В раннем детстве Мила с Алешей часто расставались. Когда Миле было пять лет, а Алеше два, она долгое время жила у бабушки и дедушки. Точнее, сначала ему очень долго был один год. Как-то раз утром, когда Мила только встала с постели, бабушка ей сказала: «Алеше сегодня два года». «Наконец-то!» воскликнула Мила. «А то все один да один». Она была уверена, что где-то произошел сбой и Алешин день рождения наступил значительно позже положенного срока. А потом Алешу привезли к бабушке, хорошенького, пухленького и очень забавного. Он натянул на нос шапку и сказал: «Я кусаюсь». Вечером Милу и Алешу уложили спать в одной комнате. Он брал руку сестры и говорил: «Моя гитара». «Играл» и пел песню.
У бабушки водились мыши. Мила их нисколько не боялась. А дедушка Ваня их и вовсе подкармливал, положив корочку хлеба под плиту и тихонько подзывая внучку посмотреть на розовый мышиный нос с усами. Но одно дело Мила, человек привычный, и другое дело – маленький Алеша, который мышей никогда не видел. И Мила сказала ему: «Нельзя баловаться, а то мышка выбежит и укусит». В комнату вошла бабушка пожелать внукам спокойной ночи. Алеша сказал ей назидательно: «Бабушка, нельзя баловаться, а то мишка выбежит и укусит». Бабушка отнеслась к совету серьезно и обещала не баловаться.
А потом мама с папой забрали детей в Москву и купили им пластинку «Чебурашка». Они могли слушать ее бесконечно. Теперь Алеша подрос, ему было уже три года, и он не засыпал после первых минут сказки, и они с Милой были готовы слушать «Чебурашку» по пять раз подряд.
А потом Алеша исчез. Конечно, он не просто исчез, а его положили в больницу, но Миле сказали об этом вскользь, без подробностей. Словно так и нужно. Мила не видела, как плачет ночами мама, и что у нее поседели волосы. Для девочки мир остался прежним: садик, вечерняя сказка, «Чебурашка», вот только Алеши рядом не было, но она знала, что когда-нибудь он вернется и они будут играть.
Вместе с Алешей исчезли Милины любимые тапочки. Вот с этим мириться было никак нельзя. Если бы еще простые тапочки пропали, это было бы не так обидно. Но в том-то и дело, что тапочки были с меховой оторочкой и вышивкой, и таких других в целом мире не было. Дед Мороз по знакомству их достал и подарил Миле, а тут на тебе, пропали. Мила плакала, словно, по меньшей мере, сапоги-скороходы исчезли. Мама попыталась объяснить ей, что тапочки отдали Алеше. Мила задохнулась от возмущения. Ее, Милины тапочки, отдали Алешке! Как посмели! И она зарыдала еще громче.
Мама присела на корточки и посмотрела Миле в глаза. «Дочка, Алеша там один, среди чужих людей. В больнице холодно, и у него ножки мерзнут». Мила застыла на секунду и живо представила себе холодную серую больницу, сквозняки, гуляющие по коридорам, чужих людей, неприятные лица, уколы, лекарства. И там сейчас Алеша, один, без мамы, и ему холодно. Мила замолчала, потрясенная, и из глаз ее выкатились слезинки. Это были совсем другие слезы, не злые и холодные. И отчего-то сильно заболело внутри.
Теперь она постоянно спрашивала родителей: «А когда Алеша приедет? Когда?» Ей неизменно говорили: через месяц. Сколько длится месяц, Мила не очень хорошо понимала, но она знала, что это долго.
Время от времени она просила папу поставить ей «Чебурашку». Папа отказывался. «Почему?» изумлялась Мила. «Потому что он тебе надоест, и когда Алеша вернется, ты не захочешь слушать с ним эту сказку». Как папа ошибался! «Чебурашка» не мог надоесть.
Как-то раз Мила сидела с папой дома и обедала, слушая «Алису в стране чудес». Сказка была интересная, а борщ вкусный, и Мила попросила добавки. Папа пришел в такой восторг от просьбы, что Мила попросила еще. Папа налил. А потом она попросила еще. С некоторым сомнением он налил ей еще, но четвертую порцию выдать отказался. И правильно сделал, потому что Милу вырвало. Папа переодел Милу и положил ее спать.
В открытую форточку дул прохладный ветерок и тошнота отступала. Мила заснула. Через какое-то время она почувствовала, что кто-то тихонько ее трогает. Она открыла глаза и увидела Алешу. Он стоял у кровати и улыбался. Милу накрыла волна такого счастья, что стало больно дышать. Дети обнялись и замерли. Потом стали носиться по комнате. Мила приговаривала: «А говорили, что приедет через месяц! А говорили: через месяц! А Алеша сейчас приехал! А он тут!»
Потом папа одел на Алешу байковую рубашку, но Алеша ее снял. Тогда папа придумал: одел ее задом наперед и застегнул пуговицы сзади. Дети хохотали: вот это мысль! Мила стала помогать брату расстегивать рубашку, но папа строго запретил. Алеше нужно было быть в тепле.
Мила заметила в сумке свою куклу, которую тоже забирали в больницу, и взяла ее. Красивая кукла открыла глаза, и Мила ее не узнала. «Что это с ней?» - спросила она братика. «А, это девочки ее били головой, вот так.» И он показал, как ее били, после чего она не могла больше смотреть на мир прямо, а рассматривала свой собственный нос. Значит, Алеша лежал в палате со старшими девочками, которые обижают кукол. Мила задумалась.
Потом она стала катать братика в кукольной коляске. До такого они еще не додумывались, и им очень понравилось катание. На ужин папа пожарил им круглые котлеты. А потом включил «Чебурашку», и не было на свете сказки интересней.