Этот вопрос относится к проблеме определения нации либо через гражданский, либо этнический национализм.
В данной статье будет проводиться критика этнического национализма, вскрытие его противоречивой логики. При анализе любого политического явления важно определиться с тем, что мы анализируем, в нашем случае стоит понять, что такое национализм, и почему он возник в тех интерпретациях, в которых существует и по наши дни.
Сам по себе национализм - явление достаточно новое, как и его детище-национальное государство. Возникший во время французской революции национализм в первую очередь был новой формой политической идентичности и, как окажется, достаточно прогрессивной. Раньше политические объединения (как королевства, герцогства) основывались на идентичности служения монарху, то есть феодальной присяге, а жизнь большинства людей, состоящих из крестьян, проходила строго в том месте, где они родились, и вся жизнь была строго ограничена местностью поселения из-за низкой мобильности населения, что затрудняло развитие национальной, а не местной идентичности. Вследствие этого для человека, проживающего в средние века, не имело большего значения, в какой стране он проживает, так как и земли переходили постоянно от одного феодала к другому, и феодалы - к сюзеренам. Все начинает меняться с появлением крупных городов и более развитых капиталистических отношений между ними. Можно сказать, что капиталистическая этика является стимулом к существованию нации.
Национализм в свою очередь утверждает, что важнее быть русским, французом, англичанином, а не идентифицировать себя с другими на основе религии (протестантский север и католический юг Германии), благородности, на основе служения монарху, а идентифицировать себя именно на основе принадлежности к культурному сообществу. Национальное государство возникает вместе с всеобщим образованием и стандартизированным языком, которым зачастую является литературный. Общность нации гарантируют единая история, язык и культурные явления, созданные с помощью языка. До этого в действительности же на определённой дистанции невозможно найти людей, которые всерьёз идентифицировали себя национальным сообществом с общим культурным кодом.
Все выше описанное является признаками гражданского национализма, который исторически появился во Франции, а потом и в других странах. Гражданский национализм является формой политической идентичности, основанной на национальной культуре, которая подчиняет себе государство во имя достижения собственных интересов. Демократия, таким образом, есть историческое следствие гражданского национализма и национального государства.
Этнический национализм, проповедующий определение нации не только через культуру, но и через единое кровное происхождение, является в нашей стране наследием СССР, где у каждого гражданина, начиная с 30-ых до 91-ого года, в паспорте должна была вписана национальность. В то же время советская бюрократия пыталась строить единую советскую нацию на основе русского языка, что в современной России аукается тем, что многие не “русского происхождения” говорят на русском, переезжают или уже переехали, а их дети от смешанных или иных браков говорят на русском, ходят в ту же школу, то есть их так же, как и других воспитывают на основе русской идентичности. Но для многих “русских” они не являются русскими в силу советской традиции понимания нации, они же сами склоны воспринимать свою национальность на основе происхождения их предков, в чью культуру и язык они даже никак не вовлечены. Такой подход лишь разделяет русских людей, делает их меньше, чем они на самом деле есть.
Если подходить к вопросу о расе, общем происхождении не “на глазок”, а с точки зрения антропологии и расоведения, то выяснится, что европеоидная раса распласталась на половине Евразии, захватив еще северную часть африканского континента (карта взята из лекции про европеоидную расу российского антрополога Станислава Владимировича Дробышевского).
Неожиданно выясняется, что наши братья - южные славяне- относятся к другому расовому подтипу, а братские для французов испанцы и итальянцы - к индо-средиземноморской расе. Но, почему-то, для нас по культуре и языку будут ближе не французы-представители такой же расы, как и большинство русских, а наши южные братья на Балканах. Стоит сказать, что внешние черты, отличающие европеоидов, являются чисто адаптивными, то, что в той или иной климатической зоне распространены те или иные фенотипы не больше, чем следствие естественного и полового отбора.
Все выше перечисленное дает право утверждать, что использование понятия «раса» для определения национальности просто противоречиво и неправильно. Mежду расой и национальностью нет прямой зависимости, а лишь может быть совпадение из-за изолированного формирования и существования популяции. Давайте судить людей по их поведению и тому, что они говорят, и не выписывать при каждом удобном случае из русских людей только из-за того, что они выглядят немного по-другому.