Это конец света. Того, каким мы его знаем. Но Хозиеру всё нипочём. Готовясь стать хедлайнером на Electric Picnic, он рассказывает Барри Игану о том, как пишет апокалиптические песни о любви, как справляется со славой, о своей любви к Шеймасу Хини и о том, что в его музыке на самом деле много юмора
Не хватает только стигматов. Длинноволосый и небритый, Хозиер чем-то напоминает Мессию. Это придает его глубоким продуманным суждениям о мире оттенок чего-то набожного. Как будто их произнесла рок-звезда, родившаяся в Вифлееме, а не в Брэе. ("Евросоюз, выделяющий средства на спасательные лодки в Средиземном море, говорит все, что надо сказать о том, куда мы идем и как мы смотрим на человеческую жизнь", — говорит он мне в ходе часовой беседы. "И это Евросоюз - один из самых либерально-демократических институтов на планете. Так что, да, мы живем в интересное время...")
Тот факт, что он поёт, как никто другой на этом острове, начиная с Вана Моррисона, делает его ещё более особенным, также как и его рост в шесть футов четыре дюйма.
"Я неуклюжий интроверт", - сказал он The Telegraph в 2014 году. В 2019 году он долговязый гений, который, по словам его менеджера Кэролайн Дауни, только в этом году отыграл для более чем миллиона поклонников на 120 концертах, включая фестивали, по всему миру. — Он уникальный, столь необходимый артист, - говорит она с неким оправданием.
Роб Кирван, который работал с U2, PJ Harvey, The Editors, Depeche Mode и продюсировал одноименный дебютный альбом Хозиера, в 2015 году сказал в интервью Rolling Stone, что у Хозиера "так много души в голосе, а ведь он совсем ещё юнец. Он немного похож на Адель, у которой тоже голос не соответствует возрасту."
Очевидно, что уже к 29 годам Хозиер накопил множество работ, которые поражают своей мощью и глубиной чувств. В обзоре нового альбома «Wasteland, Baby!» журнал Billboard писал, что в работе над ним Хозиер «размышлял о своей смертности и о судьбах человечества в целом».
Когда зловоние моря и отсутствие зелени
Значат смерть всего, что так явно и незримо
Это конец… но и начало всего, что предстоит ещё сделать
Так он поёт на заглавном треке альбома «Wasteland, Baby!». Теперь вы можете понять, почему журналистка Уна Муллалли назвала его "истинным бардом восставшего народа".
Выгорающие звезды…
Возвращаясь домой на следующий уик-энд, чтобы возглавить Electric Picnic в Страдбалли, в графстве Лиишь, наряду с The Strokes, The 1975 и Florence + The Machine, Хозиер может с легкостью рассуждать о Монти Пайтоне или Эми Уайнхаус, также как и о докладе NASA 2016 года, в котором "пришли к выводу, что организованное общество, каким мы его знаем, через 50 или 100 лет может измениться непоправимо". Теперь понятно, почему Боно послал ему поздравительную записку, когда вышел его новый альбом.
Много ли вы найдете певцов, которые как Хозиер за долгим кофе перед выступлением для 15 000 фанатов будут страстно говорить о тепловой смерти планеты и о том, как в конце концов все звезды погаснут, будто кто-то во Вселенной выдернет шнур из розетки. Эта мысль (вдохновившая его на песню No Plan) пришла ему в голову, когда он читал в туре работы американского космолога-теоретика доктора Кэти Мак.
— С тех пор я с ней познакомился. Она действительно удивительный человек, очень умная. О готовящейся к выходу книге доктора Мак «Конец всего», посвященной гибели Вселенной, Хозиер говорит так: "В ней с точки зрения теоретической физики подробно описаны четыре или пять гипотез того как может закончиться существование нашей Вселенной. В основном это гипотеза о квантовом вакууме, где наша Вселенная может быть втянута в другую нестабильную вселенную. Это просто безумие. Но ужасно интересно. Звезды имеют ограниченное количество топлива. Они должны выгореть, выжечь сами себя.
— Так что мне было весело поиграть с идеей конца света, - говорит он о песне No Plan.
— Я ничего не понимаю в квантовой физике, кроме того, что почерпнул из небольших лекций и подкастов", - уточняет Хозиер, прежде чем добавить, что был очарован лекцией Кэти Мак под названием "Вселенная из ничего", "о том, как Вселенная, в соответствии с квантовым мышлением, могла возникнуть из абсолютного небытия".
Тут я говорю ему, что когда вы находитесь в турне по Библейскому поясу США, подобного рода заявления могут обернуться крупными неприятностями.
— Ну не знаю. Единственное серьезное сопротивление (не негативная реакция, а просто недовольные письма), что я когда-либо встречал, вероятно, было в тех местах, где существуют строгие религиозные порядки, как да, в Библейском поясе. Но я никогда не видел ничего, что было бы слишком... ну вы знаете... никаких угроз убийством пока не поступало, насколько я могу судить.
— Я никому не пытаюсь навязать свою точку зрения, - продолжает он. — В конце концов, это просто песни. Я артист. Ты работаешь над идеями. Ты исследуешь мысли и проблемы и воплощаешь их на бумаге.
А правда, что альбом «Wasteland, Baby!» это песнь о любви для конца света?
— Пожалуй, так и есть. Рукопожатие или, может, надежда на то, что последний человеческий поступок на Земле будет неким актом доброты.
Этим альбом ты хотел выразить мысли, которые зародились в твоей голове ещё в детстве?
— Я бы не сказал, что в детстве, возможно, некоторые элементы, но определенно это размышления последних нескольких лет. Думаю, это скорее связано с некоторыми проблемами и тревогами современности, вроде отчетов о состоянии климата, политических потрясений и тому подобного. Ты исследуешь всё это, и то, как ты к этому относишься.
Складывается впечатление, что ты не питаешь особых надежд.
— Да? Все зависит… от надежд на что… понимаете, что я имею в виду? Но думаю, прежде чем стать лучше, всё как правило становится намного хуже.
У тебя самого заглавный трек альбома не вызывает чувство страха?
— Думаю, да. Страх, безусловно, есть. Но есть и некая доля оптимизма. Этот сценарий вполне актуален и реалистичен. Вполне реальны все те страшные вещи, которые могут произойти, и все ужасные вещи, которые люди делают друг с другом, и будут делать друг с другом - и будут продолжать делать. Но также реально и всё хорошее, когда люди держатся друг за друга и то, что делают друг для друга. Это как рукопожатие, проявление чувств или доброты. Но всё это рассматривается в контексте худшего сценария.
Я спрашиваю Хозиера, какой последний роман он прочитал.
— «Зона интересов» Мартина Эмиса, - отвечает он. - Речь там идет о Холокосте. В нем есть элементы черного, просто чернейшего юмора, в самой абсурдности зла, которое там присутствует. Не знаю, как ему это удалось. Но вопросы морали — это очень серьезно. Страшная книга.
Я где-то читал, что когда ты рос, тебя интересовал Уинстон Смит, персонаж из романа "1984" Джорджа Оруэлла?
— Да, мне нравилась эта книга, - говорит он, улыбаясь.
Не очень оптимистичная книга, говорю я.
— Нет, совсем не оптимистичная книга.
Но ведь всё так и есть, не правда ли?
— Я думаю, во многом так и есть, - улыбается Хозиер. - Счастливый финал для Большого Брата — это сокрушение человеческого духа. "Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека - вечно". А Уинстон — очень испуганный человек. Он ни в коем случае не герой. Это напуганный человек, который постоянно отступает. Он все время находит объяснения своим собственным неудачам. «Нет, это на самом деле подрывная деятельность».
Чем-то похож на тебя?
— Я бы так не сказал. Но я думаю, что у всех нас есть своя позиция, которую мы отстаиваем. Нам всем приходится это делать.
Каково было Хозиеру после всемирного успеха "Take Me To Church" в 2014 году? Ты говорил о том, что люди стали по-другому воспринимать тебя. Что ты сейчас думаешь?
— Единственное что ты можешь сделать — это дистанцироваться. Сейчас, вероятно, обо мне написано даже больше, чем я думал, больше, чем хотел бы рассказать о себе. Вы понимаете, что я имею в виду? В конечном счете, это одна из тех странных вещей, с которыми приходится сталкиваться, таковы правила.
Был случай, когда в октябре 2014 года Тейлор Свифт выложила пост в Instagram для миллионов своих подписчиков про то, как играет на воображаемых барабанах во время исполнения Хозиером «Sedated» на его концерте в Атланте. В своем посте она написала: «Когда вы на концерте Хозиера, очень важно аккомпанировать группе на своих невидимых инструментах».
Тяжело оправдывать ожидания?
— Очевидно, с этим приходится считаться, особенно после такого хита [Take Me To Church]. Он противоречил всему, что было тогда в чартах, немного странное явление. Продакшн, звук, тематика — это было не то, что в то время крутили по радио. Так что это была небольшая аномалия. Это невозможно воссоздать. Вы больше не сможете воссоздать условия для такой аномалии.
Как ты справляешься со славой?
- Не так уж трудно надеть шарф, шапку и очки. И я могу исчезнуть довольно быстро.
Прослушивание лучших песен Хозиера может оставить у вас ощущение просветления или экзальтации. Он вытаскивает наружу эмоции, скрытые в душе слушателя. Интересно, а что он сам в себе открывает, когда поёт, когда пишет. Является ли процесс написания песен для него катарсисом? И катарсисом чего?
— Когда вы что-то сочиняете, то определенно испытываете от этого радость. Не знаю, как там насчет катарсиса. Это легко романтизировать, представить как сеанс терапии или типа того. Или что ты хочешь как-то облегчить душу. Скорее это похоже на то, что ты приводишь что-то в порядок, хочешь что-то утрясти.
И что ты утрясаешь?
— Это зависит от песни! В каждой песне ты с чем-то примиряешься, это всё про твоё отношение к разным вещам, то, каким ты видишь мир, что чувствуешь. Вот и все.
Как он сейчас воспринимает того парня, который написал "Take Me To Church"?
— Я думаю, в каком-то смысле здорово быть абсолютно неизвестным, быть аутсайдером. У тебя есть полная свобода действий.
Которой сейчас уже нет. Теперь всё сложнее?
— Ну, я бы так не сказал. Мне нравится писать песни. Но ты не можешь написать один и тот же альбом дважды. Конечно, ты можешь, если захочешь, но какой смысл снова писать «Take Me To Church»?
Что ещё хорошо в Wasteland, Baby! — так это то, что на нем нет 14 скрытых версий «Take Me To Church» под разными названиями.
— Ага. То есть я периодически возвращаюсь к теме наследия религиозных организаций. Там все еще есть о чем писать. Но как бы вы не менялись, ваши убеждения остаются неизменными. Как и в жизни любого человека, и неважно, являетесь ли вы артистом или нет, и это влияет на ваши решения и на то, как вы видите мир, как делаете свою работу, я полагаю.
На его EP «Nina Cried Power» есть песня NFWMB - Nothing Fucks With My Baby. В её тексте есть отсылка к стихотворению У. Б. Йейтса «Второе пришествие», там Хозиер поёт:
Когда я впервые увидел тебя, конец приближался
Он полз в Вифлеем, а затем
Должно быть, лучше разглядел тебя
Много ли он читал Йейтса, когда рос?
— Скорее уже в позднем подростковом возрасте, ну и сейчас, конечно.
У Хозиера на левом плече есть татуировка с последними словами Шеймаса Хини - "noli timere", т.е "не бойся" (лат.)
— Я большой, просто огромный поклонник Шеймаса Хини, - говорит он. "Я полагаю, в последние 12 месяцев было время, когда я не читал ничего, кроме Шеймаса Хини. Я был просто одержим. Я бываю одержим вещами, в которые влюбляюсь", - говорит он, добавляя, что одна из его любимых пьес Хини - "Святой Кевин и Черный дрозд".
Я говорю, что обитель Святого Кевина находится недалеко от того места, где он вырос.
— Это в Глендалохе, в 20-25 минутах от нас, - кивает Хозиер. — Но дело даже не в Уиклоу. Я думаю, что обнаружил в работах Хини что-то, чему никогда не мог дать определение в себе или своих детских воспоминаниях про те места. Когда они там бегают по полям и покрываются грязью, наслаждаются этим, когда лазят по стогам сена и тому подобные глупости.
— Хини называет вещи своими именами и умудряется выразить это очень, очень красиво. Я просто отдаю ему должное, я ценю это.
Понять, откуда это взялось в его голове, как он стал развиваться в этом направлении, можно, посмотрев его интервью "The Meaning of Life" Гею Бирну на RTE 2015 года. Там он рассказывал, что в возрасте шести лет ему пришлось быстро повзрослеть, когда отец оказался в инвалидном кресле после неудачной операции на позвоночнике. «Вот где кончается детство» сказал он.
Слушая, как Хозиер рассуждает о таких «веселых» вещах, как безбожная вселенная, Холокост, Йейтс, Хини и Джордж Оруэлл, можно легко, хотя и несправедливо, представить себе, что он лишен чувства юмора или, по крайней мере, является каким-то интеллектуалом, затерянным в своем собственном мире. Он, по сути, является преданным поклонником юмора и веселья.
— Я люблю комедию. Но в большинстве интервью есть серьезные вопросы, - говорит Хозиер, имея в виду, что они не точно или вообще не отражают того, какой он есть на самом деле.
И какой же он тогда?
— Я очень глупый человек во многих отношениях. Я несерьезный человек.
И как проявляется эта глупость?
— Да ерунда всякая. Я сам виноват, что пишу песни, которые воспринимаются как очень серьезные.
Тогда расскажи мне какую-нибудь грязную шутку.
— Ну уж нет!
Какие вещи тебе кажутся смешными?
— Что я видел в последний раз? Это по большей части из-за того, что в туре я живу в автобусе, и из-за глупых шуток, которые вы используете в качестве общего языка, из-за вашего общего юмора. Долгое время у меня было очень абсурдное чувство юмора, как в «Tim and Eric Awesome Show». Отличная работа!, — говорит Хозиер, имея в виду американский комедийный сериал, созданный Тимом Хайдекером и Эриком Уорхеймом, с ними же в главных ролях. - И «Летающий цирк Монти Пайтона». На самом деле я вырос на Монти Пайтоне. Он всегда шел у нас дома.
«Отец Тед»?
По выражению его лица я могу сказать, что автор "Take Me To Church" был слишком молод во времена расцвета Скалистого острова (Craggy Island — вымышленный остров у берегов Ирландии, место действия ситкома «Отец Тед»).
— Это были скорее пародии, вроде «Аэроплана»! Все фильмы Монти Пайтона. Как-то вечером в автобусе мы все смотрели «Spacejam», - смеется он. - Мне кажется, юмор очень важен. Мало того, что юмор важен для нас, как для ирландцев вообще, но и в работе у нас есть много веселого. Люди этого не замечают. Но я то вижу.
Что в плане юмора люди могут упустить в твоих песнях?
— На предыдущей пластинке, это скорее всего песня In A Week. Там есть насмешка или чёрный юмор. Но я думаю, что всегда делал это намеренно, даже в такой песне, как "Take Me To Church".
Good God, I'll give you my life — Боже правый, я отдам тебе свою жизнь - в этих словах есть хорошая доля иронии и хорошая доля насмешки.
Having the craic...
Может, потому что ты немного похож на Иисуса Христа, люди ожидают, что прикоснутся к краю твоей одежды, и на них снизойдет твоя мудрость.
— Я не знаю!, смеется от. — Я полагаю, это тоже очень серьезная музыка ...
Когда я спрашиваю его о новых песнях, новых текстах, он отвечает, что у него много чего есть «на жестких дисках» с темами, очень похожими на Wasteland, Baby!
— Я обеспокоен некой окончательностью или [смеется] какой-то грядущей явной завершенностью, необратимостью!
Явной завершенностью и необратимостью? Ты всегда был таким?
— Думаю, да. Я всегда был жалким придурком, ага!
Хозиер смеется, прежде чем поправиться.
— Не совсем так! Но, да, меня всегда волновали глобальные проблемы.
Если бы я вернул тебя в подростковые годы в паб к твоим друзьям, ты бы стал глядеть в окно и думать о состоянии планеты?
— Да ни фига*. Я был сидел там, выпивал и веселился. Но я как раз и говорю о серьезности вещей. Просто потому, что эти вещи проговариваются вслух, они перестают быть мрачными. Возьмите песню «No Plan». Голос в этой песне говорит, что Вселенная погрузится во тьму, но это не так уж печально; он, определенно, ни на что не жалуется. Он говорит: отпусти свои проблемы. Просто принимай вещи такими, какие они есть, я так полагаю.
Затем он цитирует:
Зачем ты из слов строишь клетку для своей собственной птицы?
Когда она так сладко поет про вопящую, бурлящую хероту этого мира?
Я говорю, что пытаюсь вспомнить, когда в последний раз я слышал слово «fuckery», так красиво вставленное в песню. Глаза Хозиера загораются:
— У Эми Уайнхаус есть отличная фраза [из «Me And Mr Jones]: "What kind of fuckery is this?" Fuckery — отличное слово.
Что означает fuckery?
— То и означает. Это просто херня. Просто бардак. Я полагаю: полная жопа, пи*дец. Ерунда и чушь собачья...
Что люди получают, слушая Хозиера?
— Я понятия не имею!, Хозиер смеется. — Наверное, предчувствие грядущих ужасов! Не знаю. Это то же самое, что быть человеком и быть артистом.
Вы никогда не посмотрите глазами другого человека. Представьте, что вы поворачиваетесь к своей девушке, в которую влюблены, и спрашиваете: «Какого черта ты тут делаешь рядом со мной?»
"Это все равно что выбрать любимого ребенка!"
Менеджер Кэролайн Дауни выбирает для нас свои любимые песни Хозиера...
Work Song, Shrike, Wasteland, Baby! и Cherry Wine
Вокально это самые успокаивающие песни, но также есть мрачность и красота в их лирике. Эти песни, среди прочего, делают Хозиера уникальным, столь необходимым исполнителем. Если я сильно нервничаю, эти песни действуют очень успокаивающе. Я наблюдаю такое же воздействие на его поклонников на живых выступлениях; люди закрывают глаза и раскачиваются в такт. Независимо от того, в какой стране он выступает, песни влияют на аудиторию одинаково.
Movement
Это ещё одна их любимых песен Эндрю. Она у меня на повторе. Это потрясающая песня, вне времени. Кроме того, она просто невероятна, когда исполняется живьем.
Arsonist Lullaby and Dinner & Diatribes
Arsonist Lullaby — это шедевр. Dinner & Diatribes — потрясающая рок-песня. Опять же, при живом исполнении обе песни выходят на новый уровень.
To Be Alone
Потрясающая блюз/рок-песня. Она демонстрирует диапазон голоса и гитарных навыков Хозиера.
Irish Independent 25/08/2019