Как-то вечером, в 80-х, в конце рабочего дня, в одной из Пермских газет, когда все статьи, фотографии и фельетоны были одобрены, проверены и сданы в набор. Журналисты газеты собрались в одном из кабинетов попить чайку. Они шутили и стали вспоминать о странных именах, которые давались людям.
Особенно необычные для нашего времени давались детям в 20-х и 30-х годах. Во время Революционного подъема первой четверти двадцатого века. К примеру Октябрина в честь Великого Октября, Сталина - в честь товарища Сталина, Владлен — Владимир Ленин, Пролетарк — пролетарий, Ким — Коммунистический Интернационал Молодежи, а если рождалась двойня, то мальчика называли Рев, а девочку Люция — Революция.
— Да — сказала, улыбаясь молодая журналистка Галя — не просто с такими именами. Много путаницы и бывают конфузы!
— Вот, вот, правильно! — подхватил журналист средних лет Игорь Львович.
— Ребята вы не поверите, но был у нас такой случай, еще при старом редакторе.
И приступил к рассказу.
Однажды перед ноябрьским праздниками к нам в редакцию Пермской газеты пришел уже не молодой автор. Одет он был консервативно в темно-серый костюм с темно-синим галстуком лицо смуглое волосы приглажены и зачесаны направо, солидный вид.
Он хотел напечатать у нас свои стихи, посвященные круглой дате Октябрьской Революции.
Просмотрев его рукопись и поняв, что написано в принципе не плохо и можно дать в номер, редактор Николай Васильевич сказал:
— Все хорошо, но так не пойдет, товарищ!
— Почему? — спросил автор.
— А где же подпись?
— Соформбюр, — ответил поэт.
— Что, что? — переспросил редактор наклоняясь в сторону мужчины.
— Как, как? — воскликнула секретарь-машинистка отстукивающая данные автора на машинке.
— Софомбюр, — повторил мужчина.
— Соформбюр, софомбюр... никогда не слышал такого, — озадаченно пробормотал Николай Васильевич.
— А, это у вас такой псевдоним? — сказал он и подмигнул поэту.
— Это мое имя, — грустно улыбаясь ответил будущий автор.
Машинистка Зоя замерла с поднятой рукой перестав стучать на машинке.
«Я наверное, заболела», — подумала Зоя, — «и перестала понимать, что мне говорят».
— Соформбюр, — скромно опять повторил автор.
Редактор слегка закатив глаза быстро запустил пальцы за узел галстука на шее и резким движением ослабил его. Потом нервно вскочил из-за большого стола и вышел в коридор.
А машинистка Зоя краснея жалобно попросила:
— Расшифруйте , что это за имя такое, лучше напишите мне на листе бумаги,— сказала она и потерла свои виски.
"Точно, я заболела," — снова мигрень разыгралась. — «А когда у меня приступ мигрени, я становлюсь какой-то бестолковой".
Автор стихов взял карандаш и бумагу у машинистки написал:
«Совинформбюро сокращенно: Софомбюр».
В Совинформбюро работали мои родители и в его честь такое имя мне дали,- спокойно пояснил он уже сползающей со стула и теряющей сознание Зое. Юбка ее задралась, обнажая красивую ножку, Зоя продолжала сползать на пол.
Вовремя вернувшийся Николай Васильевич, интеллигент в третьем поколении галантно подхватил машинистку подмышки, не давая ей плюхнуться на красную дорожку в кабинете и жалостливо посмотрев на неё проговорил:
"Ну голубушка, отпускаю вас домой, вижу, вы совсем что-то разболелись. Идите".
А стихи дали в номер к празднику с подписью Станислав. Ну зачем пугать подписчиков?
Игорь Львович закончил рассказ посмеиваясь, еще раз представляя ситуацию.
— Да уж! — воскликнула Галя.
Журналисты еще немного посмеялись, допивая чай. Рабочий день подошел к концу.
Рассказал нам Александр Синягин
#пермские истории #история перми