Все закончилось благополучно - Джо Байден стал президентом. Теперь можно рассказать историю о том, как возникло очередное подозрение о российском вмешательстве в президентские выборы в США с использованием социальной платформы Quora. А также о том, как в это дело был замешан мой однокурсник по университету, давний пользователь этой социальной платформы.
Дмитрий имеет страницы в Faceboock, Instagram, но особенно активен в Quora. В основе этой социальной платформы лежит принцип задавать вопросы и получать ответы. Среди пользователей этой платформы Дима прослыл экспертом по СССР и современной России. Себя он презентовал довольно броско: «Я знаю пропаганду. Я все вам объясню. Я наблюдал за тем, как власть крепко держалась в Москве. Для вас, ребята, я могу объяснить Россию, СССР и коммунизм. Мое прошлое в пропаганде научило меня быстро анализировать истории, которые власть имущие скармливают миру. Меня учили объяснять сложные вещи за несколько минут. Кроме того, я гонщик в писательстве, так что вам лучше оставаться с нами и следить за мной! Вы не будете разочарованы».
Подписывается под своими публикациями Дима также заманчиво для иностранцев: «бывший руководитель отдела пропаганды из СССР». Не подумайте, что Дима хвастун. Он действительно подтверждает сказанное. В 2018 году Quora признала Диму лучшим писателем из десятков тысяч пользователей.
Это не удивительно. Во второй половине 80-х Дима возглавлял отдел скандинавских стран агентства печати «Новости». После ликвидации СССР остался у разбитого корыта и некоторое время не знал, как сводить концы с концами. Позже занялся предпринимательством. Но руки по-прежнему тянутся к перу, перо к бумаге, то есть, руки тянутся к клавиатуре…
Пару лет назад Дима начал общаться с одной американкой. Они что-то там обсуждали. Весной 2020 года газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала статью, в которой эта женщина, Тара Рид, обвинялась в связях с «советскими пропагандистами». Общение с русскими повлияло на поведение американки, подчеркивалось в газетной публикации. Если в 2017 году Тара Рид в своем Твиттере высказывалась в поддержку расследования о вмешательстве России в президентские выборы 2016 года, то в конце 2018 года она уже выступала против “антироссийской пропаганды " в Америке.
“Зачем либерал-демократу поддерживать Владимира Владимировича Путина? " - написала она в эссе на социальной платформе Medium. - Может быть, потому, что я верю, что он не раз спасал мир от большого конфликта”.
Она повторила это эссе на Quora, где следила за тремя аккаунтами, все они были ориентированы на Россию, в том числе за самопровозглашенными бывшими “советскими пропагандистами” и “русскими национал-консерваторами”, которые утверждали, что антимосковский режим Украины является марионеткой Байдена. Она также рассказала своим читателям о русском мужчине, с которым провела видео-чат в интернете.
Отношения с русскими «пропагандистами» были на самом пике, когда она впервые публично обвинила кандидата в президенты Байдена в домогательствах к ней в 1993 году. В то время она работала помощником по персоналу в команде сенатора Джо Байдена. В ее обязанности входила сортировка почты и взаимодействие со стажерами.
Однажды мистер Байден попросил Тару Рид подавать напитки во время приема важных гостей, потому что ему “понравились мои ноги”. По ее словам, проблемы начались после того, как она отказалась это делать. Через несколько дней офис-менеджер сенатора Байдена, Марианна Бейкер, посоветовала ей одеваться более скромно. Тара Рид поняла, что к ней начинают придираться.
Затем, по ее словам, она встретила мистера Байдена в пустом сенатском коридоре. Он прижал ее к стене, просунул руку под юбку и проник в нее.
Мисс Рид говорит, что подала жалобу на притеснения в отдел кадров Сената. После этого ее отстранили от работы со стажерами, стол перенесли в кабинет без окон. Старшие помощники мистера Байдена, Тед Кауфман и Деннис Тонер, позже дали ей месяц на поиски новой работы.
Оба мужчины, а также мисс Бейкер, сообщили журналистам, что не помнят ни Мисс Рид, ни ее обвинений против мистера Байдена. Защитники Байдена стали копаться в ее цифровой истории и, обнаружив, что она хвалит Путина, заподозрили ее в работе на Россию.
Мисс Рид, в свою очередь, насмехалась над ними. Вместе со своей подругой мисс Дейл, она сняла комическое видео с пародийным интервью, в котором отрицала, что является русской шпионкой, говоря с плохим русским акцентом и предлагая обед из водки и икры.
Ее онлайн-объятия России, казалось, только усилились. После выхода доклада Мюллера, подтвердившего российское вмешательство в 2016 году, г-жа Рид опубликовала эссе, которое осуждало ксенофобию. Эссе начиналось с цитаты пресс-секретаря президента РФ Дмитрия Пескова: “Очень трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет”.
Она также находила общий язык с левыми недоброжелателями Байдена, многие из которых поддерживали Берни Сандерса и считали, что Россия была несправедливо оклеветана в расследования Мюллера.
К этому делу подключились республиканцы. Они обвинили демократов в лицемерном игнорировании боевого клича движения #MeToo “верь женщинам”.
”Рассказывая о Джо Байдене, - признавалась Тара Рид, - я снова потеряла все: работу, жилье и репутацию. Средства массовой информации обзывали меня всеми мыслимыми гнусными именами и представляли чудовищем за то, что я осмелилась говорить о Джо Байдене и о том, что произошло ”.
Как сообщает газета, история Тары Рид с обвинением в адрес Джо Байдена оказалось не единственной, поэтому не получила достаточно широкого освещения и закончилась безрезультатно. В немалой степени этому способствовала и «Нью-Йорк таймс». Редакция направила для расследования не одного, но несколько журналистов, которые подробно исследовали жизнь Тары Риды. Корреспонденты опросили почти сто друзей, родственников, коллег, соседей, а также изучили судебные протоколы, многие ее записи, публикации.
Получилось не очень приятное жизнеописание 56-летней женщины, обычной американки. С одной стороны это зависело от некоторых свойств характера и поведения Тары Рид, с другой стороны это зависело от целей, которые поставила перед журналистами расследователями редакция газеты, поддерживавшая Байдена, как кандидата в президенты. Но в то же время жизнь Тары Рид была описана на фоне американской повседневности, преподнесенной без журнального глянца. И я увидел Америку такой, какая она есть на самом деле.
Примерно то же самое пытается делать в своих публикациях об СССР мой однокурсник Дима. Вот он мельком упоминает, что в СССР «мы были избавлены от колоссальных расходов на медицинское страхование, высшее образование и непомерные расходы на жилье. В остальном, оглядываясь назад, можно сказать, что это было, в лучшем случае, посредственная жизнь». И Дима публикует фотографию, на которой изображен сам в собственной квартире в начале 80-х годов прошлого века. Как раз тогда, когда он и я учились на одном курсе, на одном факультете самого престижного советского университета.
Правда, он предварительно уточняет, что в тот момент его родители уже были пенсионерами, «что вместе с моей небольшой стипендией увеличивало наш совокупный ежемесячный доход примерно до 230 рублей в месяц.
Под фотографией дается описание предметов, находящихся в комнате. «Внизу я сижу в большой комнате нашей двухкомнатной квартиры в Москве. Мы платили за нее “социальную ренту” заводу, где работал мой отец. Фотограф стоит спиной к подоконнику, так что видна почти вся комната. Она имеет площадь около 20 кв. м. Она служила гостиной и общей спальней для меня и моих родителей. Вы видите верхушку раскладного дивана, который мои родители использовали как кровать.
Справа сервант, шкаф и три полки. В других семьях застекленная часть обычно служила для демонстрации изысканных обеденных сервизов, кофейных чашек, хрустальных ваз и фотографий. Но мы были слишком бедны, чтобы владеть чем-то стоящим, выставленным на всеобщее обозрение. Мы держали там книги.
… На стене висела опубликованная на французском языке карта Франции, подаренная мне каким-то гостем из французской делегации, посетившей мою школу несколько лет назад. Будучи новой, печатная краска пахла совершенно не так, как в СССР, чем-то передовым и роскошным. Это было окно размером с карту для меня в другой мир.
Внизу я лежу на кровати с учебником.
Ковер на стене стоил около 300 рублей, что на момент покупки в 1970-х годах было ежемесячной зарплатой моего отца и мамы вместе взятых. Коричневая водолазка, которую я ношу, сделана из искусственного волокна, но она не растягивается и не обесцвечивается при стирке, поэтому это мой любимый предмет для свиданий.
На мне вельветовые брюки. Синие джинсы, которые в то время были в моде, стоили бы мне, по меньшей мере, 70-80 рублей, всю месячную зарплату моей мамы. В то время мы не могли себе этого позволить. Когда я увидел старый рулон темно-зеленого вельвета, обитающий глубоко в мамином шкафу, я решил сшить брюки сам (да, я мог бы заниматься не только пропагандой). Это заняло больше времени и усилий, чем я ожидал, и внешний шов на моей левой ноге слегка изогнулся назад. Но вельвет очень снисходителен. Эти брюки были также моими любимыми для свиданий.
Носки, которые я ношу, тоже из искусственного волокна. Прочные, не сминались обувью, оставались надежно коричневыми. Эти носки прослужили долгие годы. Я до сих пор помню свое изумление, когда прочитал в шведском whodunit, что их главный герой имел обыкновение выбрасывать свои носки в мусорное ведро после одного использования. Для меня это было все равно, что выбрасывать велосипед после каждой поездки»...
Согласитесь, Дима правдиво рассказывает о бытовых мелочах советской действительности. Но в интонации слышится комплекс неполноценности, преклонения перед возможностями, которыми обладают жители западных стран.
Подтверждаю, джинсы были в моде. Модные вещи всегда стоят дороже не только в СССР, но тем более на Западе. Для того, чтобы приобрести джинсы, я в свободное время от учебы работал кочегаром в котельной, отапливавшей один из центральных районов Москвы.
Можно было бы согласиться с Димой по поводу тесной советской квартиры. Но я в то время жил в студенческом общежитии, в одной комнате с четырьмя другими студентами. У меня была возможность жить в московской квартире, принадлежавшей одинокой сестре моего отца (ее муж погиб на войне). Но в те годы мне не хотелось находиться под контролем взрослого человека, который навязывает молодым людям устаревшую модель поведения.
Рассказывая о своей тесной квартире, Дима умалчивает о возможностях, которые имелись у всех советских людей. Например, маленькую квартиру можно было поменять на большую с некоторой доплатой. Рынок недвижимости в СССР существовал, хотя и не в том виде, как на Западе. Другое дело, что семья Димы, возможно, не хотела переезжать из центра Москвы в другое, не столь престижное место.
Вообще-то, проблемы среднестатистического советского москвича, описанные Димой на Quora, кажутся мне несущественными по сравнению с проблемами его подруги по общению , среднестатистической американки, как это выглядит в статье «Нью-Йорк Таймс» о Таре Рид. Я подсчитал, что «русская шпионка» вынуждена была жить в более чем десяти городах. И чаще всего это происходило не по причине поиска новой работы, а также не по причине ее неуживчивого характера, но по причине сложившихся условий жизни в США.
Дима стыдливо пишет о шкафе, который занимает половину комнаты, и в котором вместо дорогой посуды находятся книги. Дима пишет о ковре, доставшемся по наследству от бабушки. У Тары Рид вообще не существовало таких проблем, потому что у нее, как и у миллионов американцев вообще не было собственной квартиры. Ей не зачем было приобретать столы, стулья, диваны, ковры, посуду. Она всегда арендовала квартиру у владельцев. Она чаще всего переезжала на другую квартиру по причине задолженности по оплате за аренду жилья.
Как мне удалось установить, в городах и поселках, где пришлось жить Таре Рид, большая доля населения проживает в арендованных квартирах. Например, Википедия сообщает, что в калифорнийском городе Санта-Крус с населением около 60 тысяч человек 43,3% были заняты владельцами, а 56,7% - арендаторами. Примерно такое же соотношение в Монтерее, Пасифик-Гроув, Аптос. Сейчас Тара Рид живет в Грасс-Вэлли, Калифорния.
Однажды ей пришлось жить даже в юрте. Тогда «русская шпионка» работала по уходу за лошадьми и в качестве оплаты получила возможность проживать в традиционном жилище аборигенов. Когда владельцы юрты, мисс Рай и ее муж решили продать свой дом, они сказали Таре Рид, что ей придется переехать. Она в ответ пригрозила подать в суд. И, в конце концов, мисс Рай призналась: “Нам пришлось заплатить ей, чтобы она уехала”. Это было в мае 2018 года. «Русская шпионка» переехала в съемную комнату на ранчо, принадлежащее адвокату Келли Клет, которая предложила ей сниженную арендную плату и одолжила книги по юриспруденции, чтобы она могла подготовиться к калифорнийскому экзамену на адвоката.
В Сиэтле Тара Рид арендовала две комнаты у домовладельца Остина Чанга. Он разрешил ей жить здесь без полной арендной платы или залога. “Я знал, что это недопустимо, но я просто пошел ей навстречу, потому что она казалась такой милой, и я думал, что смогу помочь одинокой женщине с ребенком”,- рассказывал мистер Чанг. “Я постелил ей новые ковры, даже перекрасил спальни”.
Мистер Чанг признался журналистам, что ему пришлось уговаривать ее платить за квартиру даже по сниженной ставке. В конце концов, чувствуя себя ужасно, но сыт по горло, он выгнал ее. “Она единственная из жильцов, кто заставил меня плакать, - сказал мистер Чанг. После ее ухода, вспомнил он, ковры были испорчены испражнениями ее собак и кошек.
Журналисты обнаружили документы о финансовом банкротстве Тары Рид в 2012 году. Арендодателю она задолжала $12750, но платила только $581 в месяц из государственных субсидий. Она задолжала $400000, в основном по студенческим кредитам.
В 2001 году Тара Рид, будучи матерью одиночкой, училась на юридическом факультете университета в Сиэтле. Ее однокурсница рассказывала журналистам, что она искала репетиторства. Она была так бедна, что иногда приводила свою дочь в класс, потому что не с кем было оставить ребенка.
Ну, разве такое отношение к матерям одиночкам было в СССР со стороны государства и общества?! Это не идет ни в какое сравнение с условиями жизни в западных странах и, в частности, в США. Ясли для детей до трех лет, детские сады, школа, целая система детского здравоохранения, финансируемая из государственного бюджета. Всевозможные льготы во время учебы, а также для работающих матерей одиночек. Если такая женщина трудоустроена, то предприятие обязано предоставить ей крышу над головой по льготным расценкам.
Но критики советского образа жизни заостряют внимание на неспособности советского государства обеспечить советских людей разнообразными видами продовольствия и промышленных товаров. Особенно часто упоминают про три-четыре разновидности колбасы, тогда как на прилавках западных магазинов можно было обнаружить десять или двадцать наименований колбасных изделий. Ради такого изобилия в СССР начинали перестройку.
В современной России магазинные прилавки не отличаются от западных. Но мало кто задумывается, что десяток сортов колбасы изготовлены из меньшего количества мяса. Современная Россия не достигла уровня советских времен. Но в рекламе колбасных изделий производители стараются привлечь покупателей тем, что тот или иной вид колбасы сделан по советским рецептам и имеет вкус советских времен, высокое советское качество.
Советский дефицит существовал не потому, что мало производили, но потому что каждый день была «черная пятница». То есть товары продавались по доступной для каждого человека цене.
Дима вспоминает про модные джинсы. Но дело было не только в джинсах, как таковых, поскольку советская промышленность выпускала достаточно джинсов. Дело в наименовании зарубежной компании, изготовившей эти джинсы. «Левис» или «Вранглер» высоко ценились модниками. А швейную фабрику «Москвичка» снобы не признавали. Дима сам сшил себе джинсы из вельветовой ткани, возможно, приклеил к ним этикетку от модной фирмы. Это было какое-то сумасшествие.
Сам я до восемнадцати лет жил в сельской местности на юге России, поэтому никакого продовольственного дефицита не ощущал. Моя семья выращивала овощи, фрукты на одном акре приусадебного участка. Я с детства ухаживал за курами, утками, свиньями, кроликами. А потом с удовольствием употреблял выращенную продукцию, приготовленную моими родителями. Во время учебы в московском университете родители регулярно присылали мне посылки с продовольствием. Товарищ, с которым я жил одной комнате в общежитии также получал посылки от родителей. Чаще всего ему присылали красную икру в трехлитровых банках. Иногда мы устраивали попойки и закусывали водку красной икрой, зачерпывая ее большими столовыми ложками.
Но это не значит, что мы жили, как дворяне. Иной раз приходилось питаться водой с хлебом, потому что не научились рационально тратить деньги и продукты, злоупотребляли алкоголем, другими излишествами.
Подводя итог размышлениям о жизни в СССР и в США в конце двадцатого века, я удивляюсь тому, как сильно застряли в головах западных жителей пропагандистские штампы времен холодной войны. Удивляюсь тому, что посткоммунистическая Россия по-прежнему остается врагом №1 для США и союзников из НАТО. Только одно меня радует, что дело о «русской шпионке» в США не получило дальнейшее развитие, а моему однокурснику по университету Диме не объявили санкции со стороны США.