Сегодня, 27 января, исполняется 77 лет со дня освобождения Ленинграда от фашистов. И как-то так сложилось, что в этот день я всегда вспоминаю бабушку Аню.
Мы познакомились в далёком 2002 году, когда мне было 18 лет, а ей почти 90. Я впервые приехала в Санкт-Петербург и остановилась у родственников, которых никогда раньше не видела.
Она не помнила, что было вчера, каждый раз с трудом вспоминала, кто я: "А, Володина внучка!", но прекрасно до мелочей помнила, что было 70 лет назад. Она пережила блокаду Ленинграда, но смогла сохранить искренность, жизнелюбие, доброту и чувство юмора.
Она была тёткой моего деда. В своё время мой прадед и его брат-близнец покинули Москву, чтобы не попасть под репрессии. Один уехал в Ленинград, а другой (мой прадед Миша) обосновался в Твери. Жили они очень неплохо, много работали, считались состоятельными людьми, но грянула война, и Питер затянула блокада. Часть моей семьи оказалась в чудовищных условиях...
О том, как они выживали в те лихие дни, баба Аня почти не рассказывала, хотя по глазам, по обрывкам фраз, по укладу жизни, было понятно, что помнила всё. Даже то, что хотелось забыть. Знаете, это как печать на сердце, которую ни за что не выведешь.
- Тётя Аня, вот у вас на столе всегда много угощений, икра, мясо, - давным-давно спросила у неё моя маленькая мама. - А в доме нет ни хорошей мебели, ни посуды.
- Риммочка, я в блокаду сожгла шикарный мебельный гарнитур, книги, антиквариат, и сейчас вообще ничего не хочу! Всё это пустое... Но на столе должно быть всё!
Запасы у бабы Ани были всегда, и не только продуктов, но и тех же спичек. Наверное, это "болезнь" всех блокадников. С кем не разговаривала, у многих так жили бабушки и дедушки, прошедшие суровое испытание войной. Бабушка мне даже показывала что-то из одежды, совершенно не ношенное, с этикетками.
Трудно представить, что люди в 20 веке в крупном городе нуждались в самом необходимом, голодали... Фашисты перекрыли доступ людей к продовольствию, и тем приходилось выживать. Я не хочу разглагольствовать про съеденных кошек, собак, крыс и даже ворон. В блокадном Ленинграде ели всё, даже то, что сейчас невозможно представить на своём столе.
Ели кожаные ремни, дрожжи, прокрученные в мясорубке и сваренные в воде, варили клей, готовили четверговую соль, имевшую привкус яйца, а потом посыпали ею тяжелым трудом заработанный хлеб и ели, будто бутерброды.
"Я всё это время вспоминал торт, который однажды не доел, - с болью в голосе рассказывал один блокадник. - Красивый такой, ступенчатый. Я до сих пор его вспоминаю".
А вот, что о голоде рассказала ещё одна блокадница Антонина Михайловна, встретившая войну под Питером совсем малюткой: "Я была ребёнком, когда началась война, но очень хорошо помню, что было голодно. Мы с сестрой как-то отыскали горошину на полу и пытались разделить её пополам. А ещё помню лепёшки из тухлой картошки, которая целый год пролежала под землей, потому что её сразу не нашли. Это было очень вкусно. А недавно я попробовала такое приготовить и даже одну лепешку не смогла съесть".
От голода и холода люди замертво падали прямо на улицах. Остальные равнодушно их перешагивали, спеша домой. Такова была жизнь... Но, наверное, моим родным пришлось чуточку легче, чем остальным. Им было что отдать на рынке за кусок хлеба или сахара. Моя тверская прабабушка, например, всю войну проносила корсет, в котором прятала драгоценные камни - их она меняла на еду для своих детей.
Уникальных случаев из жизни блокадников много. И один из них, который поразил меня до глубины души, описан в "Блокадной книге":
"Мoя бабушка всегда говорила, что тяжёлую блокаду и голод они с мамой пережили только благодаря коту Ваське. Если бы не этот рыжий хулиган, они умерли бы с голоду как многие другие. Каждый день Васька уходил на охоту и притаскивал мышек или даже большую жирную крысу. Мышек бабушка потрошила и варила из них похлебку, а из крыски получался неплохой гуляш... Бомбежку он чувствовал намного раньше, чем объявляли воздушную тревогу, начинал крутиться и жалобно мяукать, бабушка успевала собрать вещи, воду, маму, кота и выбежать из дома.... Умер Васька в 1949 году, бабушка его похоронила на кладбище, а, чтобы могилку не затоптали, поставила крестик и написала Василий Бугров".
Я всегда удивлялась, как, несмотря на все эти ужасы, люди смогли после войны сохранить присутствие духа и жизнелюбие. Баба Аня всегда много смеялась обладала неплохим чувством юмора. Она не унывала, казалось, даже в самых непростых ситуация.
- Однажды я вышла из церкви - яйца светила - и потерялась, - рассказывала она мне с юмором, будто смешной анекдот. - Стою и думаю: "Куда же мне идти?". Тут подходит ко мне молодой милиционер и отводит в отделение. Видимо понял, что я немного не в себе. Спрашивает: "Бабушка, а сколько вам лет?" Я смотрю на него так кокетливо и спрашиваю: "А сколько дашь?"
К счастью, бабуля нашлась быстро - знакомая увидела, как пожилая женщина шла под руку с милиционером, и сообщила родственникам. С того дня внук бабы Ани рассовал по карманам её одежды записки с личными данными. На всякий случай...
- А вы затейница! - рассмеялась я тогда. - Не растерялись. Даже с милиционером шутили.
- Я вообще-то в молодости красавицей была. Помню, мне было лет 16, когда я с кавалером на каток ходила. Очень я ему нравилась...Так мы с ним хорошо катались. А потом не до коньков стало, когда война началась.
Задорный огонек в глазах бабы Ани потух, она вдруг задумалась о чем-то и ненадолго ушла в себя. Я не стала ей мешать... Просто сидела рядом.
- Давай посмотрим "Комиссара Рекса", - вдруг произнесла она. - Мне там очень следователь нравится. Симпатичный мальчик.
- Хорошо, я как раз мороженое принесла, - сказала я. - И печенье!
Она с большим интересом, словно ребёнок, посмотрела на пломбир и сказала.
- Вообще-то мне нельзя, да кому какая разница! Давай!
Мы вооружились ложками и набросились на десерт. Мне было 18, а ей почти 90...
Автор: Оксана Шмидт (umkau@mail.ru)