Глава 26
8 сентября 2005
С утра Насте не повезло – в автобусе ей разрезали сумку. Распороли дно центрального отделения и повредили боковое. Разумеется, вытащили кошелёк, но тут вора ждало разочарование – денег в нём было ровно сто рублей, ещё сто рублей лежали в кармане плаща, как, к счастью, и ключи от квартиры и проездной билет. Кроме того, из сумки повываливалась всякая мелочь – шариковая ручка, маленький блокнот, резинки для волос. Сотовый телефон, лежащий в том же отделении, выпал, когда Настя уже вышла на остановку. Выпал и развалился – отлетела задняя крышка и треснул экранчик. Однако когда Настя кое-как собрала телефон и попробовала нажать вызов, выяснилось, что он всё-таки работает. «Обмотаю скотчем», – подумала Настя. Купив в киоске скотч и пакет с изображенными на нём очаровательными щенками, она выбросила сумку в урну, а всё, что осталось в боковом отделении, переложила в пакет.
Теперь можно было идти на работу. Туда, где происходит непонятно что. Сначала Елизавета с требованием срочно уволиться, потом Борис, увольняться запретивший и весь оставшийся день делавший вид, что ничего не произошло и её связь с Андреем его не интересует. Сам же Андрей вчера не появлялся. Настя решила не думать об этом. Борису Николаевичу она сказала, что готова поработать, пока он найдёт ей замену. Оставлять его без секретаря – это, конечно, слишком. Морозов-старший не сделал Насте ничего плохого. Сегодня с утра у него было несколько встреч подряд, и в «Радость» он пока не приехал. Настя расставила по алфавиту перепутанные папки на стеллаже, разобрала входящие документы и даже протёрла один листок у фикуса, показавшийся ей пыльным. Отправившись на ресепшн, когда уже стало совсем нечего делать, она увидела, что вся женская компания секретарей в сборе, а Варвара раскидывает на стойке карты.
Увидев Настю, она помахала рукой:
– Айда к нам.
И выложив несколько последних карт, заявила:
– Вот хоть режьте меня, хоть вешайте, получается, что из молодёжи президентом будет Андрюша Морозов. Никаким Герасимовым и не пахнет.
– Пропала компания, – вздохнула Маша, – Варька, ты нас за год предупреди, чтобы мы слинять успели.
– Развешу плакаты-напоминалки, – пообещала Варвара. – Ну, кому погадать-то?
Все зашумели, а Маша вдруг ткнула карандашом в Настину сторону:
– Петровой мы ещё ни разу не гадали. Вот ходит она с нами иногда обедать, в офисе общаемся, а что за человек – неясно. Вдруг она американский шпион?
– Гадаем американскому шпиону, – согласилась Варвара. – Анастасия Владимировна, снимайте.
– Что? – испугалась Настя.
– Карту сдвинь.
Сдвинуть карту, не уронив половину колоды на пол, Насте удалось с третьего раза. Варвара принялась распределять картонные прямоугольники по стойке и вдруг проговорила:
– А ты влюблена!
– Да? – удивилась Настя. Надо же, неужели Варвара действительно умеет гадать и карты говорят ей правду?
– Так… казённый дом…
– Девушки-красавицы, не хотите поработать?
Настя обернулась и увидела у лифта Бориса Николаевича.
– Казённый дом есть, – договорила Варвара, – причём он как-то связан с этим мужчиной, в которого ты влюблена. Насть, потом погадаем.
Но Насте уже и так было всё ясно. Какой казённый дом может быть связан с Андреем? Только следственный изолятор, куда её непременно пристроит Елизавета Романовна. Сколько там дают за совращение малолетних?
– Настенька, – Борис Николаевич позвал её, чтобы спросить, кто звонил в его отсутствие. Перечислив, она вернулась за свой стол. Влюблённому американскому шпиону светили роды в тюрьме…
Возвращаясь домой вечером, Настя купила яблоко. Конечно, это было неправильно – покупать яблоко, чтобы сжевать его на ходу, даже не помыв, а только вытерев носовым платком, но у неё как раз случился очередной приступ голода. И пройти сотню метров от магазина до своего дома не было никакой возможности. Грызя яблоко, она подходила к подъезду, когда услышала знакомый голос:
– Я тебя ждал!
Андрей, на этот раз в чёрной ветровке – разобьёшь нос, не запачкается, – шёл к ней и улыбался.
– Зачем? – уточнила она.
– Я всё знаю. Про то, что мама приходила. Не обращай внимания. То есть не надо увольняться. Это глупо.
– Нет, твоя мама абсолютно права, – Настя ускорила шаг, но Андрей легко догнал её и удержал за пакет.
– И в чём же?
– В том, что нам не нужно встречаться. А пока я сижу в «Радости», ты так и будешь за мной бегать. Я доработаю, пока Борис Николаевич найдёт мне замену, и уйду.
– И почему же нам не нужно встречаться?
– Потому что… – Настя должна была придумать причину. Которую он поймёт и, возможно, даже обидится. Если уж его не смутила формулировка «ты за мной бегаешь». – Ты для меня слишком молод. Сначала подрасти.
И дёрнулась в сторону подъезда. Рассчитывала, что Андрей её отпустит, но он вдруг потянул её пакет в противоположную сторону – к себе. Пакет лопнул, и всё его содержимое вывалилось на землю. Верхней упала обменная карта – зелёная тетрадочка с нарисованным на листке капусты младенцем и крупными буквами: обменная карта беременной. Рядом непривычно разборчивым для медика почерком врач в консультации написала: Петрова Анастасия Владимировна.
– Извини, – сказал Андрей, – я соберу.
И конечно же, схватил эту карту, а потом поднял голову и уставился на Настю, будто увидел призрака. Настя набрала воздуха и побежала к подъезду так быстро, как только могла.
– Насть, подожди!
Захлопнув подъездную дверь и почти мгновенно оказавшись на своём четвертом этаже, она ввалилась в прихожую.
– За тобой что, гонятся? – спросил Берёзкин, сидящий тут же и натирающий чёрным кремом свои ботинки.
Настя прислушалась.
– Вроде бы нет.
И, опустившись на корточки, схватилась за голову:
– Там было всё… моя карта, его карточка, УЗИ-снимок…
– Где там?
– Неважно. Теперь это всё у Андрея. А у меня…
У неё в руке был только ключ от квартиры и яблочный огрызок.
– То есть ты оригинально проинформировала Морозова, что он вот-вот станет несовершеннолетним папой, – Владик обулся, – поздравляю.
– Может быть, он не догадается? – Настя ухватилась за последнюю надежду. – Подумает, что я беременна, но не подумает, что от него. Обидится, отстанет.
– Я бы на твоём месте не стал надеяться, что отец твоего ребёнка – идиот, – вздохнул Влад. – Ладно, я понимаю, что тебе сейчас нужно сочувствие и всё такое, но меня ждут. Я завтра зайду, хорошо?
– Иди, – согласилась Настя, – я поплачу и без тебя.
– Держись, Петрова!
Берёзкин ушёл, а Настя выглянула в окно и увидела, что Андрей ещё во дворе – застёгивает свой рюкзак, куда, видимо, собрал с земли всё её имущество. Но что ей было делать? Хватать всё при нём, объяснять, врать? Интересно, как бы она объяснила наличие в своих вещах его медицинской карты? Теперь же ничего придумывать не нужно. Только ждать, что надумает он. Она смотрела, как уходит Андрей и как сразу выходит из подъезда и направляется в другую сторону Берёзкин, и чувствовала себя такой дурой, какой Вселенная ещё не производила…
Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки. Спасибо!