Глава 20
6 сентября 2005
«Не поднимай волну. Появилась девушка и появилась, нужно было бы насторожиться, если бы он ими вообще не интересовался». Вспомнив эту фразу мужа, Елизавета Романовна Морозова отрицательно покачала головой. Пусть никто её сейчас и не видел. Боря уже спустился к машине, Андрей же слишком сильно дёрнул шнурок на кроссовке, шнурок лопнул, и теперь сын копался в стенном шкафу, выискивая вторую пару кроссовок – на липучках. Нашёл, обулся и понесся вниз, пока отец не передумал подвозить его в институт. Елизавета закрыла входную дверь и подошла к комнате Андрея, остановившись на пороге и понимая, что всё-таки совершает нечто не совсем правильное. Нет, Андрей был не из тех мальчиков, которые лет с двенадцати вешают на дверь своей комнаты табличку «стоп» и закатывают истерики, шагни только мать внутрь, и само её пребывание в его комнате не было чем-то из ряда вон выходящим. Но ещё никогда она не заходила сюда с такой целью – перерыть все его вещи и найти… Что найти – она сама пока не представляла. Просто знала – что-то происходит. И довольно давно. Пожалуй, с начала лета. А может, и с весны, просто она не сразу это заметила. Летом Елизавета подумала – наверное, Андрей дорос до интересов своего друга Антона – начал ходить с тем в поселковый клуб, знакомиться с девушками и пару раз даже не ночевал дома. Это её не очень испугало. Тут Боря был прав – странно было бы, если бы к третьему курсу Андрея так и не заинтересовала эта сторона жизни. Тем более что дружба именно с Антоном Елизавету успокаивала. Этот товарищ бегал по девицам лет с четырнадцати – и никаких проколов в виде специфических болячек или залетевших партнерш. Мальчишки обычно обсуждают свой опыт, и есть шанс, что и Андрей будет столь же осмотрителен, как Антон. Второй его друг, Сергей Герасимов, был и вовсе образцом осторожности. Теперь же Елизавета поняла – если «пошёл по бабам», к чему она была готова, – это полбеды. Кажется, всё было гораздо хуже – сын влюбился. Почему влюблённость хуже простой смены девушек, она пока объяснить не могла. Возможно, потому, что Антон с его интенсивной личной жизнью выглядел жизнерадостно и весёлые ночи на его днях совсем не отражались. Андрей же, ранее такой оптимистичный, в последнее время всё чаще был в плохом настроении, о чём-то постоянно думал, куда-то вдруг пропадал, а вчера и вовсе явился уже в темноте, да ещё весь заляпанный кровью. Обычно так поздно он не возвращался и телефон, при всей рассеянности, носил с собой. Вчера же сына не было, телефон оказался отключенным, и к моменту его возвращения Елизавета уже собиралась обзванивать больницы, уверенная, что с Андреем что-то случилось. На вопрос о происхождении пятен крови он ответил, что ударили по носу, но не специально, просто так вышло. Сказал и ушёл спать. Ясно дело – врал. Появилась какая-то девушка, и то ли с ней не складывается, то ли благодаря ей сын уже вляпался в какую-то историю и непременно вляпается ещё. Конечно, это требовало действий. Боря ничего странного в поведении Андрея не увидел и ничего, кроме «молодёжь, сами разберутся» не мог сказать. Она и решила – поищет что-нибудь в комнате. Мало ли…
Раньше она представить не могла, что в таких действиях возникнет необходимость. Одна из её знакомых регулярно перерывала комнату своего сына, разыскивая сигареты и алкоголь. Находила, устраивала истерики – всё бесполезно. Но там было хотя бы понятно, чего ждать и искать. Пьяным Андрея Елизавета никогда не видела, запаха сигарет от него не чувствовала, предположить, что он вдруг начал принимать наркотики, было и вовсе глупо. Однако от всего того оставались видимые следы. Какие видимые следы остаются от влюбленностей?
Перелистав лежащие на столе тетради, Елизавета начала открывать ящики стола. Их содержимое было ей и так известно. Ручки и карандаши лежали в верхнем, и она иногда брала ручку, если нужно было что-то записать, а нечем, в среднем Андрей хранил свои рисунки и тоже часто их показывал сам – показывал и убирал сюда, наверное, даже не был бы против, приди она их пересмотреть. В нижнем лежали чистые тетради. Выдвинув его уже в уверенности, что ничего странного она тут не найдет, увидела пачку рисунков. Наверное, теперь Андрей решил хранить их внизу. Или перепутал, когда складывал. На верхнем листочке была нарисована девушка, и Елизавета могла поклясться, что где-то её уже видела. Андрей, конечно, не художник, и то, что он рисует, – не такая уж точная копия объекта. Но обычно получалось у него узнаваемо. И эта девушка казалась всё более знакомой. Поднявшись и подойдя с рисунком к окну, Елизавета вспомнила – да это ведь та новая секретарша Бориса, что зачем-то вылезла на показе на подиум и тут же с него упала. Только зачем Андрею рисовать секретаршу? Обдумывая вопрос, зачем бы ему это делать, да ещё не один раз – подобными портретами была изрисована вся пачка листов в нижнем ящике, – Елизавета подошла к книжным полкам. Книг у Андрея было очень много, и возьмись она проверять их и перетряхивать – это заняло бы весь день. Поэтому она решила пока проверить то, что попроще – заглянуть под кровать и в шкаф с одеждой. Под кроватью ничего кроме пыли не обнаружилось. Чихнув, Елизавета подумала: нужно напомнить кое-кому, что уборка – это не пару раз провести пылесосом по видимой части комнаты. Да и вообще мог бы заправлять кровать аккуратней – подушка свисает и вот-вот свалится на пол. Перестелить что ли? Задавшись этим вопросом, Елизавета взяла подушку в руки и увидела это…
Подписывайтесь на канал. Ставьте лайки. Спасибо!