Ночь была тепла и уютна. Небо было усеяно звездами, будто кто-то рассыпал манку на вагонетку с антрацитовым углем. А вишенкой на торте была полная бледноликая луна.
Демьян шел по дороге, думая, что плюс на минус дает ноль. Вот и Демьян вышел в ноль. Сначала сам накосячил, потом сам все разгреб. Ай да Демьян, ай да…
– Сукин сын! – послышалось откуда-то из недр зарослей. – Отдай крысеныш, я первый нашел! Мое! Я войну прошел! Меня там учили убивать! Я врагов на штык нож как шашлык на шампур нанизывал! Да я одной саперной лопаткой целый рой врагов штабелями укладывал! Отдай!
– Дед! – крикнул скорее сам себе Демьян, узнав знакомый голос, и побежал в сторону звуков и возни в кустах. – Дед!
Когда Демьян пролез через густой слой колючего кустарника, кажется, это был шиповник, он увидел картину маслом: его дед практически дрался с большим комком грязи. Комок вцепился зубами в половинку бородинского, за другой конец хлеба двумя руками и мертвой хваткой схватился дед. Комок рычал, наконец его нервы не выдержали, и он громко залаял. На деле комок грязи оказался бездомным псом.
– Ага, понял, кто здесь главный, – ликующе прокричал дед Саня.
– Дед, дедуля, – Демьян налетел на деда Саню и хотел обнять, но дед осадил Демьяна выставив руку, в которой держал ржавую вилку словно меч.
– Стоять! Еще шаг и я за себя не отвечаю! – прорычал дед.
– Дед, ты че, это ж я, – оторопел Демьян.
– Ты хоть мне и внук родной, но делиться я не намерен, я два дня не жрамши!
– Да на кой мне твой сухарь сдался? Дед! Ты как здесь оказался? Ты знаешь, какой сейчас год?
– А то мне не знать, – сказал дед и потер пятую точку, – я ж как переместился сюда, ну сам знаешь, как это делается, игра эта треклятая перенесла, так 99-й сразу узнал. Я ж был тогда еще ого-го. Ну и по глупости старческой решил себя молодого проведать, да рассказать, когда рубли на доляры менять, а когда не стоит, ну и так по мелочи. С Любкой самогонщицей-таки сойтись, да не ехать к вам самоизоляцию высиживать, чтоб уберечь себя от скитаний и испытаний, мать их ети. Ну или на худой конец гнать в три шеи этого алкаша Толика со своей гребаной игрой!
– Ну и как? Удачно?
– Да какой там, я ж аккурат в 99-м себе двустволку прикупил. Ну знаешь, лихие 90-е и не такому научат. К тому же все к концу света готовились, тьфу, готовятся. Много мародерки и грабежей стало. Вот я и решил подстраховаться. Ну и сам на себе и проверил, получается. А я ж помню, что как купил ружье, то какой-то мужик бородатый в хату мою залезть пытался, ну я ружье солью зарядил и как шмальнул.
–Попал?
–Да, блин, ворошиловский стрелок хренов. Жопа до сих пор болит, – и дед опять потер больное место. – Ладно, хрен с ним, то есть со мной. Ладно, Дёмка, ты ж родной мне, да и дохлый ты мне не поможешь отседова выбраться. Держи четвертинку.
– Да не голодный я, дед, ты жуй, и пора идти.
– А куда идти-то? –спросил дед и отломав дюжий кусок сухаря, кинул его в сторону комка шерсти и грязи, который сидел и выжидал удобный момент, чтобы урвать добычу. – Я че подумал, надо упыря Толика найти, и устроим ему вальпургиеву ночь! Я ему эту вилку по самое не балуйся засуну и прокручу три раза для верности. Только где ж его, паразита, искать?
– А что его искать, он у мамы на кухне в тазик блюет, – спокойно ответил Демьян.
– А чё блюет?
– Птица-перепел, – пожал плечами Дёмка, – у него оказывается непереносимость алкоголя, только как он в будущем стал алкашом?
– Как-как, вылечился от непереносимости, упорность оказалась сильнее болезни. Все болячки из головы, – сказал дед и постучал пальцем по макушке, – к матери твоей мы не пойдем, а вот подождать у квартиры Толика, это мы можем. Давай, шевели булками.
Они шли по улице втроем: Демьян, дед и пес. Комок грязи шел от них на расстоянии, но не отставал. Ждать Толика долго не пришлось. Он весь зеленый, шатаясь и обтирая стены, спускался по лестнице из квартиры мамы Демьяна на первый этаж, где и была его квартира. В руках у него была деревянная коробка, похожая на нарды или шахматы.
Демьян и дед дождались пока Толик откроет дверь, взяли его под руки и зашли с ним в квартиру.
– А ты стой на шухере, – сказал дед псу и захлопнул за собой дверь.
Толик хоть и узнал Демьяна, но все же спросил:
– Вы кто такие и что вам нужно?
– Ты откуда это взял? – спросил Демьян указывая на коробку с игрой, которую через двадцать два года сосед дядя Толик-алкоголик выменяет на чекушку.
– А вам какое дело? – шел в отказ Толя.
Дед вышел из кухни, и когда он только успел, держа в одной руке палку колбасы, а в другой – огурец, сердито сказал:
– Отвечай, а то я тебя съем!
– Подарили, – как-то растеряно сказал Толя.
– Кто? – закричал Демьян.
– Я, – очень неуверенно ответил Толя. – Мужики, я походу перепил, зашьюсь, клянусь святым Харлампием! Сижу я на кухне в обнимку с тазиком, сначала ко мне ты подошел, – и Толя указал на Демьяна, – как только ты вышел из кухни, мне опять поплохело, ну я и того…
– Эти подробности можно пропустить, я же ем! – недовольно пробурчал дед.
– Ну, короче, выныриваю я из тазика, а передо мной мужик стоит, ну вылитый я, только старше и говорит, ты, мол, бросай пить, и если хочешь любимую завоевать, то игру ей подари, и еще пригрозил так, говорит, сам мол не играй! И исчез, только на столе коробка эта.
Повисло тревожное молчание. Дед даже жевать перестал. Вечер переставал быть томным, но вопросов стало больше, чем было изначально. Гробовую тишину нарушил Толя:
– Мужики, чёт мне опять плохо, можно я выйду?
