Где-то во вселенной, где в далекой галактике, у какой-то звезды вращалась планета. История этой планеты была не простой, как и история людей живших на ней или история движения тектонических плит, но это не важно. Важно лишь то, что планета эта, совершенно случайно именуемая жителями – Земля, была вся покрыта водой, за исключением трех огромных и равных по величине и форме материков, словно их отмерил и слепил сам бог, живи он в это мире. И на этих трех континентах, в ходе кровавых войн, хитрой дипломатии и глобализации, образовались три народа: Орычи, Хумары и Эльфариограндастигатели (но их так никто, по понятным причинам, не звал, кроме, разве что, самых консервативных патриотов их нации, а так их было принято называть Эльфарами).
Нельзя сказать, что их жизнь была замечательной, были и войны и перемирия, годы как деградации, так и расцвета. В общем, это была жизнь планеты, как у любой другой такой же обитаемой. Но лишь до тех пор, пока на континенте Орычей, то ли по нелепой случайности, то ли в результате козней другой нации, не вспыхнул ужасно заразный, смертельный, так и еще и летучий вирус. Всего за несколько месяцев он распространился по всей территории бедствующий нации.
Помимо того, что он убивал людей напрямую, он еще и парализовал всю инфраструктуру. Заводы и фабрики оказались закрыты, некому было фасовать, разгружать и продавать жизненно важный товар. Больницы уже не лечили больных, их задачей стало хотя бы спасти тех немногих, кто в силу качеств врожденных, боролся с заразой и сам. Сломал ногу? Прости друг - терпи, учебник скачай, шину себе наложи. Язва желудка открылась от нервов? Увы, тут шина ужа не поможет, молись. А если уж почки стали сдавать…. Надо было «Паржоми» отечества пить, а не заморскую «Голу»!
В общем, дела шли все хуже и хуже, боясь, а может специально, избежавшие участи нации объявили блокаду. Ни корабля, ни лодочки, даже подводной не могло проскочить, по ним открывали огонь, конечно не по ним, лишь по воде – предупреждали. Ведь войны никто не хотел…. Лидеры наций на экранах пускали слезу, переживая за братский народ. Но послать продовольствие в помощь не спешили совсем. Утверждали, что у самих дефицит, ведь погода была не очень весь год.
Лидеру Орычей стало понятно, что такими темпами нация вымрет, оставив земли другим, сгинет в пучине истории, как более слабые сделали это уже. Его род и сам стер ни одно поколение жителей континента, ему ли было не знать, как это происходит и что ждет проигравший народ. Выжившие, если будут такие – уйдут в рабство. Ах да, рабство уже отменили. Им просто дадут сложный выбор – умереть или пахать за гроши на черной работе. Но Глак, а так звали лидера нации Орычей, считал, уж лучше бы рабство осталось, там хоть все честно и нет лицемерия, как вон у тех на экранах. Глак сплюнул прямо на дорогой ковер в кабинете и вызывал на совещание всевозможных министров, но только из тех, кто доступ имел. Ибо негоже было знать людям простым, что их ждет.
Когда он впервые подался в политику, точнее пошел по следам славных предков, это первое, чему его научили: убить в себе гордость и прямолинейность, засунуть совесть, да глубже, туда же, где и для честности есть закуток. Молодой и неопытный орыч не понимал, как можно наследие гордое втаптывать в грязь, возмущался, сопротивлялся, пока не увидел своими глазами, как злая толпа деревенщин, буквально руками разорвала приехавшего чиновника. А он лишь в сердцах сказал, что деревни уже никому не нужны, что это проблемы глупых людей, что остаются здесь, так еще и заводят детей! Страшное было зрелище…. Глак передернул плечами.
***
В просторном и большом кабинете, сомнительном, на первый взгляд, месте для секретных совещаний, собирались видные орычи. Среди приглашенных были и ученые, и политики и даже бизнесмены. И последние были явно не в своей тарелке, деньги, что они так копили, что так успешно преумножали и использовали для покупки влияния и власти, теперь оказались почти бесполезны. Разве что их пригласили сюда в знак уважения, но зачем? Что можно сделать деньгами против бушующей кары. Спрятаться в бункер? Ну можно, на месяц комфортной жизни или год уже скромной. А дальше то что? Кому можно будет заплатить, чтобы покрасить свой дом, чтобы почистить забившийся сток или приготовить еду, если все те, кто готов был за деньги делать все это – вымрет совсем. С такими грустными мыслями Крум уселся в кресло, почти последним.
- Как вы знаете, наши дела очень плохи, - начал выступление лидер нации, - мы находимся на пороге не просто вымирания, но исчезновения из истории нашей Земли. Через тысячу лет никто и не вспомнит о нас, на нашей земле будут жить и радоваться чужие народы. Могилы наших предков утрамбуют в бетон, святые места закатают в асфальт. Но самое страшное, что нас навсегда вырвут из анналов истории. Словно наши предки не воевали храбро за эту землю, словно не было длинного пути, по которому мы прошли из грязных варваров в успешную технологическую нацию, словно так и должно быть…. Нет! Не должно! И поэтому я собрал вас в этом зале: самых видных людей нашего общества, нашу последнюю надежду. Я готов выслушать вас, говорите не как политики, говорите как орычи! Прямо и честно, грубо, от сердца. Ведь может так случиться, что этот мир не услышит больше ни единого вашего слова.
После пламенной речи в зале наступила тишина. Никто не смел, нарушить ее, никто не имел слов, чтобы возразить или что-то предложить. Все боялись, боялись не столько за будущее, сколько за настоящее, боялись прогневать Глака глупой идеей и сократить свою и так теперь короткую жизнь. И тогда поднялся самый тощий, невысокий и неказистый сородич, не только по меркам могучих орычей, но даже по меркам утонченных Эльфаров.
Так уж вышло, что именно он, родившись в семье достойных представителей своей нации: здоровых и крепких, оказался хлипким и больным. Стремясь раскрыть тайну этой несправедливости, хилый орыч посвятил всю свою жизнь сначала биологии, а затем медицине. Ответа на свой вопрос, однако, он найти так и не смог, зато смог разгадать многие другие тайны человеческого тела. Глым хрипло прокашлявшись, начал говорить очень тихо, но каждое его слово, было оглушительней ударов молотка, вгоняющего гвозди в могилу еще живого пленника:
- С позволения почтенного Глака, я бы хотел, раз ни у кого нет желания высказаться, раскрыть как на самом деле обстоят дела. Вначале мы надеялись быстро выделить патоген вируса, но, несмотря на беспрецедентные меры осторожности и защиты, каждый раз происходила утечка. Видные исследователи и ученые один за другим заражались, даже не зная об этом, пока, словно карточный домик, не посыпались один за другим. В течение нескольких недель мы потеряли большинство вирусологов страны. Но! Несмотря на болезнь и ужасное состояние они продолжали работать до последней минуты своей дееспособности. И они нашли патоген! Но, к сожалению, поздно. Я лишь хотел сказать, здесь собравшимся и уважаемым членам совета, что это были герои, которые не должны быть забыты. Мы не имеем права позволить грязным Хумарам или Эльфарам опорочить их честь. Так не молчите же, говорите, трусы! – хилый ученый поперхнулся и закашлялся.
Поднялся Крум:
- Но вы же выделили патоген этот. Почему не начать…
- Некому больше разрабатывать вакцину, не осталось ученых или врачей, - истерично закричал врач.
- А что же вы, мы все наслышаны о вашей квалификации…
Врач засмеялся тихо и мерзко:
- Выделив патоген, мы поняли, что заразится каждый третий уже к концу третье месяца. Мы все, - ученые обвел пальцем собравшихся, - уже, скорее всего, заражены, ведь прошло уже почти пол года. Даже разработай мы вакцину, мы не успели бы ее применить. Я пришел сюда лишь затем, чтобы попросить уважаемого Глака. Сделайте что в ваших силах, чтобы мы не пропали из анналов истории! Чтобы героизм моих коллег не пропал бесследно, чтобы мир запомнил славных орычей!
Крум с тяжестью в сердце тяжело упал в кресло, а остальные начали бурно перешептываться. Глак смотрел на все это спокойно, будто его и вовсе не волновало то, что сказал ученый, будто он собрал всех здесь не затем, чтобы решить проблему, а словно с иной, не доступной остальным целью. Он стоял напротив герба нации и молча смотрел на присутствующих людей. Все они были светом общества, лучшими представителями, но перед лицом смерти они были так же жалки, как любой другой человек. Приняв для себя решение Глак спросил:
- Есть ли у кого из здесь присутствующих идеи, мысли, что мы можем, или точнее должны сделать?
Ответом была неуверенная тишина.
- Что же, тогда все свободны. Не бойтесь и не стесняйтесь обращаться ко мне в любое время, если вас озарит идея, даже если она покажется глупой. А теперь вы все свободны и можете идти. Проведите это сложное время со своими близкими. Будем надеяться, оно не будет последним.
Испугано и виновато члены совета вставали, кланялись Глаку и торопливо покидали зал. Спустя пару минут в зале уже осталось всего три человека. Крум оглядел мрачно пустые кресла и тоже поднялся. Он четко отвесил поклон и неспешно вышел из кабинета, правда, по пути бросив подозрительный взгляд на оставшегося сидеть в кресле ученого.
- Вам есть, что сказать, Калим? – уже не скрывая усталости, спросил лидер нации.
- Да, но не по вирусу. К сожалению, насколько мне известно Глым абсолютно верно описал ситуацию. Шансов спасти нацию - нет.
Глак опустился в кресло и, откинувшись, спросил:
- И о чем же вы тогда хотите поговорить?
- Помните то исследование урана, что мы вели?
- Что-то помню, у вас возникли какие-то трудности, деньги, что вам были выделены оказались пустой тратой ресурсов.
- Да. Это так. Под давление общественности вы были вынуждены урезать финансирование…
- Зачем вы пересказываете, то, что я и так знаю!? – повысил голос Глак.
Ученый съежился, но будто что-то вспомнив, расправил плечи и продолжил:
- Простите. Я лишь хотел сказать, что проект достиг успеха при частном финансировании.
- Что?
- Так получилось, что финансирование, в котором отказало государство, смогли предложить частные структуры, разумеется получив полный контроль над проектом.
Глак опасно сощурил глаза и спросил:
- Вы что же, хотите облегчить душу перед смертью, Калим? – орыч встал с кресла и медленно направился к ученому.
Тот тоже встал и торопливо попятился к двери, но продолжая говорить:
- Я не знал об этом и не узнал бы. Но развернувшаяся трагедия разрушила рамки, сняла оковы и разомкнула уста ученым. Теперь никто не боится говорить то, что думает. Не боится за свою репутацию и свое будущее. Не поверите, как много потрясающих идей, ой.
Ученый уперся спиной в стену, а над ним навис Глак, ели сдерживающий себя:
- Свои последние слова ты должен взвесить очень тщательно, Калим.
Ученый тяжело сглотнул и, зажмурив глаза, сказал:
- Я знаю, как мы можем навсегда оставить след в истории, который не смогут опорочить грязные Хумары и Эльфары.
Глак отодвинулся, поправил галстук и пригладил пиджак:
- Слушаю.
- Знаете, как бывает. Когда долго работаешь над чем-то, начинаешь переставать видеть картину в целом, вещи, которые ты наблюдал раз за разом, пропадают из поля зрения. Так случилось и здесь. Это было обычное теоретическое исследование в области энергетики, и то, что они восприняли это как неудачу – цепную реакцию, оценили ее лишь как результат их усталости и стресса от пандемии обрушившийся на нас, можно понять. Но я, мне, когда показали коллеги свои наработки, я сразу понял, что это.
- И что же?
- Это источник разрушительной силы, достаточной, чтобы уничтожить всё на планете.
- Прямо всё?
- Всё живое.
Глак замер, собирая воедино полученную информацию. И только через пару минут спросил:
- Ты предлагаешь превратить Землю в безжизненную космическую глыбу?
- Я лишь говорю, что такая возможность есть.
Глак прошел к своему креслу и упал в него. Оно тяжело прогнулось, скрипнуло, но достойно выдержало испытание. Глак указал рукой на кресло рядом, и ученый, но гораздо аккуратнее тоже сел.
- Я думал, ученые выступают за мирное развитие общества, - усмехнулся лидер орычей.
- Возможно, большинство. Но я никогда не принадлежал к ним и считал, что наука тесно завязана с политикой.
- Все завязано с политикой, даже испражнения пьяного орыча в вытрезвителе.
Ученому не понравилось высказывание, и он брезгливо сморщился.
- Вам неприятна такая ерунда, но вы предлагаете уничтожить всё живое.
- Мне неприятна также и мысль о том, что на нашей Земле на миллионы лет, а может и навсегда пропадут разумные виды. Мне неприятно, что все наши труды, достижения, результаты исследований – всё сгинет вместе с нами. Но более этого мне неприятно и то, что мои коллеги из нации Хумар или Эльфаров позволили своим лидерам оставить нас здесь умирать. Что они, так поддерживающие на словах идеалы главенства науки над границами, предпочли именно границы науке. Они выбрали свою нацию, свой народ, а не науку, ученых и человечество вообще. В конечном счете, я понял, что это все лицемерие, когда нам приходится чем-то жертвовать, все забывают о своих идеалах и становятся обыкновенными животными.
Глак хищно оскалился, это не была улыбка радости или симпатия, это был именно оскал, каким еще его дальние предки встречали битвы, зная, что не всем удастся выжить в мясорубке:
- Ты рассуждаешь приземлено и мудро для ученого. Но это всё слова, хотя и правильные. Как были словами и оды ученых об общем процветании и мире. Сможешь ли ты сделать то, о чем говоришь?
Ученый посмотрел в пол и, боясь встретиться взглядом с лидером орычей, тихо прошептал:
- Да.
- Посмотри мне в глаза, - тихо рыча, приказал Глак.
Ученый осторожно поднял голову и, встретившись взглядом, вздрогнул. Он понял, что открыл ящик Пандоры, расстроенный речью Глыма и согласный со словами лидера нации. Но теперь его одолели сомнения, однако пути назад уже не было, и он тяжело сглотнул густую слюну.
- А теперь повтори, - приказал Глак.
- Да, - шепотом ответил ученый.
- Громче!
- Да, - Калим затрясся от наполняющего его больного возбуждения.
- Еще громче!
- Да!
- Нет, - раздался холодный и тихий голос со стороны выхода.
Глак и Калим одновременно повернули головы в сторону двери. Там стоял текстильный магнат, один из богатейших людей страны – Крум. В руках он держал пистолет, направленный в их сторону.
- Что это значит? – усмехнулся Глак.
- А на что это похоже?
- Похоже, что ты спятил. Что ты здесь делаешь? – орыч попытался встать, но Крум покачал головой:
- Я здесь, чтобы остановить вас. Я здесь, чтобы отомстить вам.
- Остановить что? - Глак расслабленно откинулся на спинку кресла и улыбнулся.
- Я все слышал.
Улыбка пропала с лица лидера орычей и он медленно облокотился на стол:
- Хорошо, ты слышал. Но почему хочешь остановить? Неужели ты допустишь, чтобы грязные Хумары и Эльфары радовались жизни на нашей земле? Неужели в тебе не вскипает ярость от несправедливости судьбы и того, как эти нации бросили нас одних? Они это заслужили, они испытают ту же боль, что испытывают сейчас орычи. Они не смогут опорочить наших предков, не смогут смеяться над нами и нашими святынями. Разве не этого хочет любой орыч?
- Может быть орыч и любой. Но не последний из рода Гааров.
Глак поменялся в лице. Он знал этот род - последний, кто сопротивлялся объеденной армии, последний, кто пал в той войне.
- Я думал, мы истребили вас всех, - сухо сказал Орыч.
- Среди вашего варварского племени были и те, кто сохранил человечность.
- Слабость, а не человечность. Почему мы должны были проявлять сострадание к тем, кто отказался подчиняться? Кто убивал наших солдат?
- Дети не убивали ваших солдат, - сквозь зубы выплюнул Крум.
- Дети это корни родителей. Оставшись даже один, он разрастется, кровь потребует своё и начнется новая война, новые жертвы, новые страдания. Может, это и было жестоко, но это позволило создать нам единую нацию! Без этого мы бы не смогли дать отпор Хумарам и Эльфарам, нас бы растерзали, как волк больную овцу. Ты этого хотел?
- Я бы хотел, чтобы мой род жил. Выжив, я смог достичь всего того, что имею сейчас. Я видел, сначала с болью в сердце, но потом с радостью, как дети орычей радуются жизни. Благодаря тому, что один из вас проявил благородство! Я смог менять этот мир в лучшую сторону. Мир без Гааров, но это мир, где люди живут и радуются, любят и развиваются. И как дали мне шанс выжить мои враги, так я хочу дать шанс выжить оставшимся нациям.
Глак зарычал, молниеносно вскочил с кресла и рванулся в сторону предателя. Но разве может, даже самый быстрый орыч опередить полет разрывного патрона? Разве может преодолеть бездушные и безразличные к боли народа законы физики? Но, несмотря на всё это, его руки успели сомкнуться на горле предателя слабой, уже безвольной хваткой. И лишь глаза пылали яростью до самой смерти.
https://vk.com/voidthink
https://t.me/voidThinkChat