Дневник 12-ти летней внучки Льва Толстого

1917 год в 10 историях.

Дневники 12-летней внучки Льва Толстого и 60-летнего попечителя тюрем из Симбирска, письма дворянской барышни и неизвестного солдата, а также другие удивительные документы, рассказывающие о жизни во время революции.

Таня Сухотина

12 лет

Ясная Поляна

Татьяна Михайловна Сухотина — дочь Татьяны Львовны, старшей дочери Льва Нико­лае­вича Толстого. Родилась в 1905 году в Ясной Поляне на знаменитом кожаном диване, на котором родился сам Толстой. С 1914-гои до 1921 года постоянно жила в Ясной Поляне со своей мамой. В 1925 году эмигрировала. Скончалась в 1996 году в Риме. Дневник Татьяны Сухотиной хранится в отделе рукописей Государ­ствен­ного музея Л. Н. Толстого и показан на выставке «Лев Толстой как зеркало русской революции». Дневник публикуется впервые  

25 февраля 1917 года

Ясная Поляна

Вчера мы мало гуляли, т. к. было очень ветрено. Вечером читали с Wellsy  

 и Мама «Arabian nights»  

, а я делала вытиралку для перьев из красной фланели в виде бабочки. Думаю ея кому-нибудь подарить на Пасху. После чтения мы иг­ра­ли с Маркизом  

 в прятки: я пряталась и брала с собой кусок черного хле­ба, Wellsy ему закрывала глаза, потом его пускала, и Мама и Wellsy все говори­ли: «Где Таня? Где Таня?» Тогда он нюхает, и ходит, и наконец находит меня.

   Сейчас иду к бабушке  

 на немецкий урок, она меня все ругает, что я плохо пишу! Это правда.26 февраля 1917 года

Воскресенье

Вчера утром Мама ездила в Овсянниково. С почтой пришла телеграмма от тети Сони, что тети-Сашина операция в ребре прошла благополучно и что приезд Мама был бы желателен. Тогда Мама послала телеграмму, почему тетя Соня хочет, чтобы она приехала? Мама так сказала: «Если это только для развлече­ния Саши, я не поеду, если это для дела, я поеду после, а если Саша очень боль­на или в опас­ном состоянии, я поеду сейчас». Сегодня пришла телеграмма, что тете Саше лучше. Вчера у нас были блины и приходила обедать Бабушка, Душан  

 и его племянник.

   Сегодня у нас несутся пять кур: желтая с грудинкой, черная, которая клюет яйца, ручная, черная с маленьким хохолком, которая несет маленькие яйца, черная с маленьким гребешком и неизвестно какая (Ганя нашла яйцо в гнезде и не знает, кто его снес).

   Написала сейчас письмо Саше Толстой, Вере Абрикосовой и тете Тане открытку  

.

   Сегодня в 8 ½ часа утра было 8 градусов мороза.

27 февраля 1917 года 

Понедельник

Сегодня я встала в 7 часов.

   Вчера после чая мы позвали девочек и давали Wellsy пить то кофе, то чай, воду и молоко с завязанными глазами, после нескольких раз она начала путать, т. е. принимать воду за молоко, кофе за чай и т. д. После этого мы пели, а Wellsy прятала что-то в снегу. Когда она спрятала, мы пошли искать (Wellsy взяла с собой шесть флагов, под одним из них она прятала подарок, а осталь­ные 5 она поставила для обмана). Мы ходили в тот дом и нашли 5 флагов обман­чивых, а настоящего не нашли. Наконец Варя его нашла и под ним мячик. Вечером мы играли в художники.

28 февраля 1917 года 

Вторник

Вчера, когда я пришла к Бабушке учиться по-немецки, она меня встретила с такими словами: «Танечка, я было совсем умерла». Оказывается, у нея был маленький удар, но сегодня ей лучше.

1 марта 1917 года

Среда

Вчера я не гуляла, п. ч. у меня был маленький насморк. Т. ч. вместо гуляния я делала опись моих книг, чтобы потом сделать алфавитный каталог. Вчера снеслось пять кур, теперь у нас несутся 10!

3 марта 1917 года

Пятница

Сегодня мы все страшно взволнованы, п. ч. вся газета полна назначением но­вого правительства. Кучер Павлович  

 только что приехал из Тулы и говорит, что там страсть что делается: все магазины закрыты, солдаты ходят с флагами и что скоро будет молебен новому царю Михаилу Александровичу (насчет мо­лебна и царя это только слух). Хорошо, если это было бы все к лучшему, но все-таки жалко старого царя. Все старые министры арестованы и назначены новые хорошие. Всех политических преступников распустили.

   Вчера Лева мне подарил Акцизную  

, я очень рада, я ему уже написала.

5 марта 1917 года

Воскресенье. Утро

Сегодня заглавие газеты: «Отречение Николая II и речь Михаила Алек. к народу».

   Сегодня я почти все время была с курами. У нас сегодня несутся 4: «Душка», «Кухонная», «Маленькие яйца» и еще новая черная.

   Сегодня утром было 12 градусов и ветер, но я все-таки надеюсь, что мы бу­дем играть в прятки и поедем в Овсянниково.

   Сейчас буду писать Филе.

День: после завтрака

Мы только что пришли с гулянья.

22 марта 1917 года

Среда

Мих. Александрович отказался от престола и теперь царствует «Государствен­ная дума». Многие ходят с красными значками. На днях умер дядя Саша Куз­минской  

.

   У нас занеслась Королиха! Вчера неслись 9 кур, а сегодня еще не знаю, пото­му что только 7 ½.

   У нас наконец весна! Ясенка  

 уже вскрылась и бурчит. Я делаю около наше­го крыльца реки. В воскресенье я написала Б. Софуле.

24 марта 1917 года

Пятница

Вчера утром я посеяла в ящике разные семена, некоторые для пересадки, а неко­торые, я думаю, вызреют в ящиках (редиску и салат).

   Третьего дня к нам приехала Ольга Васильевна Завальевская и уехала вчера. Сегодня встала в 6 ½.

   У Wellsy насморк.

28 апреля 1917 года

Пятница

Мы было собрались жить летом в Овсянникове, но теперь думаю, что не будем, п. ч. там ходят разные хулиганы с завода и вообще в России теперь беспорядки.

   У нас цветут фиалки, кукует кукушка и поет соловей, а я сижу дома с каш­лем. Вчера был чудный день, 10–15 градусов в тени. Мама мне подарила очень миленькую белую курицу «Любочку». Я теперь читаю Лескова «Жемчужное ожерелье». Мама мне еще позволила читать его же «Пугало», «Неразменный рубль», «Зверь» и «Привидение в инженерном замке».

   Мы много бегаем на «Pas de geant»  

и играем в «палки» — очень интерес­ную игру. Третьего дня приехала на лето тетя Таня Кузминская. Маркизка сгрыз двух баранов, и Серка  

 тоже.

9 мая 1917 года 

Вторник

Вчера и сегодня дни ужасные. 2 градуса мороза и снег на два с ½ ар. Ветер, ме­тель и вообще на дворе делается что-тоневероятное.

   У нас околели две курицы, и самое ужасное, что одна из них Королиха.

   Я страшно боюсь, что будут околевать животные, т. к. сена ни у кого нету, п. ч. все рассчитывали на траву, которую, конечно, теперь никак нельзя достать.

10 мая 1917 года 

К нам, то есть к бабушке, приехали Саша, Володя и Петя Толстые  

 с их гувер­нанткой Мартой и горничной Федорой. Они пробудут здесь до 10 июня.

   Сегодня мы ходили на Воронку и в одних штанах (?) ходили по ней, было очень весело.

   Мы уже ходим босиком.

   Яблочный сад очень хорошо цвел. Рожь уже колосится. Мы прочли с Мама Тургенева «Затишье», «Живые мощи», и «Бежин луг», и «Плоды просвещения», и «Бедность не порок». Лучше всего «Плоды просвещения».

12 мая 1917 года 

Снег, к счастью, сошел.

5 июня 1917 года

Понедельник

На днях к нам приходил на могилу целый (учебный) полк солдат, они при­хо­дили с оркестром и ночевали на деревне в избах.

12 октября 1917 года

У нас на днях околел наш маленький Маркиз, мы его все ужасно жалеем. Он око­лел или от бешенства, или от чумы, мы все думаем, что скорее от чумы, п. ч. он ничего не грыз и пил воду и молоко и в день накануне своей смерти, когда мы его позвали, он хотел к нам прийти, но не мог, п. ч. был очень слаб, но очень странно то, что он был в деревне за четыре версты и там кусал собак.

   Серочка ощенилась под домом семью щенками, но пришлось четыре заки­нуть, т. ч. у нас осталось трое слепых толстеньких щенят.

   У нас теперь во главе правительства исключительно один Керенский, ужас­ный подлец. Он сочинил, что генерал Корнилов со своими войсками идет про­тив него, м. т. этого совсем не было, а было то, что сам Керенский просил Кор­ни­лова двинуться со своими войсками в Петроград, защитить его от боль­ше­­ви­ков, которые обещали бунтовать. Корнилов послушался, и когда был по до­­роге в Петроград, Керенский, которому большевики сказали, что если он пой­дет против них, то они его убьют, испугался и выдумал, что Корнилов бун­тов­щик, и велел его и всех генералов, которые были вместе с ним, аресто­вать, м. п. арестовали дядю Ваню Эрдели  

, кто как будто был в «заговоре». Дядю Митю Кузминского  

 не арестовали, но чуть не сделали этого. Все аре­стован­ные генералы сидят в тюрьмах и ждут суда.20 октября 1917 года

К нам вчера приехали моя сестра Наташа  

с мужем, нянюшкой и четырьмя детьми, они приехали, п. ч. у них, то есть в Пирогове, грозились их разгромить а соседние имения уже разгромили. Их было не хотели пропустить, но они все-таки как-топроехали. Они так спешили, что даже Коля не успел взять тысячу рублей, которые лежали у него в столе. Старшему мальчику Сереже семь лет, он похож на Сухотиных. Второй, Маше, шесть, она черненькая и очень имеет определенный характер. Третьему, Мите, три, а Лене десять месяцев.

   Вот письмо, которое я написала няне:

   «5 ноября 1917 года  

. Милая нянечка! Ты, наверное, не знаешь, как кто у нас живет? Я тебе все расскажу сначала. Около трех недель тому назад, приблизи­тельно в семь утра, мы с Мама спали и вдруг услышали стук в нашу дверь, мы от­перли, и вошла Ганя (она ездила на две недели домой, и мы как раз ожи­дали ее назад). Она сказала, что на стан­ции Засека она видела Наташу и Колю Оболенских с няней и четырьмя детьми, она их сначала не узнала, но потом подошла и спросила: „Вы Наталья Михайлов­­на?“ Наташа сказала, что да, и рас­сказала ей, что они уехали из Пирогова  

, п. ч. их грозили разгромить, они уехали вечером, и по дороге они встретили толпу мужиков, которые не хотели их пропустить, так что один солдат даже ухватился за уздечку пристяжной и по­вис на ней, но, к счастью, лошадь была горячей и рванула вперед, т. ч. сол­дат упал. Остальную часть дороги они проехали благополучно.

   Мы, конечно, за ними скоро выслали лошадей, и часам к десяти к крыльцу подъехала плетушка и долгушка, в которых сидела вся семья Оболенских. Мы их помес­тили внизу, а Колю наверху в гостиной. Через два дня пришел пиро­говский мужик и сказал, что Пирогово разгромили окончательно и что остались одни стены; дело было так: после того как уехали Оболенские, при­шли чужие деревни их громить, пироговские мужики их прогнали и поставили караул кругом дома.

   Коля забыл в своем ящике 1000 рублей и сказала об этом своему кучеру, ко­то­­рый по приезде со станции пришел, чтобы взять эти деньги и сохранить их для Коли. Когда он подошел к дому и увидел — кругом стоят мужики, он ска­зал: „Пропустите меня в дом. Князь оставил в своем ящике 1000 рублей и велел мне их взять“. Когда они это услышали, то ворвались в дом и начали все ломать и бить, они даже выломали полы и потолки, т. ч. остались голые стены.

   Теперь мужики жалеют, что они разгромили, и некоторые привозят вещи на­зад, а некоторые привозят яблоки, лепешки, яйца и т. д., все в гостинчик. Раз Мама спросила у одного из мужиков: „Как же вы это сделали?“ Он отвернулся и сказал: „Пастуха нет“. И больше ничего не сказал.

   Мы пока живем ничего, хотя в одну ночь около двух недель тому назад мы было совсем уехали. Мама сказали, что Колпна (деревня, находящаяся около 7 верст от нас) собирается прийти и нас громить в эту же ночь; когда мы это услышали, мы скорее уложили наши мешочки и вообще были готовы к отъез­ду, потом мы послали на Косую Гору за милиционерами; в эту ночь мы про­сидели до двух часов. Потом приехала милиция, и никто не пришел. Теперь у нас живут 12 солдат нас охранять.

   Как у вас, спокойно ли? Хороший ли у вас был урожай яблок? Пожалуйста, напиши, чего у вас не хватает и вообще как вы живете.

   8 ноября 1917 года. Сегодня пришла телеграмма от Петра Ивановича, что Кочеты  

 громят. Мама послала телеграмму просить войска. Как это все ужасно!

   Пока прощай, милая Нянечка, крепко, крепко тебя целую и очень люблю.

   Твоя Таня С.».

10 ноября 1917 года

Третьего дня приехал П. А. Сергеенко и сказал, что в Москве делаются ужасные вещи, что большевики все дерутся с временным правительством и что больше­вики побеждают. В Петрограде они заняли Зимний дворец, а Керенский бежал и неизвестно где находится.

27 ноября 1917 года

Понедельник

Вчера вечером у нас были австрийцы и играли на инструментах, которые они сами сделали, и мы все танцевали. Было очень весело.

   Теперь у нас во главе правительства Ленин со своей компанией. На днях были выборы в учредительное собрание, и больше всего прошли большевики, учре­дительного собрания все-таки еще нет.

   Корнилова со всеми генералами выпустили. У нас уже снег, но небольшой, но все-таки ездят на санях. Я недавно прочла «Басурманку»  

. Это во время французской войны: это очень интересно.

   Нынче мы ходим за дровами в Заказ, мы берем с собой топор и сломанные березки рубим, а потом приносим домой. Серкиных двух щенят мы отдали, а у нас остался один белый с черным пятном. Он ходит с нами гулять.

   Мы сегодня ждем тетю Сашу.

2 декабря 1917 года

Суббота

Третьего дня приехал из ставки дядя Митя Кузминский. Он очень много рас­сказывает. Он рассказывал, что большевики просят мир, а немцы им только его заключат, если большевики им позволят в каждый большой русский город по­слать своего комиссара, а к русским солдатам тоже своих, и что 15 А (?) лет Россия должна продавать все только Германии. Я не знаю, заключат ли мир на таких условиях или нет.

   Под Ростовом Н\Д и Нахичеванью идут бои большевиков с казаками, удар­никами и юнкерами. «Русское слово» закрыли. Газеты очень трудно достать.

   У нас погода все та же самая, морозит, а снегу очень мало.

   Сережа Оболенский с нами ходит гулять, а Маша с Митей сидят дома, п. ч. они кашляют.

   Мы каждый день ждем тетю Сашу, потому что она обещала приехать 27, но ея все нет.

   Маша Толстая мне подарила двух маленьких корольков  

, петуха и курочку, а на мое рождение Мама и Бабушка подарили мне для них большую клетку, которая стоит у нас на площадке. Петька уже поет. Я их кормлю крупой, овсом и кашкой.

   Нынче П. А. Сергеенко с шестью или пятью солдатами поедет в Пирогово отбирать от мужиков вещи, особенно рукописи, письма и портреты.

   Пруд уже замерз, т. ч. мы уже по нем ходим.

   Сегодня у нас моют полы, т. ч. я пишу дневник внизу, в столовой. Тут же пьют кофе Сережа и Митя, а Маша еще одевается. Митя очень мил. Мама раз ему дала варенья, а Коля сказал, что это ему много, тогда мама сказала: «Митя, дай ягодку Сереже, Маше и Тане». Митя всем дал, потом подумал и сказал: «А штож Миш Вельш?» и протянул ей на ложке ягодку.

11 декабря 1917 года

4-го у нас было очень много гостей. Утром часов в 9 приехала тетя Саша с Вар­варой Михайловной. Потом в 12 часов, когда я села учиться с Wellsy, пришел Сережа и сказал, чтобы я угадала, кого они гуляя встретили на «пришпекте?» Я никак не могла угадать. Тогда он сказал, что они встретили мою няню. Я ско­рей пошла к ней навстречу, и мы были очень рады видеть друг друга.

   К завтраку приехали с Косой Горы жена инженера с двумя девочками, и мы очень весело играли.

   П. А. Сергеенко приехал из Пирогова и привез ржи и несколько Наташиных писем. Казаки победили и взяли Ростов Н\Д, и Нахичевань, и Харьков.

   Тетя Саша еще не уехала, но хочет скоро уехать. Няня уже уехала.

   Мир еще не заключен.

16 декабря 1917 года

Суббота

Вчера я получила очень милое письмо от моей прошлогодней учительницы Ольги Константиновны Григорьевой.

   Wellsy кашляет и не выходит. Тетя Саша все еще тут, она отдает в своем имении своих коров на подержание «Земельному комитету»  

, а лошадей продает, распускает всех своих людей и оставляет только двух солдат сторожить.

   Нашего щенка мы называли «Каквас». Так что когда кто спросит: «Как вашу собачку зовут?» Мы отвечаем: «Как вас». У Мама переписывает на машинке школьный учитель, и он спросил имя нашего щенка, Катерина Ивановна от­ветила: «Каквас». Он не понял и на другой день, когда пришел переписывать, спросил: «Как же это вашего щенка зовут как меня, меня зовут Александр, значит, и щенка тоже?» Катерина Ивановна сказала, что конечно, но потом сказала, что это просто имя «Каквас».