Это произошло поздно ночью . Где-то на пересечении двух великих рек, раскинувшихся среди гор и лесов . В то время он был украшен одеялом белого, блестящего от солнца снега, огоньки которого словно зайчики прыгали по нему из угла в угол . Снег хрустел, проваливался и утрамбовывался под ногами . Руки сжимали копьё, мёрзли и бухли от приливающей к ним крови . Лицо, хоть и было обмотано тканью, всё равно ощущало тот же самый холод. Было тоскливо. Страшно. Холодно. Снег после спуска облепил всю одежду.
Большие, гигантские деревья, скрючившиеся и словно состоящие из льда тянулись ко мне своими тонкими ветвями, пальцами, словно пытаясь толи схватить, толи удержать от чего-т.
Я замерзаю. Добычи нет, словно все местные учуяли моё присутствие, словно они знали, что тут появился человек. На моём пути не было ни птиц, не оленя, даже мыши не ползали под снегом. Каждый спрятался в свою нору, каждый затаился.
Было тихо. Всё тело из-за постоянного напряжения болело. На глазах образовывались малые, солёные капли. Вдруг шум поломавшейся ветки пронзил мертвецкую тишину ночи. Сердце колотилось, хотело верить, что это просто всего лишь сломавшиеся под весом снега ветка наконец надломилась и с таким чётким грохотом упала наземь, но мозг говорил обратное. Он во всеуслышание заявлял и напоминал , что это не ветка . Нет . Мозг говорил, что я достиг своей цели . Я нашёл то, что искал . Я нашёл дичь . Но кто это ? На это мне мозг уже не давал ответа, а сердце лишь усложняло его работу.
Моё тело не слушалось. Оцепенение сковало мои действия, превратив меня в монолитную стадию. Я боролся с этим страхом. Я требовал, чтобы тело наконец повернулось, но оно упрямо отказывалось выполнять даваемые мною команды. Это происходило до тех пор, пока моя тень не стала расширяться. Нет, не расширятся. Поглощаться, да именно, поглощается иной более крупной тенью. В этот момент я вспомнил все наставления отца.
Резкий импульс ударил в мою голову, резко возвращая мне контроль над собственным телом. Я повернулся в выпаде и выкинул копьё вперёд, а мои глаз встретились с глазами иного рода. Глазами дикими. Звериными глазами. Они пульсировали, бились в конвульсиях. Наполнялись кровью и звериной яростью. Из его пасти тянуло смрадом множества убитых животных, а клыки его были налиты, кровью. Почему? Я отвлёк его от трапезы? Он убил ещё какого-то несчастного путника? Оно обезумело от жажды крови и для него не важно уже каво убивать? Его гримаса… Его гримаса, ранее излучавшая звериную натуру и ярость, переменилась. Глаза стали наливаться слезами… Я опустил взгляд и увидел струю горячей на морозе крови, заливающею до сели белый снег и омывающей мои руки. Оно пытался достать меня своими мощными лапами. Оно пыталось меня укусить и сделать во мне множество таких же кровоточащих ран, но у него неё не получалось. С каждым взмахом его лапы, кровь начинала литься всё сильнее и сильнее, а силы начали её покидать с такой же скоростью с которой снег жадно поглощал ту, казалось бы, нескончаемую, бездонную реку в его жилах, но вот благородное животное издало свой последний, грозный рёв и свалилось всем своим бесконтрольным весом на орудие его же убийства и на такие же руки.
Я отпустил копье, и зверь упал, на окроплённый своей же кровью снег. В следующею секунду у меня в руке уже находился нож, который уже был готов срезать шкуру и мясо, но опустившись на колени я услышал приближающиеся шаги и резко развернувшись увидел маленького тигрёнка, который, не обращая на меня никакого внимания кинулся к матери. Он нежно стал лизать её уже омертвевшее, бесчувственное лицо, по которому текли горькие слёзы.