Интересным образом наша память архивирует и удерживает какие-то события... Почему-то одни эпизоды забрасываются в какие-то дальние "чуланы", а другие бережно хранятся на ближних "полочках" и регулярно, ни с того ни с сего, являются нам свежими и ясными, как будто вчера случившиеся. Психологи давно изучают феномен так называемого "внутреннего ребенка". Это про то, что мы уносим с собой из детства, что заставляет поступать нас так или иначе, что иногда покоя не даёт всю жизнь.
Собственно вот история с "полочки" моей памяти.
Надо сказать, иногда основа у неё, самая что ни на есть, самая житейская и обычная, но с другой - можно ли человеческой логикой понять смыслы человеческих поступков?
Всю мою школьную юность во время каникул отправляли меня для отдыха на историческую родину - старую кубанскую станицу, впоследствии обретшую статус города, но сохраняющую ещё уклад и правила общего житья.
Такое житьё подразумевало и то, что там почти все друг друга знали, или больше того, были роднёй. Поэтому каков был человек, что из себя представлял, или что у кого происходило, это ни для кого тайной не было. Само собой и пересуды были, если оно того стоило.
На слуху и на языках периодически оказывался некий дед Пышацкий. Фамилию ли он такую носил, или это было прозвищем, теперь спросить не у кого. По другому его не называли. Но судачили о нём часто.
Дед был вдовцом, имел сына уже взрослого парня. Слыл мастером по разным делам: по столярному, по слесарному, знал как управляться с виноградником, и много ещё чего умел. С одной стороны это делало его привлекательным для совместной жизни, а потому он периодически сходился с желающими устроить свою жизнь женщинами, но с другой стороны, долго ни одна с ним не оставалась. Жаден он был невероятно.
В любой мой каникулярный приезд дед Пышацкий появлялся в нашем дворе по разным хозяйственным надобностям. И всякий раз цену за работу взымал самую ударную. Видимо так он поступал всегда и со всеми. Но отдавая должное качеству его работы, всё же непомерный аппетит деда Пышацкого не одобрялся.
Рассуждали в том смысле, что было бы понятно если бы он наживаемый капитал реализовывал с видимой пользой. Однако сын его, угодивший в аварию, помощи от отца не получил. Ни пока болел, ни потом, став инвалидом, и едва вытягивающий нужды своей семьи. Впрочем, здесь можно рассудить, что мало ли какие обиды в семьях случаются. Но ведь и в свою собственную жизнь дед упорно никаких вложений не делал.
Жил в убогой хатке, ни на разносолы, ни на добротную одежду не тратился. То, как дед Пышацкий пристроил свои накопления, узналось в очередной мой летний приезд.
Стало известно, что деда постигло несчастье. На какой то своей работе он сильно поранился. Изрядно так, даже операция ему понадобилась и врачебный уход. Вот только едва он слез с операционного стола, как потребовал, чтобы отвезли его домой. Ни какими уговорами в больнице оставаться не пожелал. Но поскольку стал малоподвижным, то вынужденно принял помощь соседки, которая его немного обстирывала, да еду готовила.
И, где-то через неделю, после водворения деда Пышацкого в своём доме, прибежала к нам та его соседка с дикими от изумления глазами. И рассказала то самое, что залегло не только у меня в памяти, но, видимо где-то и в более важном месте.
Рассказ был таков. Дед, когда из больницы вернулся, потребовал возложить его на топчан, сказал, что так ему будет удобнее. Она же, к нему приходила с едой уже приготовленной, и только в миску наливала да поближе к топчану ставила. Потом дед буквально требовал оставить его, чтобы в одиночестве употреблять пищу.
В этот раз она из хаты вышла, но к себе уйти не успела, услышала кошка её мяукала где-то у деда под окном. Вот она и пошла в обход дедовой халупы в поисках кошки, а по ходу в одно окно и заглянула. Да и обомлела. Увидела она как дед Пышацкий что-то из-под себя достаёт, в рот закладывает и вслед борщём заправляет. Сначала, говорит, подумала может сухари у него где-то под матрасом скоплены?
А потом сообразила. Это же он деньги свои из матраса выковыривал и поедал их!
Могу сказать, что тот рассказ про деда поедающего деньги произвел на моё детское воображение впечатление удара молнии. И наверное эта история лежит у меня на "ближней полочке", чтобы всякий раз под рукой быть, на те самые случаи, когда является ко мне жадность или желание чего нибудь за чей-то счёт выгадать. И так гадко становится, что не дай бог.