Когда еще учился в Тбилиси, я впервые увидел Галю по телевизору: шел спектакль Московского хореографического училища «Коппелия», где она, артистка «Классического балета», крутила тройные фуэте. На меня произвело неизгладимое впечатление фуэте такой красоты — не движение, не трюк, а упоение вращением, превращение музыки в танец.
Придя в театр, я оказался с ней на одном станке в классе Марины Тимофеевны, но для меня она тогда словно возвышалась на пьедестале. Галина Степаненко была лидером класса, любимицей Семеновой.
Впервые я встретился с ней в работе в 1995 году, когда мы готовили «Сильфиду». Это был памятный спектакль, так как он был посвящен 50-летию Победы и проходил 8 мая.
Правда, в «Сильфиде» нет дуэтного танца, и весь спектакль танцовщик и балерина танцуют рядом друг с другом. Возможность станцевать полноценный дуэт появилась у нас только в 1996 году, когда нас поставили в один гастрольный спектакль. Нам предстояло выйти в па-де-де Голубой птицы и принцессы Флорины в «Спящей красавице». Узнав об этом, многие в театре стали восклицать: «Что более несхожего может быть на свете, чем Галя и Коля?».
Галя, ставшая к тому времени заслуженной артисткой, пошла и отказалась. Но Марина Тимофеевна за руку привела меня в зал. Галя в ответ: «Я с этим мальчиком танцевать не буду!» — «Ну, если уйдет он, уйду и я», — сказала Семенова. Снова взяла меня за руку и увела. Напряженность из-за этого инцидента сохранялась между ними почти месяц. А так как это была предварительная работа и танцевать мы должны были только на гастролях, партию Голубой птицы я готовил с Улановой. Партнерши у меня не было, и Галина Сергеевна сама со мной танцевала.
Когда мы приехали на гастроли и до спектакля оставалось совсем немного времени, вновь встал вопрос о совместных репетициях. И Марина Тимофеевна выдвинула Гале ультиматум: «Или ты танцуешь с ним, или вообще танцевать не будешь». И за два дня до спектакля, зная железный характер Семеновой, Галя сдалась. Она пришла. «Если он сможет станцевать с одной репетиции, я согласна!».
Репетиция была действительно всего одна, и само собой, после этих ее слов, не смочь я не имел права.
Семенова выстроила наш дуэт очень грамотно. Она понимала, что если меня с моими удлиненными пропорциями чуть-чуть приблизить к Гале, это может нарушить общий рисунок, поэтому, пока я прыгал и летал, я летал где-то рядом, но когда подходил к Гале близко, даже во время пируэтов, когда ее нужно было держать, я стоял так, что меня не было видно. Я должен был полностью «ужаться», чтобы на сцене была только Галя. А Марина умела это сделать.
По словам очевидцев, это было очень интересно и красиво. Вариации каждый танцевал сам по себе, а дальше, в коде, мы должны были вместе прыгать по диагонали, держась за руку. Марина Тимофеевна выстроила нас в такую позу, что мы выглядели на сцене единым целым, и все было очень элегантно и куртуазно. Мы делали те же самые движения, что и обычно, но очень интеллигентно, без надрыва. Придраться не мог никто!
Но зато когда мы вышли в мазурке в финале спектакля, здесь мы прыгали уже не вместе, а исполняли pas de basques параллельно друг другу. Обрадованный тем, что па-де-де мы станцевали удачно и Галя осталась мной довольна, я стал прыгать в полную ногу, уже без оглядки на нее, чего никто от меня в тот вечер не ожидал.
Как мне потом за это попало от Марины Тимофеевны! Она из меня буквально всю душу вынула, но, «пропесочив» на глазах у Гали, отвела в сторону и в ухо буркнула: «Уважаю!..».
Потом мы с Галей часто танцевали. Я обожал танцевать с ней «Баядерку», особенно «Тени». Эта ее роль была сделана Мариной Тимофеевной как образец истинного классицизма. Все линии были плавными, нисходящими, красивыми.
Галя очень техничная балерина и так, как она, вариацию с шарфиком не танцевал никто и никогда, по крайней мере, я ни разу не видел, чтобы кто-то исполнял это так чисто. И когда в коде она начинала диагональ вращений, было ощущение, что из кулисы просто выстреливали! Это всегда было невероятно красиво!