Роман-фэнтези. Основано на реальных событиях.
Часть 2 "Хранительница"
Глава 3. Настёна.
Как только снегоход Ларика выскочил на опушку леса, за ним с визгом ринулась толпа ребятишек. Пробираться по лесу на мотоцикле по сугробам было нереально, и музыкант приобрёл себе «нового друга». Он частенько с большим удовольствием катал местную ребятню, периодически специально сбрасывая кого-нибудь в сугроб, вызывая у остальных приступы безудержного веселья.
- Прокати! Ларик! Стой! – завопили наперебой дети, едва завидев его.
Снегоход затормозил, обдав их снежными брызгами.
- Залезай! – махнул Ларик рукой одному из пацанов, - ну-ка не толкаться! Давайте по очереди!
Мальчишки, хватая друг друга за одежду, боролись за место. Наконец, вперёд выбрался самый шустрый. Он ловко вскарабкался на снегоход и прилип к музыканту всем телом. Они рванули с места, а остальные с визгом ринулись за ними. Эта кутерьма могла бы продолжаться до бесконечности, но сегодня у Ларика было не так много времени. Он спешил к Никитичне, чтобы увидеться, наконец-то с другом! В марте Семён вернулся из армии сержантом и уехал в родной город, клятвенно заверив Ларика и Никитичну, что обязательно вместе с матерью встретит следующий Новый год с ними, здесь – в Карелии!
- Здорово, братишка! – налетела на Ларика белобрысая каланча, бросив дрова на снег.
- Сёмка! Друг! – задыхаясь в его железных лапах, прохрипел музыкант, - пусти, дурной ты!!
- Как дела?! – Семён поставил Ларика на ноги и кулаком дал ему в плечо.
Друг качнулся, но удержался на ногах.
- Да всё по-старому! – весело ответил он.
- Всё гниёшь здесь, в своей дыре? – пошутил Семён, - значит, не отпускает тебя местная погода-природа?
- Да, - музыкант пожал плечами.
- А как же Москва Златоглавая?
- Шум и суета, - поморщился в ответ Ларик, - а здесь - вон какая красотища!
Они вместе принялись собирать поленья.
Сержант прижал к себе охапку дров и, закатив глаза, вдохнул древесный аромат.
- Ах, какой дух! – он крякнул от удовольствия, - ездил к Ольге-то?
- Да, - Ларик опустил глаза, - был у неё на концерте. Она теперь – звезда большой величины!
Музыкант усмехнулся и мельком взглянул на сержанта.
- Что, так и не договорились?
- Она замужем, - уклончиво ответил друг, - не хочу ей мешать…
- Понятно, - вздохнул Семён, - ладно, дружище, позже поговорим. Заходил уже?
Он кивнул на дом Никитичны.
- Заходил! Твоя мать так раскудахталась, разобнималась! Я надеюсь на то, что она больше не сердиться на меня за тот наш поход!
- Пс-с! Конечно, не сердиться! – заверил его Семён, - ты же сам говорил: «Победителей не судят!»
Они зашли в дом. Женщины накрывали на стол к обеду. Пахло пирогами и печёной рыбой.
Когда все уселись за стол, в дверь робко постучали.
- Ну, кого там ещё принесло?! – гаркнула Никитична, - входи!
- Здравствуйте, - заглянув в приоткрытую дверь, произнесла миловидная девушка.
- Настенька! – всплеснула руками хозяйка, - заходи скорей! Садись с нами обедать!
Гостья робко переступила порог, с интересом разглядывая сидящих за столом.
- Верка, это же Настёна, - пнула племянницу в бок Никитична, - Михайлова дочь!
- Ой, - подпрыгнула Вера Семёновна, - надо же, как выросла! Я и не признала тебя, деточка! Красавица стала!
Она многозначительно посмотрела на сына. Настя развязала платок, и ей на плечо упала тяжёлая русая коса. Семён соскочил с места, помог снять девушке тулуп и проводил к столу.
Гостья, зардевшись, опустилась на лавку рядом с Лариком.
- А это вот сынок мой! – гордо произнесла Вера Семёновна, обращаясь к Насте, - Сёмочка! Глянь, какой богатырь!
- Так я помню, - склонив хорошенькую головку на бок, сказала красавица, - он в детстве меня с горки кидал!
Все захохотали. Семён потупил взгляд.
- Я же не со зла, - пробурчал он, - так, в шутку!
Снова раздался смех.
- Ну, приятного всем аппетита! – заскрипела Никитична, - а все разговоры потом, за чаем!
Сержант вяло ковырялся в тарелке с щами, исподтишка поглядывая на девушку. У неё было румяное, круглое личико, остренький маленький носик и пухлые губки. А глаза янтарного цвета просто заворожили его с первой секунды!
- Что там, Настён, батя твой, справился с сараем? – поинтересовался Ларик, принимая из рук девушки чашку с чаем.
Семёну показалось, что Настя специально повременила отнимать руки от чашки и её пальцы слегка коснулись руки музыканта.
- Да брёвна совсем вымерзли! – улыбаясь во весь рот, ответила она, - тяжело одному!
- Ладно, скажи, что приду утром, помогу! – пообещал Ларик.
- А что случилось? – спросил Семён, ревностно наблюдая за Настей и за другом.
- Да снегу навалило, - пояснила девушка, продолжая смотреть на музыканта, - вот крыша и поехала!
- Так мы завтра вместе придём – поправим! – загудел сержант.
- Верно! Что ж не помочь по-соседски?! – закивала Вера Семёновна, - Семён-то мой и посильнее будет! Вон плечищи какие!
Ларик чуть заметно улыбнулся и взглянул на товарища, затем на его мать. Никитична молча продолжала прихлёбывать из блюдечка свой чай. Казалось, что ей совсем нет дела до разговоров за столом. Однако, как только молодёжь покинула дом, и они с племянницей остались наедине, она заворчала:
- Ты, Верка, не зевай! Хороша девка!
- А я-то тут причём? Вот пусть Семён и не зевает!
- Семён-то не зевает, между прочим! А ты со своей стороны тоже подмогни!
Вечером, перед сном, Семён вышел на крылечко и закурил. Никитична, набросив на плечи тулуп, последовала за ним. Сержант даже не заметил, как она приблизилась, потому что витал где-то в облаках.
- Что, сон никак не идёт? – скрипнула старуха.
Парень вздрогнул и обернулся.
- Вот, вышел покурить, - вздохнул он и сделал глубокую затяжку, - хорошо здесь у вас! Воздух! Тишина!
- Ты, внучок, не робей, - вдруг сказала Никитична, - Настёна – девка на выданьи. Хозяйка хорошая, весёлая, добрая.
Семён смущённо опустил глаза.
- А ты не прячь глаза то, я всё понимаю! – продолжала она, - думаешь, у твоего друга с ней роман? Это не так! Да и на кой он ей сдался такой – один ветер в голове! А она девушка домашняя, семейная.
- Ну, это не нам решать, бабуля, - снова вздохнул сержант, - сама, небось, заметила, как они в гляделки играют! Сердцу не прикажешь!
Никитична хмыкнула:
- Да не нужна ему Настька наша! Он всё по своей зазнобе городской сохнет!
- Ольга замужем, - сказал парень, - и Ларик твёрдо решил больше с ней не встречаться.
- Замужем? – бабка пожевала губами, - странно. Мне казалось, что они…
- Так-то оно так. Я и сам, честно говоря, не очень понимаю, что помешало им быть вместе. Музыкант не особо распространяется на эту тему. Видно, больно ему о ней вспоминать. А я, что, в душу, что ли, к нему полезу?
- Да к нему в душу и сам чёрт не влезет, - закивала Никитична, - вот бы с этой Ольгой потолковать!
Семён вопросительно уставился на неё, а Никитична, подбоченясь, добавила:
- А что такого, Сёмушка! В любви, как на войне, все средства хороши!
- Ба! – раздражённо воскликнул сержант и вскочил на ноги, - да за кого ты меня принимаешь! Я что – сваха что ли? И не стану я за спиной у друга такое делать! Не хватало ещё мужикам из-за бабы ссориться!
- Да не пара ему Настька! – твёрдо сказала Никитична, - не принесёт он ей счастья! Только измучает! Я знаю, что говорю! А вот приехала бы Ольга, Настя сама убедилась бы, что его сердце занято!
- Всё! Не желаю влезать в эту авантюру!– Семён потушил окурок о подошву сапога, - на всё Божья воля!
Он вошёл в дом и прикрыл за собой дверь.
- На Бога надейся, милок, а сам не плошай, - пробормотала ему вслед Никитична.
Ларик проснулся на остывшей печке, выскочил из-под одеяла и запрыгал по избе. Затопив печь и сунув туда старый, покорёженный чайник, музыкант стал одеваться. Наскоро выхлебав кружку горячего чая, он выскочил из дома и поспешил к Никитичне.
- О! Проснулся, гляньте-ка! – усмехнулась Вера Семёновна, когда парень, запыхавшись, влетел к ним в дом, - а Семён уж работает!
- На-ка вот, поешь, - осуждающе зыркнув на племянницу, сказала Никитична и протянула музыканту пушистый пирожок, - а то, небось, и не позавтракал даже!
- Позавтракал, - пробурчал Ларик, но пирожок взял, - спасибо, Никитична! Ну, я побежал!
- Беги, милок, - проскрипела ему вслед старуха.
- Вот непутёвый, - покачала головой толстушка.
- Верка! – гаркнула на неё тётка, - ты что творишь?! Зачем парня обижаешь?!
- Так разве ж я обижаю? – надулась племянница, - я правду говорю!
- Он, конечно, не от мира сего, но человек хороший, добрый, - сказала Никитична, - несчастный он какой-то…
Ларик издалека услышал голоса Настиного отца и Семёна.
- Подавай!
- Держи!
- Крепче! Крепче!
- Скользко, чёрт побери!
Михаил Михайлович был невысоким коренастым усачём, майором в отставке.
Он стоял возле сарая и толкал обеими руками струганную доску вверх, пытаясь как можно выше приподнять, чтобы Семён смог ухватить её с крыши. Сержант лежал на пузе, свесив руки и голову вниз.
- Давай помогу, Михалыч, - Ларик подскочил к мужику и схватился за доску.
- Здорово, музыкант! – не отрываясь от работы, пробасил сосед, - вот, пробоина случилась!
- Ни фига себе! – расстроено произнёс Ларик, - хорошо хоть совсем не рухнула!
- Вчера поставил подпорки у покосившейся стены, думал, придёшь сегодня – закрепим, - бурчал сосед, - а утром – глядь, а в сарае - сугроб! Крыша прохудилась! Ведь проверял всё по осени! Ну, прямо Лихо здесь какое-то поселилось!
- Прогоним мы твоё Лихо, Михалыч! – гаркнул с крыши Семён, подтягивая доску.
- Сём, я сейчас влезу – помогу! – крикнул Ларик и схватился за обледеневшую лестницу.
- Осторожно, сынок! – мужик упёрся в лестницу обеим руками, чтобы не дать ей отъехать.
Когда музыкант оказался наверху, сержант протянул ему руку.
- Здорово, служивый! – улыбнулся Ларик, - прости, что проспал!
- Так если бы не мать, я бы и сам проспал, - в тон ему ответил друг, - подняла ни свет, ни заря! «Беги! – говорит, - там люди ждут!»
Ларик закинул одну ногу на крышу, но вторая в этот момент соскользнула с последней ступеньки, и лестница полетела прямо на Михалыча.
- Берегись! – заорал музыкант майору, повиснув на краю.
Семён, не выпуская руку музыканта, крикнул:
- Влезай, чёрт тебя подери!
Михалыч ловко отскочил в сторону. Лестница рухнула рядом с ним. Пока Ларик наблюдал за этим, у него вдруг закружилась голова, и он зажмурил глаза.
- Влезай! – вопил Семён, скользя на пузе к краю, не в силах остановиться, - рухнем!
Ларик изловчился, схватился другой рукой за край крыши и закинул вторую ногу.
Он машинально перекатился на спину, случайно пнув сержанта в бок, и тот стремительно съехал с крыши на землю!
- Семён!! – Ларик свесил голову вниз.
Сержант лежал в сугробе под сараем на спине, раскинув руки и ноги в стороны. Михалыч подбежал и склонился над Семёном.
- Говорю же – Лихо!
- Живой?! – прокричал с крыши музыкант.
- Живой! – ответил сам сержант и стал подниматься, - Михалыч, сними, ради Бога, этого акробата с крыши, а то ещё повторит мой подвиг!
Сосед заохал, помог Семёну подняться и стал подтаскивать к крыше лестницу, чтобы Ларик спустился вниз.
- Господи! Хорошо, что снегу по пояс навалило! А то насмерть убился бы! – бубнил мужик.
- Ты же только что ругал этот самый снег, - усмехнулся музыкант, появившись у него за спиной.
- Так и правильно! – снова вспыхнул Михалыч, - не навалило бы, не пришлось бы чинить сарай!
Семён, прихрамывая, подошёл к нему и положил свои огромные ручищи майору на плечи.
- Товарищ майор! – гаркнул он, - отставить – бухтеть!
- А чёй-то ты командуешь, шельмец! – Михалыч отвесил сержанту подзатыльник.
- Виноват!
Ларик засмеялся.
- Ну, я теперь туда не влезу, ногу подвернул! – сказал Семён и почесал затылок.
Когда он отнял руку от головы, то заметил, что она была в крови.
- Ох, ты, батюшки святы! – сосед глянул на свою ладонь, которой только что треснул сержанта. На ней тоже была кровь.
- Надо же, - удивился Семён, - всё-таки нашёл какой-то камушек!
Волосы у него на затылке слиплись от крови, и было трудно разглядеть, насколько сильно он ранен.
- Идёмте в дом, - строго сказал Михалыч, - надо промыть и обработать. Голова не кружится?
- Не-а. Да я бы вообще не заметил, если бы не кровь, - пожал плечами Семён и поплёлся за мужиком.
- Вот это да! – поразился Ларик, - у тебя прямо-таки чугунная голова!
Мужчины вошли в дом. Майор – первым, за ним – Ларик, а Семён, прихрамывая, плёлся позади них. Настя привстала из-за стола и поприветствовала гостей.
- Что это вы там так голосили? – спросила она.
- Да вот, раненного привели! – сказал Михалыч.
Девушка подскочила к Ларику и оглядела его с ног до головы.
- Да это не он ранен, а – я, - хмыкнул Семён, - да и тоже мне – рана! Так, царапина!
Настя взглянула на его затылок и охнула.
- Как же это ты умудрился? Давай-ка, снимай рубаху!
Она налила в таз тёплой воды и смочила в ней чистое полотенце.
- Сбегай к Никитичне, - приказала она музыканту, - принеси, что даст. Она знает, что надо.
Ларик козырнул и испарился. Михалыч тоже вышел вон.
- Сторого ты с ним! – усмехнулся Семён и присел на табуретку спиной к Насте.
- Да разве? – она принялась аккуратно промокать рану, раздвигая слипшиеся волосы, - я не могу с ним строго.
- Понятно, - многозначительно пробубнил Семён.
- Да что тебе понятно? – красавица наклонилась и заглянула ему в глаза, - мне так жаль его. Несчастный он!
- Ничего себе – несчастный! – сержант аж подпрыгнул на табуретке, - вон какая красавица ему знаки внимания оказывает! Так и бросилась к нему, когда подумала, будто это он пострадал!
- Так больно уж он непутёвый! Вечно ранится! То руку порежет, то ногу вывернет! И как он там один в своей глуши ещё совсем не искалечился?!
Парень невольно рассмеялся.
- Он ведь, как ребёнок! – серьёзно продолжала Настя, - совсем не приспособлен к деревенской жизни!
- А я-то думал, что у вас – любовь! – неожиданно для себя самого выпалил сержант.
Теперь рассмеялась девушка, но потом снова серьёзно произнесла:
- Несчастная у него любовь! А ты ведь – друг, и что же, ничего не замечаешь?
- Это ты про Ольгу? А откуда ты это знаешь-то? – Семён резко повернулся к ней.
Настя вздохнула и за плечи развернула его обратно.
- Сиди и не дёргайся! – строго сказала она, - я же не слепая, и не глухая! А деревня – это деревня! Сам понимаешь!
- Ну да, - промямлил сержант и прикрыл глаза от удовольствия. Ему были очень приятно прикосновения её нежных рук и совсем не больно.
Семён готов был замурлыкать, как мартовский кот. Когда Настя, наконец, разлепила с помощью мокрого полотенца волосы, запачканные кровью, он почувствовал лёгкое пощипывание и открыл глаза. Взгляд парня упал на вышитую гладью скатерть. На ней красовались диковинные цветы и многочисленные завиточки и веточки. Узоры были сложные, а стежки были ровными и аккуратными. Семён нежно улыбнулся, представив эту девушку с янтарными глазами за пяльцами. Затем сержант бегло осмотрелся. Дом был маленький, убранство не богатое. Но здесь было очень чисто и уютно.
Ларик принёс от Никитичны какую-то настойку и компресс. Настя мастерски перевязала Семёну голову и заставила проглотить лекарство.
Михалыч с Лариком вышли во двор, постояли немного, поразмышляли и снова принялись за дело.
- Я пойду – помогу, - рванул было к ним Семён, но Настя не пустила его.
Как только Вера Семёновна увидела своё драгоценное чадо с перевязанной головой, она тут же бросилась к нему!
- Сынок! Да что же это такое!
- Бандитская пуля! – засмеялся Семён, схватил мать на руки и оторвал от земли, - мамуля, всё хорошо!
- Да что ж хорошего-то?! – изумлённо воскликнула толстушка, барахтаясь в воздухе.
- Всё! – сержант поставил её на пол и звонко чмокнул в щёку.
Никитична искоса взглянула на них и едва заметно улыбнулась:
- Молодец, Настёна! Ладно парня перевязала!
Следующая глава романа "Край снов" Часть 2, глава 4 здесь.