Часть 1 "Дарительницы"
Глава 3. Лилия.
Вдруг оркестр резко замолчал и стал на глазах таять в тумане. Истома в ужасе наблюдала за этим, не в силах произнести ни слова. На месте инструментов вдалеке появился просвет. Прямо перед ней открывался коридор. По нему, мелькая, двигались три человеческие фигуры в серебристых плащах. На головах у них были большие капюшоны, так что разглядеть лица не представлялось возможным.
«Хранители Снов! - мелькнула в голове у малышки мысль, - они пришли за мной?! Я исчезаю!!»
Безумный страх отразился в её глазах.
Фигуры приблизились и, наконец, остановились перед девочкой.
- Истома! – голос был низкий и густой, как дальний лиловый туман.
Она вздрогнула и закрыла глаза.
Другой Хранитель вышел вперёд, поравнялся с малышкой, и неожиданно нежный женский голос зашептал ей на ухо какие-то непонятные слова.
- Повтори! - потребовал голос.
Истома, словно заворожённая, пробормотала заклинание.
Капюшон одобрительно качнулся.
- Сейчас ты можешь отправиться на Край Снов, - снова пробасил первый Хранитель, - произнесёшь эти слова, и нужный тебе сон откликнется. Приблизишься, положишь на него ладонь и повторишь заклинание. Но помни! Ты имеешь право посещать только этот сон и никакой другой!
Девочка даже не успела ничего ответить, как Хранители Снов развернулись и замерцали, удаляясь от неё. Коридор за ними мгновенно таял и вскоре стал крошечным пятнышком в лиловой мгле. В следующий момент на месте него вновь появился оркестр и тихонько закачался в воздухе.
Истома лихорадочно продолжала бубнить заклинание, чтобы не забыть слова. Даже не обратив внимания на свои инструменты, она закрыла глаза и начала кружиться на месте, сливаясь с манящими голосами.
Оказавшись внизу, как велели Хранители, девочка произнесла волшебные слова и стала пристально вглядываться в разноцветные окошки. Одно из них на глазах увеличивалось, расползаясь, как лужа под дождём. Малышка приблизилась к нему и положила сверху ладонь. От неё тут же разбежались круги, словно по воде. Девочка повторила заклинание. Затаив дыхание, Истома ждала результата. Через мгновение её стало засасывать в калейдоскоп, словно в водоворот.
Малышке показалось, что она на миг уснула, незаметно для себя и тут же проснулась.
Появился знакомый до боли запах. Девочка почувствовала под собой прохладную влагу. Она лежала лицом вниз прямо на зелёной траве! Истома поднялась на ноги и осмотрелась. Это была небольшая полянка, которую окружал густой тёмный лес. На опушке стоял скромный симпатичный бревенчатый домик. Прямо перед домом красовалась огромная клумба в виде круглого холмика, усыпанная нежными цветами на тонких, гибких ножках. Распустившиеся бутончики были похожи на маленькие лиловые колокольчики, а те, которые спали, напоминали панцирь улитки.
Вокруг дома лежала мёртвая полоса выжженной земли. От клумбы к дому была протоптана короткая тоненькая тропинка, которая «разрывала» возле крыльца страшный чёрный круг. Истома присела на корточки возле клумбы. Что-то показалось ей немного странным, необычным. Она аккуратно раздвинула растения и увидела, что земля, в которой они росли, была серо-чёрной, похожей на пепел, перемешанный с золой. «Как странно, - подумала малышка, - разве могут цветы расти на выжженной земле? Конечно, это всего лишь сон, но выглядит довольно печально». Девочка поправила платье, пригладила руками волосы и направилась к домику. Не успела она взяться за ручку двери, как та сама распахнулась, и на пороге появилась пожилая женщина. Её седые волосы были туго скручены на макушке в пучок. Всё лицо покрывали мелкие морщинки, но глаза были на удивление молодые и излучали тепло и нежность. На плечах у женщины лежал большой лиловый платок, тёмная, грубая юбка доходила почти до пола, и из-под неё торчали только самые кончики старых растоптанных туфель. Хозяйка дома сразу показалась девочке знакомой.
- Истома, - почти шёпотом произнесла бабка,- входи, доченька!
Она посторонилась, пропуская малышку внутрь.
- Господи, как же долго я тебя ждала! – на глазах у хозяйки заблестели слёзы.
- Здравствуйте, - робко произнесла девочка, - простите, но Ваше лицо мне очень знакомо.
И, прежде чем закончить фразу, Истома вспомнила, где видела старушку. Это была та самая ведьма, которая принесла её матери снадобье!
Малышка попятилась назад. Женщина закачала головой и протянула к ней руки.
- Прошу тебя, не бойся! – взмолилась она, - я не причиню тебе вреда!
- Я не боюсь, - соврала девочка, продолжая отходить к двери.
- Я сяду здесь,- хозяйка опустила руки и присела на лавку возле печки, - прошу тебя, выслушай меня и не перебивай! Можешь сесть, куда хочешь. Я всё тебе расскажу, а потом ты сама решишь, стоит ли меня бояться.
Бабка улыбнулась, и как-то сразу помолодела. Её улыбка была такой нежной и печальной, что страх немного отступил, и малышка послушно опустилась на табуретку возле двери. Теперь их разделял большой деревянный стол, стоящий посреди комнаты.
- Вы мне снитесь? – спросила девочка.
- Нет, наоборот, - снова улыбнулась ведьма, а её темно-фиалковые глаза наполнились слезами,- это ты пришла в мой сон. И теперь можешь приходить сюда, когда захочешь!
Истома с удивлением и интересом посмотрела на неё.
- Я расскажу тебе одну историю, а ты, если хочешь, присядь к столу и поешь, - предложила хозяйка.
Истома только теперь заметила, что стол был накрыт, словно для дорогих гостей. На нём стояли всевозможные вазочки со сладостями, блюдо с пирогами, в изящной чашечке что-то дымилось, источая аромат трав и свежих ягод. Малышка вдруг почувствовала страшный голод! Это ощущение было так давно забыто ею, что даже удивило девочку. Она встала, пересела на лавку и заглянула в чашечку, шумно втянув носом прекрасный аромат.
- Я так давно ничего не ела, - робко призналась малышка и потянулась к пирожкам. Они были горячие и воздушные, как облака. Истома откусила кусочек и от удовольствия закрыла глаза.
- Очень вкусно! - с набитым ртом сказала она.
- На здоровье, доченька! – женщина прижала ладони к пылающим от счастья щекам,- всё это для тебя! Ты кушай, а я буду рассказывать.
Истома уничтожала ведьмины пирожки один за другим, заедая их черничным и земляничным вареньем и запивая горячим ароматным чаем.
Хозяйка сна немного помолчала, с удовольствием наблюдая за ней. Потом она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и начала свой рассказ.
«Я всегда возвращаюсь сюда во сне, потому, что нет места милее и роднее моему сердцу. В этом лесу я жила со своей мамой. Её звали Истомой, как и тебя. Она была Дарительницей Снов и великой знахаркой. С самого детства мать обучала меня всему, что знала и умела. Мы собирали вместе травы, готовили снадобья от разной хвори, варили зелье от тоски и несчастий. В народе, конечно, нас считали ведьмами, побаивались и сторонились нашего дома. Хотя, на самом деле, больные и убогие частенько прибегали к нашей помощи, и мы никогда никому не отказывали.
Когда мне исполнилось шестнадцать, мать научила меня готовить сонное зелье. С его помощью можно было дарить людям вещие сны. Мама получала знак свыше, кому стоит приготовить такой сон, но о чём он, мы не могли знать. Однажды я открыла в себе дар читать сны! Постепенно, втайне от матери наблюдая за варевом, я поняла, что могу сама, по своему желанию, ворожить образы и события в этих снах! Когда мать догадалась обо всём, она стала просить меня не использовать эту силу, так как по молодости и неопытности я могла натворить что-нибудь непоправимое. Она рассказала мне о моей бабушке Лилии, которая была Первой Дарительницей Снов. Нарушив запрет Хранителей, и прочитав сон одного человека, в наказание бабушка умерла страшной смертью! Мама утаила от меня подробности этой истории, однако сказала, что люди сожгли Лилию Первую на костре. Это напугало меня, и на какое-то время я решила, что больше никогда не воспользуюсь этим даром.
Но я была такой юной и горячей! Сердце просило любви, а она всё не шла и не шла. Я и не предполагала, что это прекрасное чувство может принести столько горя!
Случилось всё перед самыми святками. Моя мать получила от Хранителей знак, наворожила предупредительный сон одному кузнецу и попросила меня отнести ему снадобье. Я побрела по снежному лесу и натолкнулась на компанию молодёжи, гуляющую на опушке. Среди них оказался один парень, который чем-то привлёк моё внимание. Мастер он был на музыкальных инструментах играть и петь. Голос у него был красивый, бархатный. Песня его была такая манящая! Влюбилась я без памяти в него и в его песни!
Так и потянул меня леший за ними вслед. Иду, по кустам прячусь, в снег по колено проваливаюсь, сердечко трепещет, как соловей в силках. Рассыпалась к вечеру молодёжь по домам, а мой музыкант пошёл к кузнице. А я, как привязанная, за ним. Он вошёл в мастерскую, а дверь не до конца прикрыл.
- Всё поёшь да пляшешь? – услышала я грозный голос кузнеца, - делом бы занялся, олух! На кого я добро всё оставлю?! Кому умение своё передам?!
- Не нравится мне весь день потеть, раздувая меха и молотить по железкам! – огрызнулся юноша.
- Слава Богу, мать твоя не дожила до этого момента, - продолжал сетовать кузнец, - огорчил бы ты её! Крепкий, ладный парень, а скачешь, дудишь в свои сопелки, как малохольный пастушонок!
Тут к кузнице подкатили расписные сани. Из саней вывалился толстый барин и вошёл к кузнецу.
- Здравствуй, барин, - прогудел мастер, утирая со лба пот грязной тряпкой.
- И ты будь здоров! – с неким пренебрежением ответил гость, - что, справишь мне петли на новые ворота за три дня?
- Смогу, если такая надобность есть, - прогудел кузнец.
- Ну, вот и хорошо! Как договорились, заеду за работой. И не бойся, не обижу, если доволен останусь! – барин выпятил вперёд брюхо и важно вышел вон, даже не попрощавшись.
Сын кузнеца вышел вслед за ним, распахнул тулуп, сел на ступеньку и стал что-то насвистывать.
Вспомнив про зелье, с которым мать послала меня к кузнецу, я вышла из-за угла и подошла к музыканту.
- Здравствуй, – робко сказала я и протянула ему склянку, - это для твоего отца. Пусть на закате выпьет, ему сон вещий присниться.
- Что ещё за сон? – парень, глядя сквозь меня, протянул руку и взял зелье.
- Предупреждение о чём-то, - пожала я плечами, - это важно, ты не забудь ему передать вот что: как увидит он кошмар, пусть, проснувшись, сразу перескажет тебе! Не позднее, чем через час! И тогда сон не сбудется.
- Ладно, - промямлил музыкант и сунул бутылочку за пазуху.
Я побежала домой. Всю ночь думала, как бы мне с музыкантом этим ещё раз встретиться.
Утром мать на базар отправилась, торговать настойками. Возвращалась она обычно только затемно. А я тайком порылась в колдовских книгах и сотворила Манящую Тропинку через лес от опушки до нашего дома. Увидев дорожку, будто усеянную маленькими светлячками, путник уже не сможет свернуть в другую сторону. Неведомая колдовская сила обязательно заманит его в нужное место!
К вечеру молодёжь по этой тропинке и добрела до нашего дома.
Вышла я к ним, стали мы разговаривать о том, о сём. А музыкант в мою сторону и не смотрит, а всё косится на одну румяную девку. Стало мне обидно. Сердце будто огнём прожгло, ноги и руки ватными стали, голос задрожал. Только девица-красавица та всё в зеркальце крошечное поглядывала и любовалась собой. То косу с плеча на плечо переложит, то платок поправит, то пальцами по бровям проведёт… Аж противно!
- Говорят, мать твоя сны вещие людям дарить умеет, - сказала вдруг моя соперница.
- Умеет! – похвасталась я.
- А может она на святки сварить мне снадобье, чтобы я во сне суженого увидела?
Как на грех ведь спросила! И тут-то у меня и возникла идея, как заполучить моего возлюбленного.
- Хорошо! – пообещала я девушке, - приходи за своим сном завтра к вечеру!
- И мне пусть сварит!
- И мне тоже! – стали просить её подруги.
А мне только этого и надо было.
- Всем, кто сейчас здесь присутствует, угожу! – весело сказала я.
Втайне от матери я наготовила зелья, наворожила во сны всем девчонкам и парням всякой чепухи, а сопернице своей послала барина того, что к кузнецу приезжал, свой образ поместила в сон музыканта. Вечером, как и договаривались, раздала я склянки всей честной компании.
- Выпейте зелье перед сном, - наказала я им, - только кто суженого не увидит, знайте, что в этом году не произойдёт заветной встречи, в следующем приходите.
Девушки и парни довольные покинули поляну.
А на следующий день рано утром прибежала ко мне соперница.
- Видела я суженого! – со слезами проговорила она, - он старый и толстый! Противный такой, хоть и по виду богатый. Неужели мне придётся за него пойти?!
- У каждого своя судьба, - как ни в чём не бывало, ответила я, - это не мамина вина, что твой суженый тебе не нравиться.
- А если я не пойду за него? – робко спросила красавица.
Я пожала плечами:
- Ну, если тебе всю жизнь охота корову доить, да за свиньями ходить – откажи! Но, по-моему, родители твои огорчатся, что у их дочери такой ум не долгий. Разве ж такими женихами бросаются?!
Девушка как-то сразу успокоилась, а я торжествовала! Вот как оказывается! Продаст она свою девичью честь за шелка и бусы, я была уверена! Всем красивым девушкам хочется богатой жизни, нарядов и увеселений.
- Значит, говоришь, в этом году он сватов зашлёт? – кокетливо спросила она.
- Если не сробеет, - продолжала я гнуть свою линию.
- А с чего это? Он – барин, а мы – простые крестьяне!
- Так ты же первая красавица на деревне! А если откажешь, над ним вся округа потешаться будет. Ты сама, когда встретишь его случайно, окажи ему какой-нибудь знак внимания: улыбнись или платок оброни. Ну, не мне тебя учить, красавица!
- Поняла! – взвизгнула глупая, - а где же я его встречу?
- Барин твой к вечеру приедет к кузнецу нашему за петлями для ворот, и ты приходи под каким-нибудь предлогом – вот вы и встретитесь, - научила я.
Когда начало темнеть, я тайком подобралась к кузнице. Смотрю, сидит музыкант на ступеньке, свистит. Подоспела, наконец, и моя соперница. Он вскочил, зарделся, крутится вокруг неё, как верный пёс, разве что ноги не облизывает! А она лицо серьёзное сделала, мол, по делу к кузнецу пришла какой-нибудь подарок для своего папаши на рождество заказать.
Как показались расписные сани, она рукавицы с рук сняла, косу поправила и в лице изменилась. Улыбается парню, а сама всё искоса на сани поглядывает.
Барин подошёл к кузнице, юношу слегка плечом задел.
- Что, готовы петли?- спросил он.
- Почём же я знаю, - не глядя на него, ответил музыкант, - отца спроси, барин!
- Фу, какой ты не вежливый, - елейным голоском пропела красавица, - пошёл бы да сам отца спросил. Может, барину заходить в вашу жаровню не охота!
Девушка ослепительно улыбнулась толстяку и как бы невзначай обронила рукавички.
Толстяк на секунду застыл, заворожённый её улыбкой, а потом, пыхтя, наклонился за рукавичками. Но юноша опередил его и подал рукавицы красавице.
Барин недовольно фыркнул и сказал:
- И то верно, пойди, спроси отца сам, а я с барышней потолкую! – и развернул своё брюхо к девице.
Сын кузнеца побагровел от злости, сжал кулаки, но ослушаться не посмел и вошёл в кузницу.
- Не замёрзла ли ты, красавица? - заулыбался ей толстяк, отерев слюнявые губы рукавом.
Девушка изо всех сил постаралась скрыть свою неприязнь и ответила:
- Да уж! Мороз-то нынче не велик, да стоять не велит! - она звонко рассмеялась и попрыгала на месте.
Барин был сражён наповал! Такая красота, да ещё и балагурит! И ручки-то нежные, и коса-то знатная! А одета не богато, значит, за честь должна почитать его знаки внимания!
- А садись ко мне в сани, девица, прокачу с бубенцами до дома! Все подружки обзавидуются!
Тут на улицу вышли усатый кузнец и его сын. Мастер протянул барину заказ.
- Славная работа, - даже не взглянув на петли, воскликнул толстяк, - плачу три цены!
Он достал из-за пазухи пачку денег и протянул кузнецу.
- Мне лишнего не надо, - прогудел тот, отсчитал причитающуюся ему сумму, и хотел было вернуть остальное.
- Бери, кузнец, не обижай меня! Ты мне счастье сковал, а не петли для ворот!
Кузнец и музыкант застыли в недоумении, а барин взял красавицу под руку, они сели в сани и укатили, звеня бубенцами.
Я опрометью бросилась прочь. Ну, должен же мой возлюбленный вспомнить свой сон, свою «суженую»!
Я ждала дни и ночи напролёт. Но музыкант так и не пришёл. Прошла зима, и весна вновь наполнила моё сердце надеждой.
Гуляя как-то по лесу недалеко от кузницы, я стала свидетелем разговора своего возлюбленного с соперницей. Юноша хватал её за руки, падал на колени, вскакивал и хватался за голову. Я подкралась поближе, чтобы лучше слышать.
- Выходи за меня! Я жить без тебя не могу! Люблю так, что нет мочи! Я ничего для тебя не пожалею! – музыкант чуть не плакал, потому что на все его стенания девушка реагировала достаточно холодно.
- Ты глупый бедный юноша, - задрав нос, отвечала она, - я барину обещана! На Красную горку обвенчаемся! Вот уж он для меня не пожалеет ничего! Буду жить, как у Христа за пазухой, дети мои сыты, одеты, обуты будут. А с тебя что взять? Три дудки за день делаешь, да продать не можешь!
- Так в богатстве ли счастье? А на детей Бог всегда даёт!
- Суженый он мой, - отрезала моя соперница, - я во сне его тогда видала, а от судьбы не убежишь! Неужто тебе твоя суженая не по вкусу пришлась? Или ты обманул тогда, что во сне не меня видел?
Красавица засмеялась, а парень закрыл лицо руками и замотал головой.
- На что ты обрекаешь себя, неразумная?! – вопил он, - ты же не любишь его! Как жить-то будете?
- А хорошо жить будем, – она отвернулась от бедного музыканта и пошла прочь, потом на миг обернулась и обиженно добавила, - а если я такая неразумная, так что ж ты плачешь? На кой тебе глупая жена?! Найдёшь себе кого-нибудь поумнее!
Девушка скрылась за деревьями, а несчастный юноша присел на пенёк и заплакал.
И так мне вдруг стыдно стало и так жалко бедного, что я не выдержала и вышла из своего укрытия. Парень даже не заметил меня, когда я присела рядом с ним на корточки. Моя рука сама потянулась к его волосам, я стала гладить его по голове и говорить всякие ласковые слова, пытаясь утешить. Наконец он перестал плакать и посмотрел на меня. Сначала даже как будто сквозь меня, а потом взгляд его стал внимательным и удивлённым. Наши глаза встретились, и музыкант произнёс:
- Я видел тебя во сне. Но мне кажется, что мы встречались и наяву.
- Встречались, - согласилась я, - только давно это было, ты уж и позабыл.
Я улыбнулась ему, но юноша оставался серьёзным и печальным.
- Ты ведь Лилия, ведьмина дочка? Это ты приносила моему отцу зелье!
- Я. Что же за сон видел твой отец?
- Не знаю, - вздохнул музыкант, - он не рассказывал.
Я остолбенела:
- Так я же передала тебе наказ матушки! Ты должен был сам выспросить у него подробности этого сна! Теперь кошмар станет явью! Берегитесь того, что он увидел в ту ночь, и постарайтесь как-то себя обезопасить!
- Хорошо, - парень испуганно заморгал, глядя на меня.
- Ты же теперь понимаешь, что матушкины сны, действительно, вещие?!
- Теперь понимаю, - растерянно пробормотал он и вдруг завопил:
- Так это вы с матерью во всём виноваты! Это же она наворожила этого суженного Ульяне?!
Я неохотно кивнула.
- Ничего себе! И зачем только вы людям головы морочите этой ерундой! – кричал музыкант.
Я не на шутку испугалась. А что, если он сейчас заподозрит, что я подстроила всё это специально!
- Так что же это получается – ты и есть моя суженая? – вдруг, неожиданно успокоившись, обречённо спросил он.
Я неуверенно пожала плечами. В тот момент мне захотелось расплакаться от обиды! Ни тени любви к себе в его глазах я не заметила. И, если бы можно было повернуть время вспять, то я непременно отказалась бы от своей дурацкой затеи. Но пути назад не было. «Что же я натворила?!» Теперь я была просто обязана залечить его рану!
- Может, всё ещё образуется, - робко предположила я.
Музыкант даже не обратил внимания на то, что мне известна причина его слёз.
- Вряд ли я теперь смогу что-то изменить, - ответил он, - говорят, от судьбы не убежишь.
Он попытался улыбнуться, и у меня внутри потеплело.
- Ведь встретились же мы снова, - продолжал юноша, - значит, и вправду – судьба!
На Красную горку возлюбленная музыканта обвенчалась с толстым барином, а бедный юноша нашёл утешение в моих объятиях.
Через некоторое время я поняла, что ношу под сердцем ребёнка. Мать моя тоже догадалась обо всём. Она пошла к кузнецу и стала настаивать на нашей свадьбе. Кузнец позвал сына.
- Доплясался, догуделся, - строго сказал он музыканту, - теперь будь мужчиной! Не оставлять же дитя без отца! Женись! Вот тебе моё благословение!
По деревне поползли слухи, что, мол, сын кузнеца с ведьминой дочкой обручился. Злые языки болтали, будто приворожили бедного юношу, а дитя, которое я носила, не его вовсе.
В местной церкви венчать нас батюшка отказался, узнав о беременности и о моём происхождении. Милый мой совсем сник. Он всё реже и реже приходил, а когда мы встречались, чаще всего молчал, старался не касаться меня, отводил взгляд.
- Что нам до людей, - пыталась я утешить своего возлюбленного, - поговорят и забудут. Перемелется… Хозяйство у нас большое, ладное, будешь хозяином. А я тебе ещё детей нарожаю, будем жить не хуже других! Главное, что мы любим друг друга.
- Не знаю, могу ли я говорить тебе о любви, Лилия, - вдруг произнёс юноша,- да и была ли она? Может это я от горя поддался тогда на твои ласки!
У меня внутри всё похолодело, дыхание перехватило, а сердце в груди замерло.
- Так вот ты как?! – вскрикнула я, будто раненная птица, - как сладку ягоду, так вместе рвать, а горькую мне одной пробовать?!
- Послушай, хорошая моя, - музыкант попытался обнять меня, но я отстранилась, - ведь твоя мать - ведьма. Ну, пусть она наколдует, наворожит чего-нибудь, будто ребёнка совсем и не было.
- Что же ты такое говоришь? – не верила я своим ушам, - живой он, под сердцем уже бьётся, а ты убить его предлагаешь?!
- Да сама посуди, несчастная, - ответил парень, - не будет нам жизни с тобой! Люди стороной обходят, любви к тебе я не чувствую! Да и, вообще, может правду говорят, что приворожила меня твоя мать! Ведь это она тогда сонное зелье сварила!
Я испытала в тот момент такую невыносимую боль, что и врагу не пожелаешь. Помимо этого меня обуял страх, что мать моя узнает про то, что я ослушалась её и ворожила сны.
- Иди с Богом, - собрав все последние силы, произнесла я, - не мне тебя судить!
Я еле-еле успела добежать до дома и, рухнув перед матерью на колени, разрыдалась.
Всю ночь я не сомкнула глаз, и только под утро меня сморило. Когда я проснулась, было уже около полудня.
Мамы дома не было. Меня охватило безумное чувство тревоги, и я со всех ног побежала к кузнице. Пока я бежала, спотыкаясь об лесные коряги, передо мной всё время возникало мамино лицо, её глаза полные горя и ненависти к музыканту! Такими глазами она смотрела вчера на меня, когда я, рыдая, рассказала ей про наш последний разговор.
Предчувствия меня не обманули.
Возле кузницы собрались несколько человек, видимо, покупатели, пришедшие к кузнецу. Среди людей были и сам хозяин, и его сын.
- Из камня, что ли, ваши сердца сделаны?! – услышала я голос матери, - коли вы так слепы и глухи к чужому горю!!
Люди заговорили наперебой. До меня долетали только обрывки фраз, но смысл я уловила. Не найти нам поддержки и понимания среди них! Мы – ведьмы, нас не любили и боялись. А тут ещё такой конфуз – моя беременность. Разве может произойти подобное с приличной девушкой?!!
Ночью в кузнице случился пожар.
Мы с матерью узнали об этом только наутро, когда проснулись от гудения толпы возле нашего дома. В окна полетели камни! Мать выскочила на крыльцо, её тут же схватили и связали.
- Ведьма! – орала толпа, - на костёр её! Сжечь вместе с бесстыдной девкой!
Я выбежала вслед за ней. Пока меня скручивали по рукам и ногам, я отыскала глазами в толпе своего возлюбленного и стала звать его, просить о помощи хотя бы ради нашего малыша. Но он будто не слышал меня, смотрел широко распахнутыми глазами и не приближался.
- Не зови его, девка! – раздался вдруг у меня над ухом чей-то голос, - оглох он вчера на пожаре, а старый кузнец – ослеп, как мать твоя хотела!
- Как это?! Да что ж случилось-то, люди добрые?! – воскликнула я, тщетно пытаясь вырваться.
- Бедный кузнец! Заработался, видать, да уснул на лавке возле жаровни! – заголосила местная бабка-молочница, - проснулся, а дом в огне! Пока он метался к выходу, дым глаза-то ему и выел, видимо! Люди набежали, принялись тушить, да поздно! А музыкант, как увидел ослепшего, обгоревшего отца, будто разума лишился. Зажал уши руками, и давай вопить: «Ведьмы! Батя, это же сбылся твой кошмар, который они наворожили! Они прокляли нас!» Орал, пока его из ведра ледяной водой не окатили! От кузницы-то одни головешки остались!
Голова у меня закружилась, к горлу подкатил тошнотворный ком, и я упала в обморок.
Очнулась я рядом с мамой в чьём-то подполе. Там было темно и сыро. Моя голова лежала у неё на коленях, и она нежно гладила меня по волосам.
- Мама! – в ужасе произнесла я, - что случилось?!
- Говорят, будто я прокляла кузнеца и его сына. Отец – ослеп от дыма на пожаре, а сын – оглох то ли от горя, то ли от собственного крика, - прошептала она, - только они сами виноваты. Я предупреждала их об этом пожаре во сне!
- Что же теперь с нами будет, мамочка? - я заплакала, - а мой малыш? Неужели они убьют всех нас?
- Перестань плакать, дочка, - мать потрясла меня за плечи, - послушай меня и не перебивай. Ты отречёшься от меня перед людьми! Только так ты сможешь спасти себя и своего ребёнка!
- Нет! Мама, что ты такое говоришь?! - попыталась я возразить, но она перебила меня.
- Если сделаешь, как я скажу, люди тебя пожалеют! На тебе вины нет, а любовь – не грех! Но малыша твоего люди заранее боятся и ненавидят, он же - внук ведьмы! – она горько усмехнулась,- поведут тебя к повитухе, которая пообещала приготовить отвар, чтобы ты выкинула ребёнка. Дурное дело-то не хитрое. Ты выпей, не бойся.
- Неужели я смогу сама убить своё дитя? Что ты говоришь, мама?! – я снова зарыдала.
- Слушай внимательно! У нас мало времени, - строго приказала она.
Я вытерла слёзы и пообещала больше не плакать.
- Ночью мне приснился вещий сон, - сказала мать, - пришла ко мне Хранительница Снов и всему этому надоумила. И ещё она предложила мне сделку. Хранители сберегут до поры до времени душу твоей малышки в Мире Снов, а потом вернут её на землю в новое тело. Но взамен ты дашь сейчас зарок, что никогда, слышишь, никогда больше не станешь ворожить для людей сны по своей прихоти! И ещё – ты не будешь вступать в связь ни с одним мужчиной!
Я поняла, что моя бедная мама всё знает про те злополучные святки и про то, что я однажды посмела ослушаться её. Мама будто прочитала мои мысли.
- Девочка моя, - её голос снова стал нежным, - я мать и могу многое простить тебе.
- Я так полюбила его, мамочка! – только и смогла выдавить я.
Она понимающе покачала головой.
- Только, я ведь не смогу снова зачать без мужчины! В чьё же тело переселится душа моего ребёнка? – я приложила руку к уже округлившемуся животу.
- Придёт время, и ты всё узнаешь.
- Боже мой! - воскликнула я, - и как долго мне ждать возвращения малыша?!
- Не знаю, дитя моё. Но я уверена, что дочка поймёт и простит тебя, когда ты ей всё расскажешь!
- Значит, это будет девочка, – со слезами прошептала я.
- Да. Это будет чудная малышка со светлыми волосами и голубыми, почти прозрачными глазами,- ответила мать, - я видела её во сне, когда ты зачала. Так вот, родная моя, - продолжала она,- как только эти ироды убедятся, что ребёнка больше нет, вернись домой. Тебе нужно будет приготовить два отвара. Я подскажу, в каких книгах найти рецепты. Когда всё будет готово, возьми с собой только самое необходимое и уходи. Иди на юг спиной к дому, никуда не сворачивай. К рассвету выйдешь на опушку. Там увидишь старый заброшенный дом лесника, поселись в нём и жди своего часа.
Господи! Как же долго мне пришлось ждать! Как дорого я заплатила за несколько счастливых ночей с моим возлюбленным!
Я сделала всё, как велела мать. Прилюдно сказала, что моей вины ни в чём нет, и что колдовскими способностями обладает только она. Я никогда в жизни не предала бы её, если бы ни моя маленькая доченька, моё счастье и боль.
Я пришла к повитухе и послушно, у неё на глазах, выпила отвар. Почти сразу меня стало жутко мутить, резкая боль внизу живота сковала всё моё тело, и я провалилась в глубокий обморок.
Я видела во сне кошмар о том, что мама моя горит на костре! Причём, костёр горел прямо возле нашего дома. Затем огонь перекинулся на саму избу, и пламя в считанные минуты проглотило её. Очнувшись, я, истекая кровью, покинула дом повитухи.
Самым ужасным было то, что мой кошмар оказался явью!
То, что я увидела на нашей поляне, потрясло меня до глубины души! Наверное, я лишилась бы рассудка, если бы не имела той цели, ради которой жила до сегодняшнего дня! Вместо этого дома, в который я могу войти теперь лишь во сне, зияло страшное пепелище! И, перед уже не существующей избой, трава была выжжена до самой земли. На этом месте, видимо, сгорела моя дорогая, милая мамочка!
Какое-то время я старалась прийти в себя, сидя прямо на земле и созерцая этот чудовищный пейзаж. Когда сгустились сумерки, и повеяло ночной прохладой, я будто очнулась ото сна. Только теперь моё сердце вдруг пронзила резкая, колючая боль, и на глаза навернулись слёзы. Вдоволь наплакавшись, я принялась за дело. Разбросала прямо голыми руками ещё тёплые угли в том месте, где находился люк, ведущий в подпол. Внизу нашлось всё необходимое для того, чтобы выполнить материнский наказ. Сначала я засеяла пепелище какими-то семенами, которые мать хранила много лет. Потом приготовила два зелья и той же ночью покинула это страшное место, прихватив с собой ещё одну глиняную посудину, с останками своей матери в виде нескольких горстей серого пепла. Когда мою бабушку – Дарительницу Снов Лилию – предали огню, мама тоже собрала и бережно хранила её пепел. Она рассказывала мне об этом, но никогда не показывала, где хранится урна. Я долго искала среди прочих склянок прах бабушки, но так и не нашла.
Как и говорила бедная покойница, на рассвете я вышла на опушку леса, где меня ждал обещанный дом. Вокруг не было ни души.
Но, как и было предначертано, вскоре неподалёку от моего дома лес стали вырубать пришлые крестьяне, и, наконец, выросла целая деревня, на краю которой и оказался моя изба.
Я продолжала заниматься своим делом: дарила людям вещие сны. Но никогда уже не смела вмешиваться в них. Я боялась даже заглянуть в котёл, чтобы случайно не прочитать содержание. Однако отношение ко мне людей ничуть не отличалось от того, как относились когда-то к моей матери. Люди боялись меня, обходили мой дом стороной. Да это и понятно, сны, которые я приносила, в основном предупреждали о несчастиях, и моё появление на чьём-то пороге расценивалось, как горе в семье, даже не смотря на то, что благодаря этим предупреждениям, многим удалось избежать кошмаров наяву!
И вот в одну прекрасную ночь я увидела долгожданный вещий сон. Ко мне пришла Хранительница Снов и показала мне ту женщину, которой я должна была отнести первое зелье, что хранилось уже много лет. Сама зачать я не могла, поэтому вместо меня это должна была сделать другая.
Так вот, та женщина, которую выбрали Хранители, забеременела, и я отнесла ей зелье. Мы с ней должны были выпить его одновременно, на закате, и тогда плод переместился бы в моё чрево. Я должна была выносить и родить младенца, в которого Хранительница обещала вернуть душу моей дочурки. Но только на пять земных лет! На такой вот короткий срок я получила разрешение радоваться материнскому счастью! Когда девочке исполнится пять лет, мне было велено напоить её другим снадобьем. Тогда душа малышки должна была вернуться домой, в Мир Облаков. Навсегда! В ту ночь, когда приходила Хранительница, куда-то пропала глиняная склянка с прахом моей матери. И мама перестала сниться мне… Это обстоятельство, наверное, огорчило бы меня гораздо больше, если бы я не ждала теперь новой встречи! Встречи с моей долгожданной доченькой!
Я была уверена в успехе! Крестьянка, которая зачала, и её муж были очень бедны и имели уже сына. Поэтому, я не сомневалась в том, что мне и без обмана легко удастся уговорить её выпить зелье. Времена были голодные, и лишний рот в семье вряд ли мог кого-то обрадовать.
Но я ошиблась! Та женщина ослушалась! И родилась моя доченька не у меня, и матерью не меня считала! Я так долго ждала нашей встречи и так опрометчиво прозевала своё счастье! Это было просто несправедливо!
Меня даже стала посещать шальная мысль: не давать тебе второе зелье…»
Истома даже не обратила внимания на то, что Лилия вдруг раскрылась. Девочка и так уже догадалась, что речь шла именно о ней!
«…Тогда ты осталась бы жить на земле, - продолжала ведьма, - а я могла бы хоть издалека каждый день видеть тебя. Я даже мечтала о том, что расскажу тебе, когда ты подрастёшь, эту историю, и ты поймёшь и простишь меня. Я научила бы тебя всему, что знаю, как мать научила когда-то меня, мы бы много общались, и я была бы счастлива. Но я видела, что душа твоя, действительно, не принадлежит этому миру, слишком долго она жила в Заоблачных Мирах. На земле тебя ждала бы несчастная и одинокая старость, вечный страх и непонимание! Твоё тело постарело бы, как моё и стало болеть, глаза стали бы хуже видеть, а уши слышать… Я так хотела, чтобы ты была счастлива! И ещё я боялась прогневать своим неповиновением Хранительницу, – Лилия перевела дух, - сердце моё просто разрывалось от безвыходности ситуации! Но однажды ночью меня осенила мысль о том, каким образом я смогу видеться и говорить с тобой! Я вспомнила, что пока не пропала странным образом урна с прахом матери, она могла являться ко мне во снах! Тогда я решила, чего бы мне это не стоило, хранить твоё тело на земле, после того, как ты примешь зелье. Я так надеялась на успех! И снова ждала и ждала! Долгих пять лет я не смела приближаться к тебе, чтобы снова ничего не испортить! И, как видишь, удача всё-таки улыбнулась мне! Я храню твоё тело далеко-далеко от берега Слепого озера! И теперь ты беспрепятственно можешь приходить ко мне во сне, когда пожелаешь!»
Лилия немного помолчала, пристально вглядываясь в лицо дочери, и снова заговорила:
- Сейчас ты только лицом – дитя, а по сути, взрослая, зрелая женщина. И, я очень надеюсь на твоё понимание и прощение… Доченька, умоляю, скажи что-нибудь! Не молчи, родная моя!
Истома как будто со стороны услышала свой голос:
- Я очень благодарна Вам… матушка.
По щекам у Лилии потекли слёзы.
- Я понимаю, тебе нужно время, чтобы подумать, - произнесла она, - просто пообещай, что ты придёшь ко мне ещё.
- Приду! – горячо воскликнула Истома, - я буду часто приходить!
Ведьма-мать, не отрываясь, смотрела на дочку, но прикоснуться к малышке почему-то боялась. Наконец женщина всё-таки решилась протянуть руку и погладить девочку по волосам.
- Какая же ты у меня красавица, маленькая моя, - прошептала она, - и какие же у тебя взрослые глаза! Знаешь, ты так похожа на бабушку!
Истома замерла. Она никак не могла понять, что чувствует сейчас и чего боится.
- Матушка, а что случилось с моей… ну, с той семьёй, в которой я жила? Вы вылечили моего брата?
Хозяйка кивнула:
- Как и обещала, я приготовила для мальчика целительный отвар.
Она вздохнула, встала с места и заходила по комнате.
- Когда ты пропала, твоя «мама» чуть не лишилась разума, - продолжала ведьма, - тебя искали всей деревней несколько дней, пока, наконец, один рыбак не сказал, что в ту злополучную ночь исчезла его лодка. Тогда бедная женщина стала каждый день ходить к Слепому озеру и звать тебя! Её несчастному мужу ничего не оставалось, кроме того, как, собрав свои пожитки, увезти жену и сына из нашей деревни. Они продали дом за хорошую цену. Думаю, этих денег вполне хватило, для того, чтобы обосноваться на новом месте.
- Но кто мог дать столько денег за нашу полуразвалившуюся избу? – удивилась Истома.
- Я уговорила одного человека, отдав ему все свои сбережения, заплатить им моими деньгами, - ответила ведьма, - а за эту услугу дом достался «покупателю» задаром. Думаю, вряд ли хозяин согласился бы продать его лично мне…
Истома молчала. Ей было жаль своих бедных «родителей». Но своим, уже далеко не детским умом, она понимала, что это был единственный выход из сложившейся ситуации. И девочка была благодарна своей настоящей матери за такой «широкий жест».
Следующая глава романа "Край снов" Часть1, глава 4 здесь.
Предыдущая глава романа "Край снов" Часть 1, глава 2 здесь.