Итак, мы досмотрели фильм до исторического момента битвы при Иссе и захвата в плен семьи Царя царей. Как я и обещала -- статья на эту тему, ибо если сюжет и до этого местами отходил от действительности мелкими шажками, то в ближайших сериях наш дорогой сэр Сиддхартх намерен завешать наши уши пышными гирляндами цветов кетаки... не сказать "ишо хужей".
Итак, посмотрим, как же было на самом деле. Вкратце, судя по тому, что я уже увидела, и о чем мне спойлерили, назвать сюжет Тэвари иначе как "клевета" трудно, ибо в таком поведении, как ему приписано в нынешних сериях и особенно далее, Александра никогда не обвиняли даже самые заклятые недоброжелатели. Совсем наоборот.
Вероятно, здесь заслуга личности и воспитания матери Олимпиады, а также пристрастия молодого царя к чтению и греческому театру: истинное отношение Александра к женщинам было этак по-книжному красиво, словно в рыцарском романе. Создается впечатление, что насмотревшись на "возвышенные" отношения родителей, юноша решил учиться взаимоотношениям полов по пьесам и героическим песням, и результат этого учения смотрелся красиво и трогательно...
Знакомство с семьей Дария началось с ряда конфузов. Поначалу Александр вообще не ожидал их обнаружить, не предполагая, что кому-то может хватить безумия тащить старую мать и жену с детьми в военный поход. Как я упоминала ранее, лишь вселившись в трофейный шатер, приняв ванну и сев за обед, Александр внезапно услышал громкие рыдания по соседству. На вопрос царя слуги пояснили, что женщины Дария заметили его колесницу и плащ (по другой версии -- лук), и теперь оплакивают гибель своего повелителя. У Александра (со слов Плутарха) застрял кусок в горле, и он приказал одному из гетайров -- Леоннату, -- пойти успокоить царственных пленниц.
Вышло худо -- увидев македонского офицера, вошедшего в шатер в вооружении и в сопровождении стражи, служанки и евнухи решили, что Александр надумал уничтожить семейство врага, и принялись голосить кто во что горазд, придворные дамы подняли вой, терзая косы и одеяния, а царицы кинулись к ногам македонца, умоляя отсрочить казнь и дать им время достойно похоронить Дария. Кое-как Леоннат сумел убедить их, что Дария хоронить еще рано, а их самих убивать никто не собирается, после чего ретировался, предоставив Александру расхлебывать этот "бунт в голубятне".
У базилевса, однако, нашлись неотложные дела, так что до своих пленниц он дошел только на следующий день. Тогда же произошла знаменитая сцена, когда царица Сизигамбис (мать Дария), желая приветствовать победителя, по ошибке пала ниц перед Гефестионом. Молодой человек был ростом выше своего царя, и, видимо, показался ей более представительным. Гефестион смутился, запаниковавшая царица, увидев, как ей украдкой показывают на другого, обняла ноги Александра, умоляя простить ее оплошность: она не желала оскорбить царя Македонии, просто она ведь его ни разу до этого не видела! Александр ласково поднял старую женщину со словами: "Не тревожься, мать -- он тоже Александр!".
Он вел себя тогда так, что превзошел сдержанностью и милосердием всех прежних царей. К царственным девушкам изумительной красоты он относился с таким уважением, как к своим единородным сестрам. Жену Дария, с которой не могла сравниться красотой ни одна женщина того времени, он не только не обидел сам, но и позаботился о том, чтобы никто не смел прикоснуться к пленнице. Он приказал возвратить женщинам все их драгоценности, и они, как прежде, ни в чем не испытывали недостатка, кроме чувства свободы.
(с) Курций Руф
Александр заверил женщин, что воюет исключительно с Дарием, им же опасаться нечего. В доказательство своих добрых намерений он даже подозвал к себе шестилетнего принца Оха. Мальчик ничуть не испугался и подошел к чужеземцу без малейших сомнений. Растроганный его отвагой, Александр поцеловал ребенка и отпустил не совсем тактичную похвалу: мол, принц вырастет славным воином, ибо он уже сейчас храбрее своего отца. А уж о том, чтобы мальчик вырос достойным человеком, Александр обещает позаботиться сам, как и о достойном замужестве для его сестер...
Насчет сестер не солгал -- на одной Александр впоследствии женился сам, другую выдал за Гефестиона. К сожалению, не получилось выяснить судьбу юного принца. У Курция упоминается лишь, что он вместе с сестрами утешал свою бабушку Сизигамбис, когда той принесли известие о смерти Александра, так что сын Дария пережил победителя (удивительно, если вспомнить, как основательно Александр повыбил конкурентов из числа собственной династии, а ведь наследник персидского престола, если подумать, должен был мешать ему не меньше). Но вот что сотворили с законным принцем Ахеменидом передравшиеся диадохи, если уж они не пощадили детей самого Александра?
Плюс к сказанному, Александр разрешил Сизигамбис воздать почести погибшим персам, кого она сочтет достойными: в средствах ей не откажут.
Он разрешил им похоронить павших в битве персов - всех, кого они пожелают, взяв для этой цели одежды и украшения из военной добычи, не лишил семью Дария почестей, которыми она пользовалась прежде, не уменьшил числа слуг, а средства на ее содержание даже увеличил. Однако самым царственным и прекрасным благодеянием Александра было то, что этим благородным и целомудренным женщинам, оказавшимся у него в плену, не пришлось ни слышать, ни опасаться, ни ждать ничего такого, что могло бы их опозорить. Никто не имел доступа к ним, не видел их, и они вели такую жизнь, словно находились не во вражеском лагере, а в священном и чистом девичьем покое.
(с) Плутарх
К слову, царицу Статиру считали в Персии считали красивейшей женщиной своего времени -- даже знаменитая Роксана, будущая жена Александра, числилась лишь второй красавицей после нее. Так что народ искренне удивлялся, когда царь сурово шугал доброжелателей, пытавшихся намекнуть на красоту пленницы, которая, конечно, сейчас беременна, но это же не навечно. Создается впечатление, что Александр хотел сделать еще один широкий жест, и красиво, как в романе, воссоединить семью, когда наконец удастся отловить Дария...
К сожалению, через несколько месяцев царица умерла родами. Дарий, которому принес весть об этом сбежавший из македонского лагеря евнух, был вне себя от горя не только по причине ее смерти, но и того, что царица умерла пленницей врагов, и наверняка "была лишена царского погребения". На это слуга заверил, что все царские почести несчастной женщине были оказаны надлежащим образом, и даже македоняне плакали на ее похоронах. Рассказ слуги изобиловал такими подробностями и восхвалениями благородства и милосердия Александра, что у Дария возникли нехорошие подозрения: где видано, чтобы молодой парень так носился с женой врага, если не имел относительно нее нечистых намерений. Или уже не осуществил их. Когда же его убедили, что эти подозрения беспочвенны, Дарий якобы заявил, что если победит, то непременно отблагодарит македонянина за заботу о своей семье, а если нет, и персидской династии суждено пасть, то пускай уж лучше на освободившийся трон Ахеменидов сядет Александр, чем кто-то другой...
Но была и еще одна женщина, чьи отношения с Александром не остались так же безгрешны.
Барсина, вдова Мемнона, была взята в плен под Дамаском. Она получила греческое воспитание, отличалась хорошим характером; отцом ее был Артабаз, сын царской дочери. Как рассказывает Аристобул, Александр последовал совету Пармениона, предложившего ему сблизиться с этой красивой и благородной женщиной. Глядя на других красивых и статных пленниц, Александр говорил шутя, что вид персиянок мучителен для глаз. Желая противопоставить их привлекательности красоту своего самообладания и целомудрия, царь не обращал на них никакого внимания.
(с) Плутарх
В целомудрии и самообладании Александр несколько переусердствовал. Неведомо, чего ради Парменион так настойчиво сватал ему Барсину -- но возможно, как раз для того, чтобы иные доброжелатели увидели молодого царя проявляющим внимание к женщине, и перестали пытаться подсунуть ему мальчиков, что Александра очень раздражало: он ругался, являл немилость и жаловался друзьям, что, мол, невесть с чего "ему предлагают эту мерзость" (хотя есть мнение, что впоследствии юный евнух Багой сумел изменить его мнение на сей счет).
Что касается Барсины, тут конечно, можно заподозрить еще и желание хотя бы посмертно уесть Мемнона, но это вряд ли, как-то мелко для Александра. Тем более что сама Барсина была для него не совсем посторонней -- Александр знал ее с юных лет, еще с тех пор, как ее отец Артабаз и будущий муж Мемнон четыре года прожили при дворе Филиппа. В свите царицы Статиры дочь Артабаза оказалась после того, как Мемнон отослал супругу ко двору Царя царей в качестве гарантии своей лояльности, получив взамен особые полномочия, благодаря которым сумел доставить Александру столько хлопот.
К моменту нынешней встречи с Александром (которого она, верно, помнила мальчишкой, грезившим славой Ахиллеса) Барсина успела дважды побывать замужем -- сперва за старшим братом Мемнона Ментором, после его смерти -- за Мемноном, и имела детей от обоих своих мужей. Она была старше Александра лет примерно на семь, а то и десять. Как произошло ее "сближение" с македонским царем, предположить затруднительно, одно пожалуй можно сказать точно: насилия не было. Для этого Александр слишком (мягко говоря) не любил насильников, и если получал такие жалобы, приговор выносил беспощадно:
Узнав, что два македонянина, служившие под началом Пармениона, - Дамон и Тимофей, обесчестили жен каких-то наемников, царь письменно приказал Пармениону в случае, если это будет доказано, убить их, как диких зверей, сотворенных на пагубу людям.
(с) Плутарх
Как бы там ни было, со времени Битвы при Иссе Барсина становится фактически гражданской женой Александра и остается ею до самого его брака с Роксаной. В 327 году она родит ему первенца, претенциозно названного Гераклом, и царь будет высоко ценить ее -- судя по тому факту, что на знаменитой свадьбе в Сузах старшая дочь Барсины (от первого мужа, Ментора) была предложена в супруги одному из лучших друзей Александра -- флотоводцу Неарху. С отцом Барсины Артабазом Александр тоже был в прекрасных отношениях и осыпал его милостями. После свадьбы с Роксаной он отошлет бывшую наложницу с сыном (случайно ли?) в страну своей мечты -- Троаду.
Плутарх утверждает, что до встречи с Роксаной Александр вообще не знал других женщин, кроме Барсины. С ним, однако, не согласен Диодор, утверждающий, что в Вавилоне царь все-таки разжился гаремом:
По примеру Дария он окружил себя наложницами; их было не меньше, чем дней в году, и они отличались красотой, так как были выбраны из всех азийских женщин. Каждую ночь они становились вокруг царского ложа, чтобы он мог выбрать ту, которая проведет с ним ночь.
(с) Диодор Сицилийский
С другой стороны, гарем по восточным меркам -- один из знаков царского статуса...
Признаться, прикидывая возможное развитие сюжета фильма, я какое-то время подозревала, что сценаристы решили слить образы двух Барсин -- вдовы Мемнона и дочери Дария. После "невероятных приключений персов в Индии" очень логично смотрелся бы Дарий, в гневе выдающий дочь-предательницу за первого встречного чужеземного военачальника, после смерти которого она и оказывается во власти Александра. Пожалуй, сюжет получился бы недурным...
Продолжение следует...