Лёху воспитывала и поднимала бабушка. Так получилось, что родителям было как-то не до него.Он рос как все пацаны, в меру хулиганил, по ночам бывало с друзьями лазал в чужие сады, за ягодами и фруктами, ещё когда учился в школе, родителей не стало, но об этом после. Он с детства был рослым и сильным пацаном, имел врождённое чувство справедливости и потому не удивительно, что был в своей компании признанным всеми лидером.
Пришло время, пошёл служить в армию, после учебки попал в Афганистан, служил честно, воевал, имел награды. Подошёл дембель, вернулся домой. Бабушки к тому времени уже не стало, осталось после неё завещание на квартиру на его имя, да совсем небольшие сбережения. С работой в их городке и раньше было туго, а после перестройки и рыночных отношений, работы не стало совсем. Некоторое время жил на бабушкины сбережения, изредка удавалось подшабашить, потом и сбережения и шабашки закончились, и с ним случилось то, что в таких случаях обычно случается с большинством мужиков, он попросту запил, и запил крепко.
Лёха проснулся как обычно около трёх ночи, хотя проснулся, не совсем точно сказано, скорее очнулся, и зашарил рукой возле кровати, пытаясь нащупать пузырь,в котором он точно помнил, оставалась ещё половина. Послышался звон упавших, покатившихся по полу пустых бутылок, стукающихся о таких же собратьев, стоящих и валяющихся возле кровати. Вообще пустые бутылки были везде, даже старые, дырявые чемоданы были ими наполнены под завязку.
Заветная ёмкость никак не попадалась под руку. Пришлось потихоньку, стараясь не расплескать засевшую в голове острую боль, спускать на пол ноги в рваных носках и потихоньку-потихоньку, по стеночке пробираться к разбитому выключателю, который как ни странно до сих пор работал, хоть и безбожно искрил.
Тусклый свет единственной, пыльной, засиженной мухами лампочки, осветил убогое жилище, в котором, кроме помянутой кровати, продавленной, с тряпьём вместо белья и скатанным вместо подушки рваным пальто, стоял ещё самодельный, грубо сколоченный стол с засохшими остатками какой-то еды, и несколькими отколотыми и грязными тарелками. Завершали набор мебели, две колченогие с облупившейся краской табуретки.
- Да, вяло шевельнулась мысль, картина маслом, ничего не скажешь,- так же вяло, как обычно, шевельнулась потребность задуматься о предстоящей судьбе, но сначала, надо было найти бутылку.
Друзья, подписывайтесь на мой канал, палец вверх, делитесь публикациями в любых соцсетях, пишите комментарии.
С уважением ко всем своим читателям и подписчикам, Геннадий Мастрюков.