Дело было у села Пригородное, что на юге чеченской столицы. Наши в то время Грозный брали, утюжили артиллерией, как только могли. Стоял наш батальон (точнее, его малая часть), ждал переформирования. Позиция вблизи активных действий, но в некоторой безопасности.
Безопасность оказалась относительной. Как доложила разведка, на горках стоят чеченские спецназовцы из подразделения «Борз». Сильные ребята, шутить не дадут. Недооценки противника у нас уже не было, поэтому лишний раз в столкновения не совались. Они там сидят, молчат, ну и мы — не лезем. Но появился на горизонте генерал Пуликовский Константин Борисович. Говорит, брать высотки нужно, спецназ чеченский оттуда выбивать. Мы ему в ответ: как же выбивать? У нас два взвода «на ходу», человек 50 наберется, а их там более двух сотен, как минимум. Но приказ его был окончательным. Ну, чего спорить, больно умный: «генерал с двумя академиями». Пришлось лезть в ночи, разведывать обстановку. Разведали, и поняли, что там все и останемся. Там позиции укрепленные, две «Шилки» и гранатомёты.
Дал нам генерал сутки на подготовку. Набились боеприпасом по самое не хочу, и выдвинулись под прикрытием тумана и сумерек. Один взвод пошел на высотку в обход, чуть сбоку, а мы пошли по краткому направлению. Ночью там растяжки разведка поснимала, так что шли медленно, но верно. Прошли километров 10, легли передохнуть. И тут началось… Судя по всему, разведку духи ночью заметили, и нас тут ждали. Шквал огня был такой, что голову поднять нельзя. Кое-как, побросали всё тяжелое и скатились под уклон. Офицер орёт на отступление, людей спасти нужно. Мы начали спускаться под огнем, перебежками через несколько метров отстреливаемся, прикрываем друг друга. Вдруг, канонада уже снизу. Мы поняли, что в кольце. Но что делать, а надо прорываться.
Оказалось, нас духи действительно ждали и взяли в кольцо, но наши об этом узнали и полковник наш на двух БМП примчал под гору, и раздолбали они наше окружение, спасли нас, по сути. Но сами одного парня потеряли. Непонятно как, но мы вырвались. Оборванные, израненные. К сожалению, шесть человек оставили в зелёнке погибшими. Второй взвод, с другой стороны даже окопаться успел, но тоже получил приказ уходить, и с боем вышел из леса при поддержке техники. А мы говорили Пуликовскому, что это — бред. Что операция бестолковая по своей сути. Но генерал нас слушать не хотел. Кое-кто из наших офицеров рвались ему лицо набить, но это понятно, в сердцах. Ведь людей потеряли по глупости. А через несколько дней прилетела авиация и на пару с артиллерией они эти высотки так проредили, что «Борзу» мало не показалось. Бежали, сверкая пятками.
Несмотря на такую бестолковость решений Пуликовского в начале первой войны, стоит отметить, что он выполнял приказы сверху. Жаль, что спорить он не захотел или переубеждать начальство не умел. Что касается его человеческих качеств, то тут история тяжелая. Детей своих не берёг. Вот, сына и не уберёг: мы позже узнали, что в декабре 1995 года у него старший сын Андрей погиб. Танкистом был, погиб при попытке вытащить своих пацанов из окружения. Прошло 40 дней после потери сына, и Пуликовский уехал в Чечню, за сына мстить. Как рассказывают его сослуживцы, кому потом приходилось с ним «работать», в прямом смысле слова — превратился в зверя. Сам в бой лез, натурально в окопы, пленных не брал, стрелял всех на месте. Взгляд холодный, глаза стеклянные. Такого генерала они ещё никогда не видели.
Вообще, жаль мужика. Сам Константин Борисович — боевой генерал, стреляный и в окопах маринованный дядька. Такое часто бывает, когда у такого кремня получается с семьёй не очень. Младший сын по военным стопам пошёл, но позже стал депутатом где-то на Кубани. А там проворовался, и говорят, что в СИЗО сидит. В общем, как говорится, судьба такая. Стоит вспомнить судьбы многих генералов после Великой Отечественной, когда у достойных мужиков, героев, росли не очень достойные детки. Возможно, потому что для настоящего генерала семья — это армия, а на родственников времени часто не хватает.