Не помню ни одного своего первого самостоятельного вылета на самолёте. Ни в училище, ни потом — при освоении новых типов. С удивлением читаю подробности чужих ощущений в первом вылете. Может они их сразу записывали? А я не догадался. Хотя была у меня попытка вести дневник. Но сразу это бросил делать, обнаружив, что мою тетрадь читают. Теперь — жалею.
Недавно задумался, прочитав очередное душещипательное описание первого самостоятельного вылета, о причинах своего беспамятства. Плохая память? Но что-то же я помню. Радостные, позорные, страшные и смешные случаи из своей лётной жизни. А первого вылета не помню. Ни одного. Получается, что эмоциональный уровень первых вылетов был гораздо ниже радостных, позорных и т. д.? Получается, что так.
Общий училищный налёт у меня - сравнительно маленький. Это мне понятно: не умею я просить за себя. Терпеливо жду когда придёт моя очередь. Вывозную программу всегда получал минимальную. Если и были дополнительные провозки, то из-за перерывов по погоде или болезни. Однозначно — в первых самостоятельных мне было не страшно. Запомнил бы. Значит выпускали меня вовремя, вполне созревшим к самостоятельному вылету. И первый вылет меня не напрягал.
А вот во время службы в строевых частях неоднократно приходилось взлетать и садиться на мандраже. Из-за больших перерывов в полётах. Не всегда удавалось иметь хороший ежемесячный налёт.
Только вылет на МиГ-17 помню хорошо. И то, руление после первой посадки.
Был крайний час лётной смены, когда я вырулил в Багерово на свой самостоятельный вылет. Надо было сделать три полёта по кругу с проруливанием. Я торопился. Мне казалось, что мне не хватит времени. Полоса — то в Багерово была ну очень длинная. Что, впрочем, не мешало курсантам с неё выкатываться. У полосы был профиль с секретом, а у самолёта МиГ-17 тормоза были с норовом. Перегревались ленточные тормоза при неумелой эксплуатации. Поэтому у магистральной рулёжки стояла водолёйка, возле неё надо было остановиться, чтобы техник струёй охладил тормозные колодки.
После первой посадки рулил по магистральной на положенной скорости — медленно, как учили. А ветер был боковой, пришлось всё время работать тормозами. Но техника со шлангом КПМ-ки я решил проигнорировать, время поджимало. Он пожал плечами на мой сигнал и опустил шланг.
Через несколько десятков метров я развернулся на полосу. Но дорулить до неё мне не удалось. Самолёт отказался двигаться по прямой, продолжая по дуге выкатываться на траву. Включил тормоз переднего колеса, поставил педали нейтрально и зажал тормозной рычаг. Остановился на рулёжке. Мне было ясно, что одну колодку я перегрел.
Открыл фонарь и рукой помахал технику. Но он побежал ко мне сам, а мне нужна была водовозка. Пока он ко мне бежал, руководитель заметил всю эту мышиную возню. Пришлось сознаться. Получил указание выключить двигатель и ждать буксир. Так позорно меня и отбуксировали на стоянку.
Вот почему я запомнил этот первый вылет.
На следующую смену уже не игнорировал охлаждение водой колодок, останавливался. И выполнил все полёты по кругу. Но ветер боковой был опять и рулил опять на положенной скорости. После крайнего вылета останавливаться у водовозки не стал, за мной рулил коллега, которому нужно было на полосу. Но теперь мне удалось дорулить до централизованной заправки и уткнуться в отбойник передней стойкой. Техник быстро организовал окружающих и руками меня быстро поставили на место. Никто из моих инструкторов-начальников ничего не заметил. Прогресс был на лицо. Но надо было с этим позорищем заканчивать.
Кто-то из парней мне подсказал, что надо держать скорость побольше на рулении, чтобы руль направления от воздушного потока начал работать. Так я потом на этом аэродроме и делал на магистральной рулёжке. Тормоза перестал использовать. И никогда руководитель полётов замечаний по скорости руления не делал. Ну очень длинная полоса в Багерово была! Что, впрочем, не мешало курсантам с неё выкатываться.