Такой вот порыв. Собрал я тут «в порядке живой очереди» 33 стихотворения, которые родились у меня в течение всего прошлого календарного года и первых двух недель нынешнего. По сути – в период, вынесенный в название этой подборки. Однако здесь вы не найдёте текстов песен «Жатвы», которые войдут в наш грядущий – второй – альбом, равно как и тех, что могут войти в уже ткущийся из воздуха третий))
Исключением является лишь «Догвиль» – так как он всё же появился изначально как стихотворный текст, а лишь позднее стал песней «Зрение Сердца». Так же я не смог исключить из этой компании и «Вспышку Слева» – которую я сам иногда исполняю в акустике – текст её тоже был когда-то просто коротеньким стишком, который я однажды вечером решил лениво пробурчать под гитару. В итоге получилась такая вот неожиданно трепетная нежность…
И ещё об «исключённых» – парочка баллад из нового альбома группы Tantal – также были написаны в минувшем году. Лучше послушайте их на вышедшем уже в свет диске `Из Слов и Слёз` – в полноценном звуковом обрамлении. Если бы не предложенные музыкантами мелодии, тех строк и не появилось бы вовсе.
Ну, а сейчас мне ничего больше не остаётся, как пригласить вас побыть наедине с самими собой с помощью этих вот нижеприведенных зарифмованных смыслов и традиционно сказать: «Когда читаете, пусть вас не заботит, о чём думал автор – главное, о чём думаете вы».
ПЕРВОЕ 2020
Весь год был довольно престранный:
Надменный и этим нелепый –
Сияющий и многогранный:
Мы резали пальцы, мы слепли.
Фасады его лучезарны
В сплетеньях богемных рапсодий,
Тут много задач для охраны,
Но вместе с тем – много пародий.
Кем были мы, кем ещё станем
Для мира, себя и друг друга,
Узнаем чуть позже. Узнаем?
Ответы войдут вновь без стука.
Сорвёт заржавевшие краны
Когда-нибудь, может, однажды,
Но пусть будет снова год странный –
Не надо, чтоб стал он вдруг страшный.
КАРАНДАШ
Вот карандаш. И ты выводишь
Свой путь – старательно, не вдруг:
Вид сбоку – линия всего лишь,
Вид сверху (так и думал) – круг!
Да, адов круг – всё в рай из рая –
Мытарства сложных простаков:
Рождений – очередь живая,
У Смерти – график не таков.
Не важно, что по мизансцене
Ты набросал вчера впотьмах,
Она придёт сама – без тени,
Не отражаясь в зеркалах.
Ладонь раскроет – что отдать ей?
Улов из порванных сетей?
Все силы – на рукопожатье,
Все страхи – только за детей...
СОЛЯРИС
Судьбу сшивая по листочку,
Опять мы точим топоры:
Ждёт новый путь из точки в точку,
Где крест – то в гору, то с горы.
Наука быть безмерно верным
Искусству псевдо-естества
Всё прививает нам манеры,
Что прорастают не всегда,
Но в большинстве своём удачно
Вплетаясь в таинства кровей,
Тут "мутят воду" смело, смачно –
Мы даже кажемся бодрей.
А если дух помят, простужен,
Вводить не станем карантин,
Ведь Космос нам совсем не нужен –
Расширить Землю мы хотим.
ВСПЫШКА СЛЕВА
Сотни измерений,
Систем координат,
Но в каждой из империй,
Ты цезарь и солдат.
Сами и не знают
О том, что есть они,
Но гибнут-расцветают,
Всегда от рук твоих.
Спишь ты или снишься
Кому-то в вещем сне?
В зиме ли воплотишься
В священной ли весне?
Сердце – вспышка слева! –
Ему не прекословь,
И пусть вдыхая небо,
Ты сплёвываешь кровь.
Снова вспышка слева,
Но после всех боёв
Останется всё ж вера
В надежду на любовь.
ИНТЕРНАЦИОНАЛ
Мы помним и беспечность летних дней,
И неспокойствие предчувствия морозов,
И как нам становилось всё трудней
В пылу ответов замечать родство вопросов.
У каждого звезда своя и мгла,
Всё это – вихри, что кружат в зеркальном круге:
Удар и звон! Осколкам нет числа,
А это – слёзы о забытом где-то плуге.
Мужчина – пахарь? Воин ли? Бог весть...
О чём же станем говорить в тиши привала -
О том, как защитить нам чью-то "честь"
Иль всё ж о том, что нынче снега как-то мало?..
Мы так же и близки, и далеки,
А символ братства по оружию – он вечный! –
И вновь сожму я крепче кулаки
С мечтой обнять тебя, мой кровный враг сердечный.
ЗАСТОЛЬЕ МЕРТВЕЦОВ
Сбиты доски в стол добротно,
Взбиты сливки в честь отцов,
Вновь участвуем охотно
Мы в застольи мертвецов.
Воспеваем-отпеваем,
Радуг наших нет черней,
Мы – причудливые твари,
Тени наших же теней.
Нас ломать через колено
Труд не хитрый, чепуха,
Клятвам всем – одна измена,
Грёзам – просто потроха.
Карго-культы нас стирают
В пыль, в мельчайший порошок,
Да и стружкой посыпают,
Чтоб горело хорошо!
А пожить бы после смерти,
До неё житья ведь нет,
Ох, я вру, вы мне не верьте:
Жизнь была – немного лет.
Детства – челюсти стальные,
Юность – хлёстко бьёт хвостом,
30, 40... Всё – приплыли:
Сложно думать о простом.
Нужно помнить о вчерашнем
И мечты – о предках чтоб:
Нет души истлевшей краше,
Лучший дом – похож на гроб.
Пустота сияет счастьем,
Солнца мёртвых – ясный лик,
Сгинуть в этой тёплой пасти
Самый лучший наш блицкриг.
ЧАСТОКОЛ
Ты кричала: "Мечи – на орала",
В результате: мечи – на иголки,
Что под ногти ты мне загоняла,
И я выл так, что плакали волки.
Да и копий уже не найдётся
Для серпов – ни в сенях, ни под полом:
Рожь взошла, но – погибла от Солнца.
Ну, а копья? Стоят частоколом.
АРТ-ТЕРАПИЯ
Порой неврозы и мигрени,
Помимо рвенья помереть,
Иные цели и мишени
Пред нами ставят: в эту сеть
Мы попадаем неизбежно,
Бросаясь в творческий угар,
И рыбой бьётся в ней надежда,
Что сублимировать – наш дар!
Вот путь, вот шанс – арт-терапия:
Узоры, мандалы, цветы!
Поди же прочь, ангедония –
Преграды счастью все сняты!
И рьяно коучи нас хвалят
И каббала, за ней – фен-шуй,
А ты любимой ручкой Pilot
Опять обводишь слово "хуй"...
МАЯК
Бывает, сойдутся две тени
И спорят о фазах Луны:
Нет драк беспощадней и злее,
Чем те состязанья в любви.
Давно ведь и плачам, и стонам
Потеряны смыслы и счёт:
Макбету – всегда есть корона,
Тартюф – никогда не умрёт.
Когда-то подбросив монету,
В ответ я узрел пустоту,
А шёл ведь к пресветлому свету,
Обрёл – ещё большую тьму.
Проклятья, что тосты, струились
По чёрному древу во мгле,
Русалки кричали и снились
Давно уж не спящему мне.
Чураясь нелепости смерти,
На суше не стал я тонуть,
И вот по волнам, как по тверди,
В последний отправился путь.
А где-то маяк в чаще моря,
Ни входа, ни лаза там нет –
Но есть и своё поле боя,
Свой Лазарь и свой лазарет.
И в диком экстазе камланий,
Допив ритуальный стакан,
Себя, словно шторм идеальный,
Я врезал в спокойствие скал!
Следы от цинги и неврозов –
Что шифры на карме-корме,
Но души погибших матросов
Склюют эту боль на заре.
НЕТ НИИ, НЕТ ДК…
Нет НИИ, нет ДК – есть БЦ, есть ТЦ,
Вроде, каждый бы смог, но пароль не у всех:
Ты весьма ограничен в движении вверх,
Но весьма органичен в таком пиздеце.
Горизонт, горизонт – ты умён и умел,
Всё по полкам давно и хватает еды,
Кругозор твой – сплошные прямые углы,
А на месте прыжок – вертикальный предел.
Без оглядки сбежать погоди, не спеши!
Как же тихая смерть? А надежда на "вдруг"?
Сердце ж бьётся! Не верь – засемплирован стук.
Со стихами тетрадь! Убери, не смеши.
СОЛОМОНОВА СОЛОМА
Я вновь обнимаю землю
Раздробленными костями:
Она говорит – я внемлю,
И мудрость её горстями
Влетает в мои разломы,
Разрывы, высоты, бездны:
Раз, раз, ещё раз! Соломы
Навряд ли хватило здесь бы.
Стели – не стели, что толку?
Мой груз тяжелее неба!
В стогу отыскал иголку –
Находка весьма нелепа.
Устал укрывать я сердце
Залатанными мечтами,
И стал просто новой дверцей
В тот дом, где живут цунами.
Теперь только грозы-громы,
Дожди да камланья ветра –
Не знаю, что Соломон бы
Сказал мне, увидев это.
Пройдёт ли – куда-откуда?
Ни ног, ни намёка даже,
Душа моя неподсудна –
Душа моя стала старше.
БОНАПАРТ
Летая по венам моим,
Дурниной орёт херувим,
Но чем же помочь ему мне
Из-архинеангельской-вне?!
А с неба малиновый звон
Нисходит толчёным стеклом,
И горлом идёт песня-кровь –
Вот радость немых мясников!
Давно – это, значит, вчера,
А завтра – забота костра,
Ведь умер намедни закон –
Так здравствуй же, здравствуй загон!
Но шествует вдаль Лафайет,
Марат зло плюёт ему вслед,
А где-то пьёт чай Бонапарт:
Он хмур, но, по факту, так рад!
В ПОЛОСАТОЙ ПИЖАМЕ…
В полосатой пижаме
В деревенском ашраме
Я по стрельбам скучаю
И собак привечаю.
Мой бесславный, но подвиг –
Мне понятный лишь постриг:
На границе миров я –
Здесь давно моя кровля.
Ведь в объятьях заката
Я узнала когда-то
Всё, чему не дать имя,
То, что неизъяснимо.
А в миру виртуальном
В натюрморте наскальном
Кто-то молча шифрует
То, что в небе бушует...
Нимб – не алчная нежность,
Просто нужно, чтоб местность
Хоть бы чем освещалась
И во тьме не осталась.
Тут таких, как я, много,
Но своя всем дорога
До заветного Солнца –
Кто же раньше проснётся?..
ЛЮДИШКИ
Потомки лицемеров и лжецов,
Помёты трусов и приспособленцев –
Людишки... Для каких-таких жрецов
Или жнецов храним своё мы сердце?
Из года в год в объятиях чумы
Мы жилы рвём, молясь пенициллину,
Но в гонке эко-био-кутерьмы
Не видим всё же общую картину.
Бывает, правда, дети на заре
Уходят – тем отцов своих лишая
Греха родительствовать дальше на земле,
И тем же от вины освобождая.
А есть и те, кому не повезло,
И между строк советов и заветов
Они пытаются скрестить бобра с ослом,
Но соблюсти законы пиететов.
Линейность времени, цикличность пустоты,
Спираль событий бытия и крайних точек,
Но, не отбрасывая тени, я и ты
Глядим на Солнце из давно прогнивших бочек.
ВАГОН ТИШИНЫ
Ох, лишь бы не было ни войн, ни революций –
У нас давно уж на нуле лимит страданий,
Но фонтанирует картечами поллюций
Душеспасительный режим кровопусканий.
Ух, как же долго длится эхо песнопений,
Что вдохновляют женихаться на погостах,
Где так длинны обычно тени от видений
И силуэты бесов личностного роста.
Ах, блин, усталость, что же сделала ты с нами!
И не спасают ведь ни храбрость, ни харизма,
Но, начиняя плотно курицу гвоздями,
Смотрю я в завтра взором, полным оптимизма!
СИУ (ГОЛОС)
Нет дорог – есть охотничьи тропы:
Я сплетаю браслеты из них,
Не как вы, я свои ставлю стопы,
Не как вы, я встречаю чужих.
Волчьим воем луну заклиная,
Стоя в травах великих равнин,
Знаю, где-то поёт моя стая,
Значит, дух мой сейчас не один.
А дыхание громче молчанья –
Каждый вздох лучше тысячи слов:
Пусть давно тут своих не встречал я,
Но со мной дар священных лесов.
И ещё, кроме старого лука,
Берегут смыслы жизни моей
Тень орла и перо в центре круга,
Что вчера я сложил из камней.
Боль бизонов и ярость медведей
Изнутри рвут открытую грудь –
Этой песне уже пять столетий,
Этот голос не может уснуть!
КАЙОВА (ПОД ДУЛОМ ПИСТОЛЕТА…)
Под дулом пистолета
Искать ли мне ответа?
Скулить ли о правах?
Скажу "мерси" и "сори",
Забыв о договоре,
Вручу тебе свой страх.
Пускай вопрос не в вере –
Пока, по крайней мере –
Но я дождусь грозу.
Когда же, сбитый с толку,
Шагнёшь к седому волку –
Тебя я загрызу!
Прошло не мало вёсен,
Как ты на лапах вёсел
Большого корабля
Дошёл до этих прерий
С крестом своих мистерий,
Но здесь моя земля!
И вот уж час рассветный,
И слышится победный
Протяжный волчий вой:
Кому дорога к храму,
Кому – на пау-вау,
Но всем она – домой.
ДОРОГА СЛЁЗ
Пришёл когда-то по воде
К нам чужестранец бледнолицый,
А мы в наивной простоте,
В межплеменной своей вражде
Не распознали взгляд убийцы.
Тепла хватало ведь в костре,
И звёзды небо освещали,
И гость вещал о доброте,
Да вот в кровавой слепоте
Мы смерти не его желали.
Вожак бизонов на траве
Лежал спокойно, пела птица,
Но зверь тотемный не успел
Сказать шаману в вещем сне,
Что с братьями не время биться.
А после по одной тропе
Нас, вместе связанных, погнали,
И дело не в седом вожде,
И не в зарытом топоре –
Мы что-то раньше потеряли.
ДОГВИЛЬ
Обостряется зрение сердца:
Видит больше гораздо, чем хочет –
Обречённость пути иноверца
Сердцу дух твой мятежный пророчит.
А оно всё глядит без опаски,
И всё шире глаза, хоть и тошно –
Вот, о чём были детские сказки!
Но моргнуть-то уже невозможно.
Ну, а ярость ослепнуть успела,
Опустив и заклинив забрало,
Но ещё и повязку надела
Да потуже её завязала.
ВТОРОЕ ДНО
Я смотрел до слепоты в рассвет,
Я в него, а он – в меня в ответ,
Все цвета уже поблекли, но
Обнаружил вдруг второе дно:
Не в рассвете, а в самом себе –
Как же радостно на этом дне!
Между нами был когда-то слой,
Что казался мне моей судьбой.
А теперь я здесь брожу-хожу,
На рассветы, не страшась, гляжу,
И полудням, и закатам рад!
Скоро полночь – я пойду, ребят...
СКОЛЬЖЕНИЕ
Бывало, небом чудился асфальт,
Морские волны рябью шли по луже,
И раем нам казался сущий ад –
Наоборот же если, будет только хуже.
Так пусть и смерть глаз радует, как жизнь,
И вновь из грусти всходит вдохновенье –
Не хмурься в отвращеньи, но страшись,
Чтоб жизнь не стала актом разложенья,
Да вот, по правилам великого скольженья,
Она сей акт и есть, хоть расшибись.
ОДА ВАННОЙ КОМНАТЕ 2.0
Простые числа...
Фразы без прекрас...
Моё сознанье тешится надеждой,
Что лампой в той вон комнате, в той – смежной –
Пятном повисла:
Радует мой глаз.
Пойду помоюсь...
Ванна – тайный храм...
Чиста и скрытна катакомбной кельей –
Остаться таковой давно велел ей –
Я в ней укроюсь,
Вам не место там.
Нагроможденье...
Хлам, пожитки, скарб...
Мой дух под сводом пост-пост-модернизма
Вновь плоть мою в купель минимализма
Опустит.
Жженье!
Счастье!
Вновь я слаб.
ЯСНОВИДЦЫ
Любая затянется рана,
Срастутся и трещины рёбер:
И в спальных районах Милана,
И в шумных трущобах Найроби.
Вчерашнее завтра не дальше
Сегодняшних планов на детство –
В них нет ни иллюзий, ни фальши,
Как нет ни атаки, ни бегства.
Я помню шум волн за спиною,
Когда сквозь меня проходили,
Спеша – кто к Харону, кто к Ною –
Громады великих флотилий.
А где-то летит колесница,
За ней же сомнений обозы,
Но шрамы, сродни ясновидцам,
Предчувствуют бури и грозы.
Пласты нескончаемых матриц,
Круги превращая в квадраты,
В полях родовых симуляций
Так редко встречают преграды.
А время тугую линейность
Ослабить пока не готово:
Спиралями скована вечность,
И всё повторяется снова!
И снова, и снова, и снова...
И снова, и снова, и снова...
КРИВАЯ МАРТЫШКА
Химер бесталанных
Звериные морды
В упряжках стандартных
Сбиваются в орды,
Себя ублажая
Желаньем успеха
В пылу подражанья:
Кто тень, а кто эхо.
Лепили "похоже",
А вышло "похуже" –
Пенять уж негоже
На зеркало в луже.
Кривая мартышка
В любом отраженьи –
Что божья отрыжка
В парах испражнений.
Забейся ж меж досок,
Забытая Митрой,
Твой образ – набросок
На кальке нехитрой.
Ни масти, ни страсти –
Продукт зоопарка –
И негде украсть их,
Кругом слишком ярко.
Ты вся на ладони
У собственной смерти,
И нет иной роли
В чумной круговерти.
Заразная штука:
Жить в глянцевом доме –
Входи же без стука!
Крючки наготове.
Крюки наготове..
Напалм наготове…
БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ
Льётся масло раздора
В пламя низких вибраций:
Новым русским расколом
Грянет взрыв инкарнаций!
Взрыв большой – больше неба –
Пустотою голодной,
Где нет места ни скрепам,
Ни молитве притворной.
Левых, правых, центристов
До молекул ничтожных,
Без нытья моралистов,
Неустанно тревожных,
Разобьёт этим взрывом –
И не ради корысти! –
Позабыв о постылом
Чувстве жалости к жизни.
Обменять эти муки
На фантомные боли
Или взять на поруки
Тех, кто слил все пароли,
Уж не сможет ретивость
Ни теорий, ни практик –
Боже, где справедливость?!
Так же вот она! Нате!
ПРОСТЫЕ ВОПРОСЫ
О боли болтать – искусство,
О судьбах судить – уменье,
Талант – максимально шустро
И точку сменить, и зренье.
В огне диалогов смачных,
Где гибнут и смыслов крохи,
И капли открытий мрачных,
В чести мастера на вздохи.
Но нет ничего страшнее
Тут самых простых вопросов:
Комедией положений
Ответчиков-виртуозов
Беседа любая станет,
Когда без гуманной фальши
Вот так кто-то их поранит
И смотрит, что будет дальше.
А будет – неверность формул,
А дальше – системы сбои:
И корчится в муках Голлум,
Который давно усвоил,
Что надо бы спутать нитки,
Для правильных инфо-вбросов,
Но блекнет оскал улыбки,
От самых простых вопросов.
КОРИДОР ЗАТМЕНИЙ
В конце коридора затмений
Я вижу престранные двери:
Причудливы клёпки и петли –
Открыть ли? За ними ли? Свет ли?
Не в бисер играл, а в надежду,
Но вот доигрался и – между
Сегодня и завтра незримо
Молчит то, что неизъяснимо.
И корчится в муках сознанье:
Опять выбирать убеганье?
Но в этой тоске эскапизма
Встаёт новым солнцем отчизна
Шутов, пилигримов и магов,
Где нет ни ростков, ни останков,
А только кольцо из спиралей
Знакомых неведомых далей.
ВСЁ-ВСЕМ
"Ах-наша-балерина"
Не будет танцевать,
"Наш-маленький-художник"
Не станет рисовать.
Не всем "чтецам-призёрам"
В театры путь открыт,
На "мамины-надежды" –
И квота, и лимит.
"Помощник-папы" сгинет
В конторе без следа,
"Писателя" завалят
Товарные счета.
Всего на всех не хватит,
Вся жизнь – и смех, и грех:
"Всего" тут очень мало,
Но очень много "всех".
ПОБЕДИТЕЛИ
Какой же шик прослыть народом венценосным!
Какой же блеск от свежих фресок да икон!
Погостам мрачным в обрамленье – сенокосы,
Любому ж гимну вторит лишь бурлацкий стон.
Некрасов? Репин? Да, стоят их где-то бюсты,
Гламурной пылью покрываются тома...
Слеза ребёнка тонет в бликах царской люстры,
Но отражаются в них "кошкины дома".
А вот противиться указам и заветам –
Здесь, безусловно, непристойно и грешно,
И строят храмы: посвящают их победам,
А победителям – игольное ушко.
ПОЕЗД УГНАТЬ НЕТРУДНО…
Поезд угнать нетрудно,
Но веселятся рельсы:
Стрелки ведут по кругу,
Все тупики известны.
Космос похоже скроен –
Те же и там напасти:
Так же и там герои
Рвутся в чужие страсти.
Рифмы и там слабее
Всех вековых традиций,
Эго своё лелеет
Мытарь в шелках амбиций.
Да, это слишком сложно –
Веру унять познаньем,
Как же всё это пошло:
Сердце раба в тиране!
Эта тоска бессрочна –
Нет больше книг для чтенья:
Режет бумага, молча,
Яблоки глаз прозренья
И, разделив надежду
Ровно на до и после,
Колья вбивает между
Рёбер беззубых вёсен.
ВЕРИТЬ
Как же просто безропотно верить,
Лёжа здесь, на волнах ноосферы,
Не пытаясь хоть что-то измерить
Из того, что имеет размеры,
Курсом праведным в водах незримых
Продвигаться к вершинам догматов,
Позабыв о других пилигримах,
Что кочуют в обличье пиратов.
Счастье стать преисполненным верой!
Благо быть всепрощающим Солнцем!
Даже будучи старой галерой,
Даже став средних лет китобойцем...
Но не тот ещё градус страданий
Для не слишком матёрого судна,
И совсем недостаточно знаний
У меня – вот и верить так трудно.
МАСКАРАД
Биолог знал о нас позавчера,
Философ объяснит нас послезавтра:
А мы вот в лабиринте, как всегда –
Так где же нить твоя, о, Ариадна?!
Опять грядёт возмездие за мир?
За драку, полагаю, благодарность?
Змею вскормил невидимый факир –
Но скажут нам, что это просто данность?
Что сами мы – сомнительный канат,
Который из вчера тянулся в завтра?
Спасительным-то стать он был бы рад,
Но вновь поднялся занавес театра,
Завыл гобой и рявкнула петарда:
"А ну, не спать! Продолжим маскарад!"
НИМФЕТКА ЕВРОПА
Покой покойным, да – как вольным воля,
Но что ж не так в сетях изящных формул?
Ты хвасталась ведь знанием пароля
К любому обезумевшему шторму!
Огнём сакральным клейма поцелуев
Тебя взрастили выверено страстной,
Но петли над резьбой старинных стульев
Венцом историй были слишком часто.
А ты почти гордишься этой клеткой,
Запрыгнув в дверь последнего вагона:
Попала ты восторженной нимфеткой
В объятия уютного загона,
Где место для прощального укола
Протрётся проспиртованной салфеткой.