Рассказывает Никита Джигурда, актёр и кинорежиссёр
Однажды я пошел на эксперимент: ушел в загул с целью найти поэтическое слово, которое, помноженное на рок-н-ролльное звучание, воздействовало бы на огромный пласт людей своими драйвом и остротой.
До этого я восемь лет не пил вообще. А через три года выпивал по бутылке коньяка в день. Во время концертов и больше могло быть. Я сознательно погружался на дно и при помощи великого русского матерного языка создавал стихи, в которых озвучивал высочайшие философские идеи. Я так намечал себе: семь лет я отдал аскетической жизни, еще семь, до 49, буду в рок-н-ролльном загуле. А потом либо выйду из этого состояния, выгнав из себя алкоголь, либо, если не хватит сил, сгорю, но ярко. Однако в 46 лет я встретил Марину (Анисину, фигуристку и чемпионку мира - прим. авт. ), чего не ожидал. И вдруг вся моя разрушительная энергия буйства устремилась в сторону созидания. Я создал более 60 романтических песен и стихов. И понял, что мне не хочется уходить в еще один трехлетний загул, который я себе намечал. Благодаря Анисиной я сознательно покрестился и отказался писать матерные стихи.
До встречи с Мариной вас бросало в крайности. А потом вы выбрали серединный путь?
Да, причем совершенно гармонично. Без революций, без аутодафе, которое я собирался себе устроить. Произошла некая метаморфоза, которая заставила меня посмотреть на многие вещи по-другому. Я больше не хочу никого эпатировать. Естественно, те три-четыре года моего загула явились причиной расставания с Яной (Яна Павелковская, бывшая жена Джигурды. - Ред.). У нас произошло идеологическое расхождение. Она не одобряла моего рок-н-ролльного загула и матерных стихов. До встречи с Мариной у нас с ней были свободные отношения.
Вы с Яной теперь общаетесь?
Естественно. Она ведь занимается воспитанием моих детей. А я обеспечиваю ей безбедное существование. У меня с ней платонические отношения. Мы с Яной с них и начинали, когда в 1995 году сошлись на любви к мистике, Рерихам и Блаватской. Тем сейчас и закончили. Хотя с обывательской точки зрения, это очень нестандартная ситуация. Все мои предыдущие женщины, может быть, и имели ко мне претензии, но публично нигде ни одного дурного слова обо мне не говорили. И я счастлив этим. Мне попадались в жизни очень талантливые, тонкие и глубокие женщины. Многое из того, что во мне есть доброго и светлого, дали именно они. Но то, что подарила Марина, невозможно выразить прозой. Поэтому скажу стихами:
Может быть, я выдумал тебя
В тот момент, когда не мог найти
Ту, с которой мир хотел обнять,
Чтоб услышал он Огня мотив.
Впервые вы увидели свою будущую жену только на ледовом шоу. Как это произошло?
Когда нас с ней знакомили, Марину не предупредили. Сказали: «Пусть она выйдет из подъезда, не зная, что вы встречаете ее, а мы будем этот момент снимать». Я приехал. Никаких ларьков с цветами в округе нет! Обошел весь квартал, но купил-таки букет. Стою в своей боевой форме – в косухе, черных очках, с гитарой. Марина выходит, и я по струнам: «Я хочу, чтобы ты меня любила!..» Она обалдела! Распахнутыми своими блюдцами-глазами смотрит на меня и говорит: «Я вас не знаю!» И тогда я сказал, что научу ее любить по-русски.
На ваши ухаживания Марина сразу ответила?
Госпоже Анисиной все вокруг, включая ее маму, твердили, что Джигурда выполняет задумки продюсеров, поэтому к ней и клеится. «Смотри, разве так любят? Он же все выставляет напоказ!» Но я так живу, не скрывая своих чувств. А люди воспринимали это как браваду. Однако в первые же дни нашего знакомства, посмотрев в Маринины зеленые глаза, я сказал: «Хорошо бы, чтобы ты стала моей женой и родила бы мне такую же зеленоглазую девочку!»
Но Анисина ответила, что личные взаимоотношения и лед несовместимы. Я ходил весь в синяках, с разбитыми коленями, но не встречал никакого сочувствия. И мне стало очень интересно свою партнершу обломать. А получилось, что обломался я. Что бы я ни делал, Марина была непробиваема. Стихи ей стал сочинять. Она выслушивала гениальные строчки и говорила: «Стихи писать – не мешки ворочать! Давай на каток!» Через три недели я не выдержал и пригласил Анисину в кафе. Слово за слово. Воспользовался тем, что люди кругом, и силком ее поцеловал.
Марина должна была улетать на гастроли в Японию. Перед отъездом, на день рождения, я подарил ей кольцо. Но сказал: «Можешь воспринимать это как помолвку!» Когда Анисина уехала, я места себе не находил, еле дождался ее обратно. Между нами к тому времени уже возникла симпатия. После очередной тренировки я говорю Марине: «Дай поцелую тебя на прощание!» А она: «Не дам!» - «Тогда на последнюю репетицию я не прихожу». – «И не приходи», - говорит она, разворачивается и с гордым видом уходит. И я думаю: «Пацан сказал – пацан должен сделать!» На другой день была намечена тренировка. Но я на нее не пошел. И Марина отправилась жаловаться продюсерам. У них психанула, сказала: «Я пришла побеждать, а Джигурда пристает ко мне с поцелуями!» Короче, заложила меня! После этого разговора они, видимо, подумали: «Ну их на фиг! Лучше выведем из шоу». И на следующий день нас оттуда убирают. Я офигел! Только накануне с продюсерами был разговор, что мы очень яркая пара. Еще, как минимум, месяц в проекте продержимся.
После этого Марина собирается во Францию, а я тихо и нежно ей говорю: «Или ты уезжаешь туда насовсем, или сдаешься! Потому что по-другому я здесь проходу тебе не дам». И она уехала… Но пока там была, мы часами разговаривали по телефону. Однажды мы проговорили с ней с 12 ночи до 8 утра. Под конец Марина расплакалась и сквозь всхлипывания призналась мне в любви, добавив, что эти слова прежде не слышал от нее ни один мужчина. Я обалдел, потому что был настроен, что это уже край.
Как дальше развивались ваши отношения?
Марина прилетела в Москву. Мы должны были выступить в финальном выпуске ледового шоу. Она-то приехала, в любви-то ко мне призналась и даже уже отдалась. Но продолжала ото всех маскироваться. Наедине ласковая, но как только выходим на люди – железная леди!
Для подготовки к шоу нам дали три тренировки. А за два месяца я уже забыл, как и на коньках стоять. Говорю: «Анисина, чем мы можем с тобою взять? Только настоящим чувством! Представь, что этот каток – большая постель. И все, что мы с тобой в ней делаем, давай повторим в танце на льду». Марина восприняла мои слова как шутку и наотрез отказалась при всех меня поцеловать. Однако после моих воспитательных бесед во время шоу на мой поцелуй, стесняясь, но ответила. Все продюсеры были в шоке! Я реально устроил эротический танец под музыку из фильма «9 ½» недель. Катался бы получше – цены бы мне не было!
После номера ведущие Настя Заворотнюк и Игорь Николаев спрашивают: «Марина, правда или нет, что вы с Никитой помолвлены?» И дальше звучит гениальный ответ Анисиной, который давным-давно я сам подсказал ей, когда учил, как уходить в сторону от неудобного вопроса. Она с улыбкой говорит: «Я вам больше скажу: мы репетируем спектакль о любви…» И я стою и думаю: «Вот это девка! Обещала, что сейчас всю правду расскажет, а сама!..»
Все отправились отмечать окончание шоу в ресторан. Но я из-за вероломного поступка Марины на нее рассерчал, повернулся и ушел. Она до утра дома плакала, звонила мне, я трубку не брал.
Тут нам предложили поехать в турне с ледовым шоу по двадцати городам. И во время него, надо отдать должное, Марина уже не таилась. По крайней мере, перед своими. Нас, участников, должен был возить по стране двухэтажный автобус. На втором этаже было 10 мест, а на первом – 2. И нам с Мариной отдали эти места. Спали мы с ней на одной кровати. И все это видели, когда спускались кофе пить или в туалет.
Однажды, уже под конец поездки, Марина, смеясь, мне говорит: «Помнишь, я тебе говорила, что другую койку нужно выбрать, а ты настоял на этой? Посмотри туда!» Гляжу, а там камера! Для того чтобы водители могли просматривать, что происходит на этаже. Оказалось, все к ним только и ходили, чтобы посмотреть, что у нас происходит. Спасибо, что экран был черно-белым и изображение не идеальным!
Когда мы с Мариной вернулись в Москву, я пришел в Грибоедовский загс и попросил расписать нас 23 февраля. Во время церемонии нужно было подписать документ. Я ставлю свою роспись и прибавляю поперек листа «Я люблю Анисину». Директор загса говорит: «Никита, что вы делаете?! Это же документ! Ну ладно, вам можно». И вручила мне свидетельство. На выходе из дворца мне подают бутылку шампанского, чтобы его разлить по бокалам. А у меня в руках - папка со свидетельством. Не долго думая, я и заткнул ее за пояс. А на следующий день в «желтой» прессе читаем: на замечание директора загса, что Джигурда испортил документ, он выхватил его из рук и засунул себе в штаны! Такая ахинея!
К тому времени дипломатические отношения с тещей вы уже установили?
Вопрос с мамой был очень сложным. И я прекрасно ее понимаю. К Марине подбивали клинья бизнесмены в Куршевеле. Принц в нее влюблялся. А тут какой-то хулиган, актер… И я сказал, что надо ехать к ней во Францию за благословением. Прилетаем, и я говорю: «Иринушка Евгеньевна, если скажете сейчас «нет», не будет никакого бракосочетания!» Воцарилась пауза, после которой она сказала: «Зачем я буду лезть? Делайте, что задумали!» И я ответил: «Считаю это благословением!» После того как мы с Мариной расписались, мама ее, зная, что я некрещеный, говорит: «Если бы у Джигурды были серьезные намерения, он бы и венчался!» Но я подумал, что это колоссальная возможность заткнуть «желтую» прессу, которая писала, что Джигурда меняет женщин, как перчатки. И сказал: «Марина, я хочу, чтобы ты была единственной мой венчанной женой!» Я покрестился, и мы назначили день венчания на 4 мая.
И как оно прошло?
Нам попался классный иерарх, сам настоятель Даниловского монастыря. Правда, мы опоздали в храм на 40-50 минут. Ох уж эти женщины! Одеваются, прихорашиваются! Я говорю Марине: «В церкви поп дожидается!» Но ей ведь надо накраситься, причесаться. А потом в «желтой» прессе написали, что священник уже хотел уходить. А на самом деле дедушка, пока нас дожидался, просто снял с себя парадные одежды и пошел отдохнуть. Он только-только приехал из Иерусалима, привез оттуда благодатный огонь.
Когда мы пришли, настоятель оделся, подходит к нам. А мы стоим на пороге храма. Он берет Марину за руку и с напускной строгостью говорит ей: «Пошли!» Я спрашиваю: «А я?» - «А ты стой!» - отрезал он. Никто ведь не предупредил, что во время обряда нас в разные стороны должны развести. Я говорю ему на ухо: «Отче, если так будет жестко, я буянить начну прямо в храме!» Мы, конечно, виноваты, но ведь это праздник. Он понял, что я не шучу, расплылся в улыбке, меня поцеловал. И от его строгости не осталось и следа.
Понравилось? Подпишись на наш канал!
Наталья Южина, Москва, специально для «Лилит» (с)