Так с того дня и понеслось. Репетиции, репетиции… Причем, для меня в тройном, а то и в четверном объеме потому что Долли практически каждый день отдельно занималась со мной: распевала, учила правильно дышать и работать на опоре, петь в терцию и в октаву. И это не считая того, что теперь я должна была, как выразилась моя наставница, «в темпе вальса» заучить наизусть все песни Bike O’Noir, и русские, и английские. И запомнить свою партию в каждой из них: где я вступаю только на припеве, где подпеваю отдельные реплики, а где мы с вокалисткой отдуваемся вместе с самого начала. Как ни странно, но таких композиций тоже оказалось приличное количество. Так что схалтурить не получалось вообще.
Впрочем, я и не собиралась. Осознание того, что я внезапно стала частью команды, и от меня в том числе зависит, понравится ли зрителям наше большое выступление, подстегивало и бодрило почище удара головой в рельсу. Особенно если учесть, что музыкантом я себя никогда не считала. Даже в караоке всего один раз пела, и то мне не понравилось, как у меня получилось. Но Долли уверяла, что у меня очень неплохой голос, и очень странно, что раньше мне об этом никто не удосужился сообщить. Не оперный, как у неё, но что фолк-панк, что рок им петь можно и нужно.
- Ох, такое чувство, будто я на полставки драконом в кузнице очаг раздувала, - призналась я Джун после очередного занятия. – Внутри такой жар идет, что…
- Даже и не думай! – тут же оборвала меня Светка. – Мороженого не увидишь как минимум до следующего дня после концерта. Ещё не хватало тобой рисковать! Подхватишь ангину и пиши пропало! Могу предложить перепелиные яйца, станет полегче.
- Предлагай, - махнула я рукой. – От них действительно горлу мягче делается.
Сколько я не пытала свою подругу, почему же она сама не пошла в бэк-вокалистки, так и не услышала ничего внятного. На мой взгляд, у неё тоже был отличный голос. Но как-то раз вечером она раскрылась чуть больше обыкновения:
- Интонации не те. Быстрая усталость. Отвлекаюсь от игры. То есть всем вместе поорать в микрофон какое-нибудь «хой!» - да не вопрос. Но работать на два фронта сразу не мой вариант, увы. Не настолько я пока крутой и умелый бас-гитарист. Я вообще в басистки пошла только потому, что на гитаре играю куда хуже наших ребят. А здесь и партии попроще, и струн всего четыре, а не шесть. И ещё одна вещь. Если я вдруг расчувствуюсь не ко времени, а со мной это частенько бывает, голос тут же перехватывает, он дрожит, и это уже не пение, а блеяние получается. Поэтому нет. Дроссель сколько ни бился со мной, и то признал мою полную безнадежность в данном вопросе. Да не парься! Ты своё место заняла по праву, а то я не вижу, как ты из-за этого переживаешь. Долли в одиночку весь вокал тянуть тяжело, как бы она ни хорохорилась. У мужиков наших голоса тоже типа моего. Одну фразу проорать самое то, а на полноценную вокальную партию ни один из них выйти не может, сколько не пыжится.
- Даже Дроссель? – удивилась я.
- С ним вообще ситуация фиговая. Он, допустим, ещё сможет. И даже неплохо сможет. Где-то на связках прокатит, где-то на интонациях и шепоте мурлыкающем выйдет. Особенно лирика у него хорошо получается в этом смысле, девки-фанатки после этого на нём пачками виснут и друг другу лохмы выдирают. Но он же у нас птица перелетная! Усвистит куда-нибудь на гастроли, а нам сиди и жди, пока он заявится обратно, да кукуй без концертов? Вот уж дудки. Так что выдыхай уже!..
После этого разговора мне действительно стало немного легче. Потому что моей дурной голове то казалось, что меня взяли из милости, пожалели как беспризорника. То я считала, что я теперь пою только потому, что это была идея Дросселя, которому просто никто не захотел перечить. В общем, сказать, что я окончательно привыкла к своему новому статусу, я пока не могла. Но это, хотя бы, перестало меня парить.
Дэн-таки вытребовал с меня свой фиолетовый хайратник, и теперь носил его, не снимая, как и Руди. И всё бы ничего, но в какой-то момент после очередного занятия с Долли, она тоже попросила меня сделать ей нечто подобное, но с золотыми нитями. И даже шнур нужного цвета где-то отыскала. На это Джун мечтательно заметила мне, что ей, похоже, придется теперь тоже отращивать волосы, а то ж у всех длинноволосых в группе уже есть такая красота, а у неё нет. Я тут же показала ей фигушку: Фрозен хоть и щеголял белокурыми волосами ниже плеч, за хайратником ко мне не приходил и вряд ли придет.
И как сглазила! Наш блондин на следующей репетиции с независимым видом попросил у меня связать ему такую же повязку как у остальных. Ещё долго косился на Джун, которая еле сдерживалась от того, чтоб не заржать в полный голос, и втихаря, пока думала, что никто её не видит, показывала мне язык. Короче, я поняла, что эта музыка будет вечной, и сплела хайратники всем, включая Сан Саныча, Дросселя и Бульдога. Постаралась так, чтобы у каждого был свой цвет.
- А у тебя самой такая есть? – спросил Руди, когда я раздала народу подарки. – Сделай обязательно! Очень удобная вещь. Да и смотрится замечательно.
На мой взгляд, наши байконуры с этими повязками больше всего напоминали хиппи начала семидесятых, не хватало только расклешенных джинсов и сапог на каблуке для полноты образа. Но… я же теперь одна из них? Ладно, сплела и себе на всякий случай. Выбрала салатовые и темно-зеленые шнуры, раз-два-три-четыре, и готово! Руки уже настолько привыкли к плетению, что теперь у меня все получалось чуть ли не вдвое быстрее, чем раньше.
Бабушка-таки все же не высидела у Марины, собралась да поехала домой. Дескать, старая квартира сама себя не продаст. Строго-настрого велела её не провожать, так что тетушка даже не сообщила мне, во сколько у неё был поезд. Просто сказала, что Вера Игнатьевна уже в пути. Эх, а я-то надеялась, что она посетит наш концерт! Специально узнавала, будут ли там сидячие места, или только танцпол, и отдельно забронировала для неё место за столиком возле сцены. А теперь получается, всё зря. До концерта осталось меньше недели. Вряд ли она ради него вернется обратно. Впрочем, это только моя вина и глупость. Что мне мешало сказать бабушке, что я скоро выйду буду петь с группой? Всё хотела ей сюрприз сделать. Ну что, молодец я, в итоге пролетела как фанера над Парижем.
Марина, узнав, из-за чего я огорчилась, тут же предложила:
- А хочешь, я к тебе на концерт приду? Ну, если только я тебе не помешаю, конечно. Мы было бы очень приятно посмотреть на твой дебют. Опять же, попробую поснимать на телефон, потом маме отправлю. Она тоже будет очень рада. Что скажешь?
Хорошо, что мы говорили с тетушкой по телефону и она не видела, как я покраснела. Ну да, Вере я место забронировала, а про Марину и не подумала. Если бы она захотела прийти, пришлось бы ей на ногах весь концерт провести. Что ж, раз так вышло, значит, всё к лучшему.
- Да, Марина! Конечно же! Я на неделе распечатаю и притащу тебе билет. Встречаемся тогда в нашем кафе как обычно?..
Больше никаких слез. Часть 64