Часть 3
...Лето 2004 года, рок-фестиваль "Крылья"... Я первый раз в жизни на таком крупном музыкальном фестивале... Столько людей, что невозможно выйти из метро... Турникеты перед стадионом "Лужники"... Показываю охране "проходку", пропускают без вопросов и досмотра... Жара... Под ногами плавится асфальт... Гремит музыка, и в ней я узнаю слова – те, которые я написал всего месяц назад... Их почти не различить из-за шума... Но я знаю их наизусть, и не только я... Многие люди подхватывают припев: "Вспомни, как ты говорил тогда: "Я актер, а жизнь моя – игра!". Что ж, смотри, зал сегодня нелюдим, и на сцене ты один!"... Пробиваюсь к своим... Они хлопают по плечу, поздравляют... Подходят незнакомые люди, жмут руку... Предлагают выпить с ними... Не отказываюсь, пью... Какая-то красотка жмется ко мне... Выбираюсь из-под ее бюста... Смотрю на другую, она смотрит на меня... Предлагает закурить... Закуриваю... У сигареты особенный травяной запах... Все гремит, ускоряется темп... Дайте пиво поэту! Только коньяк? Сойдет... Чьи-то губы... Надеюсь, что женские... Но, по большому счету, плевать... Сегодня мой день... Классный текст, классный парень и такая классная жизнь!
Зима 2008 года. В зале от силы 100 человек... Сижу в стороне... Звуки музыки просто невыносимы... Ужасно болит голова... Кажется, что-то в ней сломалось, и это никак не удается подчинить... Ужасно устал... Выхожу на улицу... Затягиваюсь сигаретой... Как же хорошо... Тишина... Поднимаю глаза к небу, загаженный копотью небосвод Москвы гадкого серо-желтого цвета...
– Простите, Вы Вадим Авласенко?
– Надеюсь, что еще да... – стараюсь улыбаться, выходит крайне плохо и неуместно.
– Простите! Простите! Я просто хотела сказать Вам спасибо!
– Не за что... Большое пожалуйста! – щелчком отбрасываю окурок, поворачиваюсь. Господи, девочка, как тебя родители сюда отпустили. Такая правильная, типичная серая мышка. Неужели ты такое слушаешь? Сидела бы лучше дома и слушала Киркорова.
– Можно Вам задать один вопрос? Я не очень Вас побеспокою?
– Меня уже ничто не побеспокоит, поэтому задавай.
– Я всего лишь хотела спросить, когда Вы писали текст "Кто ты?", что вы вкладывали в него?
Я теряюсь... Это было так давно... Действительно, о чем он...
– Знаешь, наверное, о том, что иногда мы слишком увлекаемся игрой. Мы так сильно стараемся быть кем-то другим, что становимся им. Не замечая того, что все вокруг рушится, что мы теряем близких, осквернением святыни, поступаемся принципами, но продолжаем играть и не можем остановиться. И настает момент, когда мы остаемся одни. Одни на сцене... Но, несмотря ни на что, мы продолжаем играть. Несчастные, разбитые, сломленные люди – актеры, остающиеся на сцене, несмотря на то что зрительный зал довольно опустел.
– Разве только актеры?
– Нет, только плохие актеры. Хороший актер не играет, он проживает чужую жизнь и знает, что только эта жизнь настоящая. И когда опускается занавес, его жизнь заканчивается и начинается жизнь совсем другого человека. А плохой актер играет одну и ту же роль, которая к тому же ему не удается. Да ведь, в конечном счете, актер – это метафора. Речи о каждом из нас. Если ты понимаешь, о чем я...
– Я прекрасно понимаю. Знаете, мне было так плохо. Я никак не могла принять себя такой, какая я есть. Я носила сумасшедшие стрижки, одевалась как фрик, я глупо бунтовала. Бунтовала против всего и вся. Но все это вело меня в пропасть, с каждым днем,все становилось хуже. И хуже, и хуже. Все отвернулись от меня. Родные, друзья... И знаете, в какой-то момент мне расхотелось жить. И вдруг я услышала эту песню, и знаете, она помогла мне смириться с тем, что я – это совсем другой человек. Человек, играющий роли второго плана. Да, девочка-всезнайка, любящая Достоевского и Фицджеральда, любящая готовить и убирать, заботиться о ком-то. Я начала заниматься благотворительностью, стала помогать людям и нашла себя в этом. Открыла заново, стала собой. Во многом благодаря Вам! А эту песню, этот текст Вы писали про себя?
– Нет, это образ из моего театрального прошлого и ещё немного Клауса Манна...
– "Мефистофель"?
– Да.
Действительно всезнайка. И знаешь, ведь только сейчас я понял этот текст по-настоящему. Так что спасибо и тебе! – улыбаюсь, какая-то шестеренка в голове встала на место, и боль немного отступила.
– Может, уже пойдешь, а то так весь концерт пропустишь?
– Я последнее время не очень концерты люблю. Знала, что Вы можете прийти, хотела сказать спасибо...
... Спускается по ступенькам, оборачивается... Киваю ей головой, цитирую сам себя для себя, отпуская слова в пустоту московского неба: "Но зал сегодня нелюдим и на сцене ты один!"
Кажется, весь мир падает мне на плечи... Сажусь на холодные заплеванные ступеньки клуба... Как же вышло так, что я сам не понимал тех слов, которые отдавал людям. Как вышло так, что я остался один на сцене, в пустом зале. Разве этому учили меня?
Режиссер кричит: "Стоп!". Гример обновляет грим. Небольшая передышка перед новым актом. Поднимаюсь, отряхиваю пальто. Захожу в зал...
– Пива?
– Нет, спасибо, не хочу, и коньяк, кстати, тоже не буду! Девушка, извините, я сегодня, честное слово, не в настроении... Дайте мне, пожалуйста, салфетку... Нет, мне не нужен номер вашего телефона... Просто нужно записать кое-что, пока не забыл...
"Если ты блуждаешь во тьме, это совсем не значит, что ты не можешь нести свет..." Текст песни? Нет, конечно, нет. Всего лишь афоризм...
– Сигарету?
– А вот сигарету я бы выкурил... Принесите, пожалуйста, кофе поэту, если это, конечно, вас не затруднит... Спасибо. И скажите, почему в ваших глазах столько грусти? Простите, не знал... Так значит, этим вечером не только мне страшно выходить на сцену...
Текст взят из книги "Баланс серого или кладбище больных самолюбий", посвященной 25-летнему юбилею театра "Карамболь". Авторы: Коновалов С.В., Авласенко В.А., Янчишина Н.Г., Исаева О.Ю.
Фотографии взяты из группы во Вконтакте: https://vk.com/theatrekarambol
