Продолжение. Начало здесь.
До поступления в Университет, в Веллингтоне я была лишь однажды, когда мне было всего года четыре, так что ровным счётом ничего о той поездке не помню. Родители не сочли нужным запечатлеть посещение столицы на фотоснимках, а жаль. По большому счёту, семейный фотоальбом у нас к настоящему времени сохранился всего один, да и то довольно скудный. Фотографировались только по самым особым случаям, к примеру, когда на какое-то значимое семейное торжество собиралась вся родня. Так что, с уверенностью можно утверждать, что Веллингтон я впервые осознанно увидела лишь в студенческие годы.
Едва устроившись в общежитии кампуса, я сразу же отправилась осматривать город. Сильный ветер пахнет солью. Океан в Веллингтоне чувствуется повсюду, его не избежать, куда бы ты ни шёл. Нетрудно догадаться, куда лежал мой путь в первые же часы жизни в столице. Конечно, к океану. Побережье тихоокеанской бухты окружено горами, на зелёных склонах которых приютились уютные городские кварталы.
День за днём продвигалось всё дальше наше с Веллингтоном знакомство, постепенно перерастая в крепкую дружбу.
Подставляя лицо ветру на любимой набережной Ориентал-бэй, у самого пролива Кука, я прикрывала глаза и представляла, как в начале 19 века высаживались здесь на берег первые английские колонизаторы со своими измученными долгой дорогой и сильной качкой жёнами и детишками, как кипела в бухте работа во время строительства первых домов поселения.
До приезда англичан здесь жили маори, у города сохранилось и первоначальное имя, данное ему много веков назад. Коренные Веллингтонцы называют город Те-Фанга-нуи-а-Тара[1], или просто А-Тара. Мы с друзьями любим это имя, оно хорошо передаёт особую энергетику столицы. Есть в этом имени что-то древнее, сильное, близкое к нетронутой цивилизацией природе…
Меня удивляло, как удаётся Веллингтону так естественно сочетать простоту и невычурность манер со своим громким столичным статусом.
Какой он красивый, мой ветреный Веллингтон, насквозь проросший деревьями и цветами, безмятежно дремлющий на зелёных холмах под разноголосое пение птиц, шум ветра и плеск воды…
Порт находится в самом центре города. Вокруг на склонах гор, подступающих со всех сторон к заливу, раскинулись жилые массивы. На фоне старых строений выделяются то тут, то там, многоэтажки, но из-за частых землетрясений, дома в городе, в основном, невысокие, и здания строятся на особо прочных фундаментах.
Полушарие воды – так называют необъятное водное пространство, в котором затерялась Новая Зеландия. Два острова, поднявшиеся из пугающих глубин океана, и храбро противостоящие всем стихиям, сохранившим здесь, в неоглядном раздолье, такую мощь, такую первобытную силу, что порой становится страшно… Ведь только Всевышнему ведомо, сколько ещё смогут спасительные бухты, окружающие ажурным кольцом Северный и Южный острова, давать отпор неистово бушующим океанским волнам, которые никак не могут смириться с тем, что выпустили добычу на волю когда-то миллионы лет назад: так и жаждут, вздымаясь до неба, разинуть почерневшую бездну над вырвавшимся к солнцу клочком суши, поглотить его в одно мгновение и увлечь за собой в бездонную темноту, упрятав его от солнечного света навечно…
Бушуют и подземные страсти. Сотрясается неистовством земля, и нет покоя островам – ни снизу, ни сверху, где встречаются воздушные потоки, и мечутся разъяренные ветра между новозеландскими ледниками и фьордами, разгоняются над равнинами, но тут же ударяются о вершины гор, стекая обессиленными струями по заснеженным склонам… Островной климат непостоянен, а близость к Антарктике напоминает о себе то промозглой сыростью, то неожиданно холодным муссоном, то зябкой серостью неба…
В пролив Кука, неразрывно сросшийся с Веллингтоном, то и дело врываются ветры с Тихого океана, с Тасманова моря, отовсюду. Город Ветров – вот лучшее название для нашего Веллингтона. Неподалеку от города, на одной из шоссейных дорог, установлена надпись, которую, как говорят веллингтонцы, не встретишь ни на одной другой дороге мира: «Осторожно, ветер!». А что удивляться? Порывы ветра в этом месте так сильны, что запросто могут сдуть автомобиль с дороги…
И всё-таки надо признать, что несмотря на частые ветра, сейсмическую нестабильность и капризный приморский климат, Веллингтон со своей несуетливой размеренностью сразу пришёлся мне по душе. Иногда даже появлялись мысли о том, чтобы осесть в столице окончательно, хотя я знала, что это просто эмоции: мне больше по душе дом в тихом месте на берегу океана, вдали от шума большого города. И, тем не менее, несмотря на статус столицы государства, Веллингтон выгодно отличается от мегаполисов, в которых мне довелось побывать. Так спокойна его утончённая, совершенно особая грация старины, вплетённой в ультрасовременный дух прогрессивного века.
С одной стороны – гора Виктория и прилегающие холмы, с другой – бухта, огромный ботанический сад с морем зелени, а над всем этим умиротворением – высокое небо, залитое солнцем. Всё просто, но в то же время, безумно красиво. И душевно. Из-за близости к природе, из-за тишины, солёных ветров и спокойствия, которым дышит каждый камень. Нет в этом городе холодной нарочитости, хотя порой встречаются неожиданные всплески экстравагантности. Но и они, однако, воспринимаются естественно, как внезапные буруны волн на тихой глади залива. Эти необычности разбавляют классически строгий облик города, внося своеобразную пикантность в его историю. Находясь на краю земли, люди остаются людьми – со своей тягой к самовыражению, к экспрессии в творчестве, и ярким краскам в монотонности повседневной жизни. Тогда и появляются «изюминки», западающие людям в память. Взять, к примеру, знаменитое здание исполнительного крыла парламента. Не скажу, что пришла в восторг при виде чудища, именуемого в народе «пчелиный улей»: этакое страшноватое на вид серое нагромождение этажей, сужающихся кверху - он и впрямь напоминает громадный дом для пчел. И всё же… необычный для Веллингтона модернистский образ вошёл в историю города, став его «изюминкой» - с этим не поспоришь.
Тут же, неподалёку, на углу улиц Aitken и Molesworth располагается ещё один образчик неоклассической брутальной архитектуры – здание Национальной Библиотеки. Кстати, крупнейшая в столице библиотека, включающая библиотеку Тернбулла[2], располагает самым полным в стране собранием новозеландских газет и журналов, в том числе первейшими новозеландскими изданиями. Библиотека Тернбулла хранит богатую коллекцию английских книг XVII века, а также такие уникальные книги, как точная копия знаменитой «Книги страшного суда», всеобщей земельной переписи, составленной в Англии во времена Вильгельма Завоевателя (копия была снята писцами в том же XI в.), судовой журнал капитана Кука, который он вел во время своего плавания на «Endeavour»[3].
Ещё необычнее всё это выглядит, когда наталкиваешься на светлый неоготический дворец в стиле Викторианской эпохи неподалёку, где разместилась парламентская библиотека. Неожиданно, и оттого вызывает улыбку изумления. Парламентская библиотека – само изящество: со всеми своими башенками, арочными сводами, круглыми витражами, она, скорее, похожа на дворец из сна Мари в «Щелкунчике», чем на библиотеку. Так и кажется: зайдёшь, и белые сводчатые потолки начнут подыматься, открывая взгляду целую сказочную страну с леденцовыми полями, реками из сладкого пунша и марципановыми домиками. Чтобы подобраться к зданию, нужно подняться по светлой каменной лестнице, проложенной сквозь изобилие травы и благоухающих цветов.
Ну, чем не сказка?
Но не в этот район влечёт меня в свободное от учёбы время. Мне больше по сердцу та часть Lambton Quay[4], от которой лучами убегают к набережной короткие, весёлые улочки, кипящие жизнью. Самой любимой из них, конечно, стала Cuba Street, названная по имени корабля с первыми поселенцами. Яркая, живая Куба стрит, с её разношерстной музыкой, уютными кафешками, спонтанными уличными представлениями и концертами, со смеющейся молодёжью, беззаботно сидящей прямо на отполированных ливнями красных камнях мостовой, и с бесцельно бродящими повсюду влюблёнными парочками и впрямь как будто впитала дух Свободного Острова, именуемого Кубой.
Люблю приходить сюда и наслаждаться бесчисленными проявлениями богатого внутреннего мира Те Фанауи-а-Тара, или просто А-Тара, как в народе называют Веллингтон. Всё это – непредсказуемый характер и творческий импульс города, веками живущий на его улицах, впитывающий морскую соль, противостоящий крепким ветрам, и прорывающийся то тут, то там в новых всплесках красоты.
С северо-западной стороны города, в нескольких километрах от пляжа Парапарауму, где любят отдыхать веллингтонцы, притаился в волнах Тасманова моря настоящий птичий заповедник - островок Капити. Приложив козырьком руку ко лбу, я частенько поглядывала в ту сторону, да всё никак не могла собраться побывать на скалистых берегах заповедного места: на поездку ушло бы несколько часов, а их никак не удавалось втиснуть в моё чересчур загруженное расписание.
Только годы спустя выбралась, наконец, в заповедник. И правда, диковатое место: безлюдно, ветрено, как-то первобытно. Говорят, в начале 19 века на Капити располагалась резиденция маорийского вождя Те Раупараха. А теперь только крикливое разноголосье такахе, киви, кокако, веерохвосток, чирков и иглоногих сов оглашает низкорослую растительность и теряется в шелестящих кронах тава, кохекохе и кануки.
На Капити мне особенно ярко представилось, каково приходилось первым европейским поселенцам в Новой Зеландии. Присев на просохшую отмель и пересыпая мелкий песок сквозь пальцы, я слушала пение птиц, неумолкающий шум ветра в деревьях, и словно воочию видела измождённых англичанок с растрепавшимися волосами, тяжело привыкающих к новым условиям, к этой совершенно чуждой им земле – богатой, красивой, полной жизни, но такой чужой…
Именно тогда я чаще всего вспоминала историю семьи Стюарт, что рассказывала мне на ночь мама. Здесь мне легко представлялось, какое отчаяние испытывала бедная Энни, когда увидела, что на самом деле представляют собой проданные им с мужем за бешеные деньги несуществующие "шикарные земельные плантации" пройдохой Уэйкфилдом в оставшейся навсегда позади родной Англии... А сделанного вспять не воротишь. Так и остались несчастные мои предки в нищете, обречённые влачить тяжкое, хотя и недолгое существование.
И всё же, солёный Веллингтонский ветер не давал подолгу печалиться, порывисто унося все мои грустные мысли далеко-далеко в Тихий океан.
Однажды, после занятий в Университете, выбралась на прогулку по пляжу Веллингтона - проветрить голову и немного отвлечься от зубрёжки. Поплескавшись в прохладной воде залива и пробежавшись босиком по влажному пляжному песку, я выбралась на неброский, почерневший от времени деревянный причал. Вдыхая терпкий запах водорослей, долго сидела неподвижно, вглядываясь в горизонт – в ту размытую невесомой дымкой грань, где небо сливается с океаном, а сзади размеренно дышал светлый город, амфитеатром стекающий с окрестных холмов к хорошо защищенной от морских волн бухте Порт-Николсон.
Наконец, хорошенько продрогнув на ветру, я спохватилась, вскочила на ноги и, запахнув поплотнее куртку, побежала босиком по деревянному понтону обратно. Не знаю, почему не удосужилась сразу надеть кроссовки - может, сильно продрогла и заторопилась быстрее на берег, подальше от пронизывающего ветра. В общем, не одолев и полпути, умудрилась напороться на торчащий из трухлявой древесины ржавый гвоздь. Из раны брызнула кровь. Кое-как доковыляла до ближайшего кафе и попросила высокого кучерявого официанта принести мне салфетки. Глазастый паренёк сразу понял, в чём проблема:
– Так, присядьте вот сюда и подождите секунду, мисс. Я мигом.
Усадил меня в уголок, подальше от любопытных глаз. Нырнул в подсобку, и вернулся через минуту с бинтами, ватой и дезинфицирующим средством. Невзирая на мои протесты, помог обработать рану:
– Я проходил курсы оказания первой медицинской помощи. Доверьтесь мне.
Весело подмигнул смешливым чёрным глазом и принялся ловко орудовать бинтами.
– Ну вот, теперь всё в порядке. Через пару дней будете как новенькая.
– Не знаю, как отблагодарить вас...
– Останьтесь ещё ненадолго, и я буду совершенно счастлив.
– Но мне уже пора домой.
– Вы сами не дойдёте. Я провожу.
– Нет, нет. Что вы, я и так отняла у вас уйму времени.
– Моя смена как раз закончилась. Могу я угостить вас чашкой кофе? Далеко идти не надо - можем попить прямо здесь. А кофе у нас лечебный. Чашка капучино - и к утру вы совершенно здоровы. Это я вам как ваш лечащий врач говорю.
Парень широко улыбнулся, и только сейчас я разглядела, насколько он хорош собой. От улыбки всё его лицо просияло и словно подсветилось солнцем - чёрные блестящие глаза лучились теплом, и... уходить мне сразу расхотелось.
Я улыбнулась в ответ:
– Ну что ж... Вашей рекомендации доверяю. Только за кофе, чур, плачу я. В знак признательности за спасение.
– По рукам.
Когда уселись вдвоём за столик у окна с видом на океан, время понеслось быстрее ураганного ветра на побережье. Мы не заметили, как пролетело два часа, и за окном сгустились сумерки.
Официанта звали Нэйт Лемос, предки его - выходцы из Португалии, а кафе с незатейливым названием «У моря» принадлежит его отцу. Как любящий сын, Нэйт помогает изо всех сил семье, поддерживая семейный бизнес - подрабатывает официантом после занятий в колледже коммуникаций, возит мать с сестрой на местный рынок и в магазины за продуктами, а если приходится - чинит мебель, моет полы и красит стены по просьбе отца.
– Да ты здесь незаменимый сотрудник. На все руки...
– Просто я люблю свою семью. А ещё очень люблю "У моря". Иногда думаю: зачем продолжать учиться в колледже, если всё равно больше всего на свете мне нравится дело моего отца?
Нэйт всё-таки проводил меня до самого кампуса. А когда расставались, слегка коснулся руки - жаркая волна прокатила по всему телу - и я не убрала руку. Блестящие чёрные глаза веллингтонца оказались так близко... Мягкие тёплые губы коснулись моих губ... и я пропала. Влюбилась впервые в жизни. До головокружения.
С тех пор я стала часто забегать в уютную кафешку на берегу - выпить чашку ароматного кофе, полюбоваться на океан, залитый солнцем, и снова ощутить, как сладко замирает сердце и земля уплывает из-под ног, когда меня целует Нэйт.
[1] Te Whanga-nui-a-Tara, переводится как «великая бухта Тара» (маори)
[2] Александр Тёрнбулл (Alexander Turnbull) – известный коллекционер книг, картин и исторических писем. Всю богатую историческую коллекцию завещал короне (государству). Дом, в котором проживал Александр Тёрнбулл, находится в сердце Веллингтона, на Bowen Street, напротив «улья».
[3] Endeavour (с англ. «усилие») — первый корабль, которым командовал британский исследователь, картограф и первооткрыватель XVIII столетия капитанДжеймс Кук
[4] Лэмбтон Ки – деловой район Веллингтона, главный строительный материал – бетон и стекло
Продолжение здесь.
Навигация по каналу.