Первая учительница Антуанетты спросила, нельзя ли к девочке обращаться попроще. Например, Аня или Тоня? Антуанетта, вздернув острый подбородок, произнесла надменно:"Но это будет уже другое, не мое имя и я на него отзываться не стану!"
Своему особенному, "королевскому" имени Антуанетта была под стать - высокомерная, холодно недоступная. Перфекционизм подгонял ее, заставляя во всем быть первой, лучшей. Она с золотой медалью закончила школу и с красным дипломом институт, став врачом стоматологом. Ее мать, немка, никогда не была замужем. Дочь родила от романа с женатым мужчиной по имени Иван.
Антуанетта, отца никогда не видев, злилась чрезвычайно на отчество, которое резало слух: Антуанетта Ивановна - сто раз фи! Мать привила ей такое педантичное отношение к порядку, когда расставленные не по росту книги на полке, кажутся хаосом. Поздравив дочь с получением диплома, матушка объявила о своем отъезде в Германию.
В их семье откровения приняты не были и Антуанетта, получая образование не в родном городе, не знала, что мутер занимается устройством личной жизни. Нашла себе какого-то немчуру по имени Рудольф (ах, как бы гармонично звучало: Антуанетта Рудольфовна!) и укатила, не предложив дочке составить ей компанию.
Переживать девушка не стала, полагая, что на стоматологическом поприще она вполне прокормится. Тем более, теперь она стала полноправной хозяйкой материнской квартиры. Антуанетта довольно быстро образовалась в первоклассного специалиста сначала обычной поликлиники, а потом платной.
Терпеть не могла повизгиваний пациентов и вопросов:"А это не больно?" Всякий, кто садился перед ней в "зубодерное" кресло, видел на стене, заключенное в рамку заманчивое предложение:"Идеальная полость рта совершенно бесплатно при условии удаления двух гнилушек без анестезии. Зубная щетка в подарок."
Она не была красивой. Худая, рыжеватая женщина с легкой россыпью веснушек повсюду и умным взглядом голубых глаз. Но некий шарм в ней присутствовал однозначно. Едва впустив вполне приличного мужчину в свою жизнь, Антуанетта вскоре с ним расставалась.
Ну, не могла "королева" привыкнуть к ежеутренне забрызганному зеркалу в туалете, пользованию унитазом "не по правилам," оставленным на столе крошкам, к грязной рубашке, брошенной мимо бельевой корзины... Словом, ко всему тому, что охотно принимается всеми нормальными женщинами.
В том состоянии, которое считается одиночеством, она чувствовала себя комфортно. И в отпуск одна ездила, и в свой день рождения обожала посидеть в ресторане одна. И все же, в 37 лет у нее случился длительный роман. С сантехником... Ваней. Антуанетта от имени даже вздрогнула.
Парень пришел поменять прокладку. Не хозяйке, конечно, а в сантехническом устройстве. Хорош был чрезвычайно: белый чуб над синими очами, крупный рот, волевой подбородок. А, рост, плечи - просто сойти с ума! Он почему-то стеснялся взора величественной хозяйки квартиры в шикарном, шелковом халате, и все время и бормотал: "Пардоньте, пожалуйста!"
Антуанетта, сама привыкшая к подношениям, с легкой душой вручила парню дармовой коньяк. А Иван впечатлился. И коньяком, и квартирой, и хозяйкой. Он был деревенским, жил в общежитии. За плечами полуголодное детство в пьющей семье.
Спасибо тетке бобылке. Забрала его, десятилетнего, к себе в соседнюю деревню и вырастила. В квартире Антуанетты Ваня жадно учуял запах благополучия. И так замечталось втягивать его ежедневно, как свой собственный, что сил нет.
Поэтому через пару деньков, в субботний день, он вновь позвонил в избранную им дверь. С тем же самым презентом - коньяком. Мол, в одно горло не полезло, давай вдвоем маханем. К коньяку приложил шикарную розу. Он ведь как рассчитывал: баба одинокая, лет на десять старше. Счас растает от такого внимания и отпускать не захочет. Скажет:"Умоляю, Ваня, начинай пользоваться всем, что я имею вот прямо с этой минуты!"
Антуанетта на розу едва взглянула. Но Ивана на вкус испробовала. После коньяка. А три часа спустя приказала идти восвояси:"Жду тебя, милый друг, по средам и субботам. Тебе удобно?" И в глаза смотрела без всякого смущения и обещания Ваню у себя оставить. Хотя бы со временем.
И было так, как она постановила почти два года. Приходил, обслуживал и отправлялся в общагу. Злился, ненавидел, но в указанные Антуанеттой вечера, звонил в дверь. Имела эта странная женщина над Иваном непонятную силу. Избавление пришло в виде настоящей любви. Ваня познакомился с девушкой и влюбился.
Надеялся досадить любовнице расставанием, а она объявила:"Я, Ванюша, беременна. Совершенно не обрадована, но, думаю, это неплохо для женского организма. Буду рожать." Иван чуть ли не в ноги упал:"Не разглашай наши отношения и мое отцовство. Невеста невинная девушка. Для нее это станет ударом. Давай договоримся, как-нибудь, а?"
Антуанетта нахмурила ухоженные брови, задумалась. Эврика! "Помнится, после смерти тетки тебе перешло ее поместье в деревне? Оформи мне на него дарственную и будем в расчете. Можешь считать, что общей постели у нас не было." Иван пытался объяснить, что это всего лишь домик в деревне на двух хозяев. Но Антуанетта ногой топнула:"Хочу!" И так стало.
... Менялись числа на календаре. Мелькали годы. Антуанетта, через "фи" привыкла к своему отчеству - Ивановна. В Шестьдесят четыре ее ласковыми пинками с работы попросили:"По вам внучата соскучились, Антуанетта Ивановна!" Внуков уже было двое.
Дочь Машка (мать подумала о сочетании имени и отчества дочери, остановившись на классике), замуж вышла рано. Имея отвращение к учебе, устроилась на почту сортировщицей и муж у нее был под стать. Электрик или слесарь - мать не вникала. Жили вместе, поскольку зарабатывать молодые не умели.
Поступало от них предложение доплатить маткапиталом и превратить квартиру в полнометражную трехкомнатную, но Антуанетта надеялась на лучшее: помучаются с ней под одной крышей да съедут. За собой она оставила гостинную, а семейству дочери определила малую комнатку. Внуки ее не интересовали совершенно. Машку-то нянька воспитывала.
Трудно сказать, как бы все обернулось в будущем, если бы не подслушанный Антуанеттой Ивановной разговор дочери с подругой. Из него женщина узнала страшное: Машка была беременна в третий раз! И не сомневалась, что нужно рожать. Сказала, смеясь подруге: "Представляю, как завопит мутер! Но может хоть теперь за ум возьмется и вспомнит, что уже бабка."
Антуанетта Ивановна не "завопила." Она думала три дня и три ночи. А потом объявила:"Я уезжаю в свое поместье, а вы плодитесь и размножайтесь, если ни на что другое ума нет." Маша растерялась:"Какое поместье?! Та избушка в деревне? Ты лет 15 про нее не вспоминала. Уж, поди пустырь на том месте."
Но "мать королева" решение не переменила. У нее твердо закрепилась в памяти вполне крепкая половина кирпичного дома с садом и то, как она хозяевам второй части оставляла приличную сумму денег на "содержание своего поместья." Наняла грузовую машину, заполнив ее наиболее любимыми и нужными вещами и отбыла за сто километров от родного города.
Конечно, сомнения ее терзали, но бодрилась:"Сейчас лето. Подышу свежим воздухом, а к зиме будет видно." Свое "поместье" без затруднений нашла. Это был единственный, на краю деревеньки дом, на двух хозяев выстроенный. Та часть, которая принадлежала Антуанетте, порадовала крепким, ухоженным видом. "Ну я же говорила, что давала приличные деньги на содержание!"-торжествующе подумала пожилая женщина, предпочитавшая помнить все так, как ей нравилось.
Водитель выгрузил ее вещи в чистеньком дворике. "Наведу внутри порядок, а потом найму помощника и занесем пожитки в дом,"- решила хозяйка "поместья." Она наклонилась к коробке, в которой были заготовлены средства для уборки, и тут чья-то крепкая ладонь ощутимо шлепнула ее пониже спины. Обернулась разгневанной Немезидой. Перед ней стоял высокий, красивый, седовласый мужчина неясного возраста.
"Ну, матушка, ты и костлява! Ладонь отбил! Зонтика не вижу, на чем прилетела, Мэри Поппинс на пенсии?"- незнакомец говорил серьезно, а глаза смеялись. Антуанетта Ивановна став еще прямей, одернула узкую юбку-карандаш и строго ответила:"Конституция такая - бесценный подарок от матери. И покиньте мое поместье немедленно!"
"Чиво? Поместье? А ты тогда кто? Не иначе барыня, а?" - мужчина куражливо поклонился. "Я Антуанетта!"- подняв вверх указательный палец, сверкнувший перстнем, выкрикнула теряющая терпение женщина. И тут, без предупреждения, полил дождь, обещающий стать "пузырным"- длительным. Мужик, запрятав шутливость, в миг превратился в расторопного командира:"Так, Туня, быстро заносим вещи в дом и уж там подеремся!"
"Туня?!" Но зубы сцепила и взялась вместе с противным не прошенным гостем спасать добро. Странно. Дом внутри оказался чистым и обжитым. Деревянная, рукотворная мебель. Эдакая деревенская гармония бросалась в глаза. И пахло чем-то аппетитно вкусным. Антуанетта, невольно повела длинным носом, а мужчинка уловил:"Голодная? Щас накатим по тарелочке фасолевого супчика. Да с сальцом, огурцом и самогончиком. А закопать друг друга успеем!"
Мужчина снял с чугуна крышку, но Антуанетта метнулась к своим коробкам. Безошибочно быстро нашла супницу и половник, льняные салфетки. У дядьки брови под чуб уехали, но послушно исполнил пожелание. Сели. Белая, с золотым ободком супница, белоснежные салфетки. И, конечно, руки у обоих тщательно вымыты. Но хлеб мужчина поломал на ломти, а не нарезал, заявив, что для домашнего хлеба так "скуснее."
В сложившейся ситуации, выпить - было самым правильным. Наконец, мужчина представился:"Я Иван Захарович. Что-то не так? "- удивился, увидев, как исказилось лицо женщины: досадой, удивлением, смехом. "Да ведь я Антуанетта Ивановна. Терпеть не могу свое отчество и, видимо, в наказание, все время об это имя - Иван, спотыкаюсь,"- вполне мирно ответила мнившая себя хозяйкой поместья.
Война, залитая самогоночкой, затихла. Потек разговор. Антуанетта изложила причины своего приезда и доказательства, что это ее половина дома. И документально подтвердила. "Да, дела. Я ведь, Тунечка, этот дом 14 лет назад прикупил. Решил после смерти супруги деревенским жителем стать. И вот документы имеются. На правах хозяина сделал ремонт, провел газ, пробурил личную скважину. Серьезно вложился. Стал бы я это делать, если б был залетным фраером?"
По документам выходило, что дом № 14, расположенный на краю Армейского переулка, принадлежит им обоим. Никаких, скажем "14 А," на второй части дома не было. Иван Захарович утверждал, что ему была продана именно эта часть дома, а ту другую он бы и не купил: полы провалены, одна комната да кухня и скважину для воды было удобно делать именно с участка, который Антуанетта считала своим.
Выходило, что наследники второй половины дома (а он несколько раз переходил из рук в руки) смошенничали. Продали не принадлежащую им часть дома вместо своей. Им сыграло на руку то, что по документам дом имел один и тот же номер, хотя принадлежал разным хозяевам. Вероятно, ту же тетку сантехника Вани, бывшего любовника Антуанетты, такие мелочи не напрягали. Да и то, что Антуанетта не приезжала годами, прямо таки способствовало обману.
Антуанетта Ивановна выглядела сломленной. Пожалуй, впервые в жизни она не знала, как быть. В разваленную часть дома она идти не собиралась, но как из своей изгнать Ивана Захаровича? "А в какую сумму вы вложились? Быть может, я вам ее выплачу?"- поинтересовалась женщина. Но, конечно, Иван слышать об этом не хотел.
Но и выгонять гостю не спешил. Предложил неожиданно застенчиво:"А давай, Тунечка, какое-то время похозяйничаем вместе. Я ведь вижу, что к деревенским делам ты совсем не приспособлена. Пропадешь одна, честно. Уехать всегда успеешь. У ме... у нас банька замечательная, скоро огурчики и прочая огородная радость пойдёт. По ягоды в лес сходим, на лодке тебя покатаю. Соглашайся, я джентльмен, не обижу." И Антуанетта приняла это авантюрное предложение.
... И два месяца спустя, Антуанетта Ивановна не смогла настоять, что она не Туня. Махнула ухоженной рукой. Освоилась. С деревенским народом познакомилась. В деревне человек сто жили- молодежь по пальцам пересчитана, в основном пожившие и повидавшие. На Туню с ее обязательной укладкой, маникюром, в однотонных одеждах строгого покроя смотрели, как на диковинку.
Однажды у магазинчика подошла к Туне "молодка" лет 60. С наездом. "Вот чего ты сюда, мадама, приперлась? Петрушку от сорной травы не отличишь, а туды же - в деревню! Я уж с Захарычем два раза чаевничала, приручала мужичка потихоньку, а тут тебя принесли черти! Уезжай по добру по здорову, а не то наведу порчу!"
"Ничего себе, как за моего Ивана бьются, а ведь почти семьдесят мужику! А что - красавец, одна выправка, офицерская, чего стоит. И руки откуда надо растут,"- размышляла Туня, не заметив, назвав "мой" Ивана Захаровича. Весь день и наступивший вечер она была молчалива и задумчива.
А перед сном, когда Иван Захарович исполнил им же введенный ритуал - стакан свежего молока с медом для нее на подносе, произнесла:"Не пора ли мне, Ваня, уехать? Лето закончилось. Толку от меня немного. Дом, по праву, все-таки твой. Я случайная, залетная старуха (пококетничала немного). Здесь есть женщины меня подостойнее, чтобы им молоко подавать. Пожалуй, завтра с утра начну вещи свои собирать."
Иван Захарович переменился в лице:"Что ты, удумала? Глупость какая - уехать! Хочешь - стану называть тебя Антуанеттой. И не толк от тебя, а "толчище." Дом содержишь в невероятном порядке, хоть хирургические операции делай. Сроду таких отглаженных рубах не носил, не в обиду жене покойнице сказано. И огород поливаешь и курей пугаться перестала. А твои пересказы книг прочитанных! Не вынимай сердце, в котором ты - королева!"
На другой день, в пятницу, Туня с Иваном впервые вместе парились в бане. Ух, какие у него руки нежные оказались - просто обласкал березовым, душистым веником. А было ли что другое, пусть останется их немолодой тайной. На другой год, в новогодние праздники, дочь Туни - Маша, приехала в деревню с мужем и уже тремя детьми. Младший - махонький.
Но нельзя было не приехать. Ее мама впервые вышла замуж и теперь в церкви венчалась. В длинном, дымчатом платье и белым цветком в рыжеватых волосах, она выглядела изумительно. Иван Захарович был под стать - серый костюм, белоснежная рубашка, специально купленная для события. Лица у венчаемых излучали тихое, потаенное счастье. Любовь, боязнь одинокой старости, случай - какая разница что соединило их навсегда. Скорее всего, у двух половинок, не было другого выбора, как соединиться в одно целое.
Благодарю за прочтение. Длинно? Но, как рассказать коротко о целой жизни? Подписывайтесь. Голосуйте. Пишите. Ваша Лина.