В то время я работал старшим архитектором в проектном институте на стрелке Васильевского Острова Ленинграда. (об этом я напоминал там).
Канун седьмого ноября. Сижу на работе за кульманом, то бишь за чертёжной доской на железных ножках. Подходят две женщины. Представились, что они из профсоюзного комитета института. Просят у меня помощи. К празднику, мол, нужно написать лозунг для здания. Могу ли я за оплату в нерабочее время это сделать.
Наверно, в отделе кадров узнали, что я раньше художником работал. Поскольку разговор идёт о деньгах, я не глядя согласился на такую халтуру. Тётки подробно рассказали суть работы.
Мол, на чердаке, всё готово для работы. Там и свет провели. Плакат, мол, над главным входом повесят. Лозунг очень длинный, поэтому надо работать на чердаке. Потом оттуда лозунги вывесят на фасад. Дали текст, согласованный с райкомом.
После работы поднялся я на чердак. Разведать, что к чему. Зажёг я свет. Лампочки гирляндой висели на стропилах. Голуби шумно всполошились и подняли вонючую пыль. По центру чердака на полу лежали несколько длинных рам. Они были обтянуты красной материей. Там же я нашёл кисти и банки с белой краской.
Кровля длинного здания была высокая. Но в середине её у стоек на лежнях были стропильные подкосы. Также поперёк помещения высоко лежали большие брёвна стропильных растяжек. Осмотрел я всё это хозяйство. Значит, придётся каждый раз голову наклонять и перелазить через растяжки.
Померил я ширину плакатов. А общая длина их составила около пятидесяти метров. И текст такой же длины. Вроде: "Под руководством Коммунистической партии Советского Союза мы придём к Победе социалистического труда".
Вернулся я в свой пустой отдел. Прикинул на бумаге весь текст по длине вывески. Вычислил размеры букв. Не буду же каждую букву кистью выводить. Собрал с пола рваные листы бумаги. Прошёлся по мусоркам в поисках плотного ватмана. И начал вырезать себе трафареты для букв.
Следующий вечер я уже работал на чердаке. Наносить разметки и закрашивать буквы по шаблонам было просто. При необходимости спускался в свой отдел, чтобы исправить или заготовить новые трафареты. Ненужные бумаги выкидывал в урну.
Утром третьего дня, сижу на своём рабочем месте. В нашем отделе кроме меня ещё человек пятьнадцать работают. Главный конструктор сидит в среднем ряду за мной. Она как-то странно засуетилась. Начала что-то искать, допрашивать своих соседей. Осматривала пустые урны. Ходила по рядам, что-то вынюхивала. Заползала под столы.
Я за спиной всё это слышу. Но меня это не касается. В конце-концов она объявила о потере своего листа с расчётами. Кто-то сказал, что уборщица выносит мусор в туалет. Сходила туда. Вернулась с бумагами. Сказала, что нашла в мужском туалете. Все облегчённо вздохнули.
Но лист ватмана был изрезан и замазан белой краской. Остались отрывки её расчётов. "Мне придётся всё считать заново!"- возмущённо сказала она. Спиной чуствую - все взоры обращены ко мне. Я съёжился и молчу. Все поняли, что это дело моих рук. Но мне ничего не сказали.
Кто-то спросил, что возможно лист валялся на полу. Конструктор призналась, что оставила чертёж на полу около своего стола. Ей сказали, мол, надо хранить свои работы на столе. Я выпрямился и повернул голову назад. Главный конструктор жалко перебирала мятые куски бумаги.
Халтуру я выполнил к сроку. Претензий ко мне не было. Всё было тихо и спокойно. После праздника иду в профком. Спрашиваю женщин об оплате за свою работу. Они сказали, что нужно подождать.
После зарплаты, я вновь заявляюсь туда. "Да, мы вам обещали заплатить,- говорят в профкоме, - но решает парторг. Он не подписывает наряд". Я, естественно, возмущаюсь. Грожусь. что сам пойду к нему. "Вы можете сами у него спросить!" - обрадовались там. А сами подумали, что я не посмею пойти к грозному парторгу.
За лифтами я разыскал дверь парторга института. Захожу в маленькую коморку. За столом сидит солидный пиджак в галстуке. Грозные глаза старого коммуниста удивлённо смотрят на меня. Я представился, кто, откуда и почему его беспокою. Он понял о чём речь и попросил меня выйти. Некогда, мол, мне с тобой разговаривать. Иди проси деньги у тех, кто тебе обещал.
Я ему сказал, что там они послали к нему. Видно, не хочет он разговаривать с юным азиатом. Я не ухожу, стою на своём: "Почему вы не подписываете оплату за работу? Я ночами ползал на чердаке и оформлял лозунг". Это на пожилого мужика не подействовало. Он решил меня просто так выгнать. И начал на меня кричать.
Тогда я тоже достаточно громко спросил: "Вы парторг или тряпка? - потом призвал его к совести. - Если вы настоящий коммунист, то должны держать своё слово. А вы держитесь за партбилет. Вы позорите имя коммуниста. Врёте людям и заставляете их работать. Ешё парторгом тут устроился, позорник!"
Он вскочил с места: "Как ты со мной разговариваешь?" Я уже готов потерять работу: "Я вам говорю правду в глаза, профсоюз боится вас, а я нет!" - заключил я и хлопнув дверью вышел вон.
В итоге мне зачислили тридцать рублей. Я ожидал худшего. Думал с работы выгонят. Да ещё трудовую испортят. Парторг оказался настоящим коммунистом!
Благодарю за внимание!