пенсионерки. Всё рвался помочь по хозяйству, что-то сделать, да вот беда — руки-то у него, видно, не с того места росли. Ни гвоздь без приключений приколотить не может, ни доску отпилить. А как уж он стал на привезённые поленья поглядывать, так баба Нина и совсем сон потеряла. Разве ж можно ему топор в руки давать? Изувечиться ведь ненароком.
Обижался Иван на неё, ссорились они даже иногда по этому поводу хоть и без сердца, но баба Нина позиции свои не сдавала.
«Надо к Радионычу сходить, может, найдётся какая работа для Ванюши на ферме, раз ему без дела не сидится» — всё чаще и чаще думала она.
И вот в один из своих выходных дней собралась баба Нина и пошла к хозяину небольшой фермы, живущему в их посёлке.
Слёзно она просила помочь и найти для Ивана хоть какую работу. Не столько за деньги, сколько, чтобы при деле был.
Выслушал её Радионыч и сказал, что пусть её Иван придёт завтра к нему. Поговорит он с ним, посмотрит, а там уж видно будет.
Обрадовалась баба Нина, поблагодарила и поспешила быстрей домой, Ванюшу своего радовать. Он и вправду обрадовался, очень уж устал он без дела сидеть, да и даром хлеб есть совесть не позволяла.
Нарядила на следующий день с утра пораньше своего новоприобретённого сына баба Нина и отправила на переговоры с Радионычем. Глядя на высокую, худощавую фигуру, на прихрамывающую походку, перекрестила она исподтишка его спину:
«Ну, дай бог, возьмёт тебя Радионыч, полегче тебе на душе-то будет, сынок».
С переговоров Иван вернулся весёлый. Всё, сказал он, прошло хорошо, берёт его Радионыч на работу, велел завтра с утра и приходить.
Пристроил Ивана поначалу хозяин фермы на работу самую, что ни есть простую, как в народе говорят: принеси подай, пошёл ..., не мешай. Да и что с Радионыча требовать, взял-то он его из жалости, да из уважения к бабе Нине, да и неясно пока, с какой работой справится этот «непомнящий».
Но тот и этой работе был рад. Не ворчал, не ленился, не жаловался. Что скажут, то и делает. Поступил он под начальство к старшей на ферме, Степаниде Петровне Старостиной. Баба была работящая, всё у неё в руках горело, дело она своё хорошо знала. Всё у неё блестело, всё колосилось, везде порядок, а, главное, коровы здоровые и удои всегда высокие. Что ещё хозяину от работника надо? Доволен был ею Радионыч, положиться на неё было можно, как на себя, а то, что народ жалуется, ну так что ж...
Дело в том, что Степанида отличалась характером тяжёлым, если не сказать скверным. Подчинённых держала в ежовых рукавицах, спуска не давала, не стеснялась она крепкого, мужицкого словца, да и подзатыльник могла в сердцах нерадивому работнику отвесить. Потому как за дело радела, за копейку хозяйскую.
Говорят, сбежал от такого материнского несносного характера сын-то её родной, Семён. Тоже парень горячий был, воевали они с матерью не на шутку. Как ушёл в армию, так домой и не вернулся. Живёт, говорят, где-то в райцентре, собак дрессирует, к матери раз в год через год наведывается, да и то мира между ними на пару дней только хватает.
Как новый работник-то к ней на ферму пришёл, взялась было Степанида за его воспитание. И рукава было засучила, и горло для большей громкости, откашлявшись, прочистила. Коршуном над ним кружила, змеёй вокруг вилась, глаз с него не спускала, а придраться-то было и не к чему.
Что скажут, то и делает. Бидоны таскать? Пожалуйста. Сено с места на место перекладывать? Без проблем. Навоз выгребать? Да ни вопрос. И всё-то он на совесть делает, как для себя. Не халтурит, время зря не теряет, то, что плохо лежит домой не тащит. Трудно было в это поверить Степаниде Петровне, да против фактов не попрёшь. Расслабилась она понемногу, доверием к нему стала проникаться, да и уважение к этой его честности да порядочности испытывать.
Вида она, конечно, не подавала, но уже не зыркала на него яростно из-под платка, да и подумывать стала о том, что можно ему доверить работу полегче, да поответственней — возить молоко к Карцеву в его комплекс на переработку.
Говорят, построил этот комплекс его бывший зять, безвременно погибший. Хорошо построил, качественно. Не нарадуется Александр Георгиевич своим детищем. Да и всем окружающим хорошо. Ближе стало молоко ездить сдавать, до цену Карцев неплохую платит, не жадничает.
Думать-то об этом Степанида думала, да пока не торопилась. Ведь сейчас молоко возил сынок самого Радионыча Валерка. Оболтус, да вороватый на руку, но ведь хозяйский сын. Не радовал он Степаниду и будь это в её власти, давно бы турнула этого бездельника с фермы, но идти супротив воли хозяина не решалась.
Хоть и скверный у неё характер был и прямолинейный, но не дура же она, чтобы пилить сук, на котором сидит. Не простит ей такого самовольства Радионыч, какая бы она хорошая работница ни была, а сын есть сын. Хоть и дурной, хоть и полный балбес, а родная кровь. Да и куда его здесь кроме как на своей собственной ферме пристроишь?
Продолжение следует
Если в положенное время вы не видите здесь ссылку на следующую часть, то, скорей всего, я просто не успела её сюда вовремя поставить. Ну, бывает! В таких случаях заходите на сам канал "Собачьи страсти", и вы ничего не пропустите.