В тот год мы жили в старом ветхом доме у моря. Три комнаты, кухня, чулан, где хранились тряпки и пара ведер, в одном из которых кто-то из бывших жильцов оставил грязного плюшевого зайца.
В спальне, прямо в окно, полируя ветками стекло,цвел миндаль.
Была почти середина февраля, и воздух едва прогревался днем до +10, а ночью успевал остыть до минусовых температур.
Три раза в неделю Дитер ходил в местную школу и учил русских детей из небольшой общины немецкому и истории.
Иногда, его ученики приходили к нам в дом, и я кормила их тонкими ванильными блинчиками с абрикосовым джемом и травяным чаем, рецепт сбора которого мне достался от прабабки по материнской линии.
В эти моменты Дитер принимал вид властного и заботливого хозяина дома: по-доброму шутил над учениками, и, одобрительно посматривая на меня. Как бы разрешая взглядом: все делаешь правильно, продолжай.
Все свое свободное время от учительства он уделял нашему дому, пытаясь сделать его лучше: чинил крыльцо, красил рамы, латал крышу из красной черепицы и ревностно следил за садом.
Но противостоять стихии ему не удалось и за зиму у нас вымерзли почти все деревья. Миндаль оказался одним из немногих, кто пережил морозы. И вопреки всем законам, зацвел в феврале.
Дитер любил это дерево. Когда-то он посадил его для меня - как подарок к свадьбе, которой у нас так и не было.
- Подумать только, а ты хотела, чтобы я его вырубил - сказал Дитер, застегивая пуговицы на рубашке, стоя у окна.
- Когда дует ветер - ветки царапают так, что я схожу с ума от ужаса - я поставила на стол чашку чая для него и стакан воды для себя.
- Никогда не слышал - пожал он плечами.
- Чаще всего это случается, когда тебя нет. Весь дом воет. Знаешь, что я еще думаю? Этот дом как живой. Может, у нас мыши? Или, здесь живет кто-то еще, кроме нас? Ну... - я помедлила, подыскивая слово - Ты понимаешь о чем я?
- Не выдумывай. Ты прекрасно знаешь, что у нас нет никаких мышей - он подошел к столу и сделал глоток из чашки с чаем - А на счет второго: наверное призраки слетаются, когда ты завариваешь свой ведьминский чай.
Он засмеялся.
Я отбросила темные пряди со лба и посмотрела на миндаль - дерево за окном словно замерло. С утра на улице не было даже малейшего сквозняка.
- Feige * - бросил он, быстро поцеловал меня в висок и ушел.
***
Ночью я не спала.
Лежала, упершись взглядом в ключицы Дитера.
От его гладкой кожи пахло чем-то сладким и немного пряно... Миндалем. От его кожи узнаваемо пахло миндалем.
Обнаженная, я села в постели и оглядела комнату: в сумерках все казалось живым и затаившимся, будто готовым к броску.
Если я хотя бы попытаюсь переступить порог...
Если я хотя бы попытаюсь...
Я встала, задумчиво прошлась вокруг старого стола, на котором в идеальном порядке покоились бумаги учителя.
С самого начала знакомства с Дитером, меня поражала его аккуратность и точность во всем. Строгое количество сахара в чертовой чашке чая - половина чайной ложки, иначе будет уже не то...
Благодаря Дитеру в нашем доме у всего было свое место: идеально ровные стопки исписанной бумаги, тетради, книги - все хранилось на полках в определенной хронологии.
Грубые после солнца и ветра чистые полотенца - в дальнем шкафу, ножи - в выдвижном ящике, но в строго определенном им порядке. Не дай бог допустить ошибку...
Даже болезненные синяки, которые он оставлял на моем теле, всегда появлялись в одних и тех же местах - под коленями и плечах, повыше так, чтобы не было видно из-под одежды.
Дитер был постоянен и верен себе.
Он всегда знал, чего хочет и ничего не боялся.
Эти качества в нем меня когда-то заставили остаться рядом.
Я видела, как он кормил волков с рук, словно домашних собак, а потом как ни в чем ни бывало, опускался в старое обшарпанное кресло, курил, пил и читал Ницше в оригинале.
Он всегда был жестким и настойчивым в желании защищать меня от всего мира.
Когда мы приехали в этот дом, 6 лет назад, я и подумать не могла, что окажусь одной из тех ведьм, что в старых Венгерских сказках прикованы за ногу толстой цепью к своим проклятым домам...
Эти истории, в которых ведьмы не могут уйти от своего дома дальше, чем на длину своей короткой цепи. А, когда умирают, то непременно очень мучаются и нужно, чтобы кто-то разобрал чертову крышу в их доме, иначе они никогда не совершат переход.
Жуткие сказки о ведьмах с детства завораживали меня... и здорово пугали. Особенно, когда я, будучи совсем маленькой, наблюдала, как тяжело умирала моя бабка...
Четыре дня она билась в агонии, то впадая в забытье, то вновь приходя в себя и надрываясь от криков.
Я наблюдала из дверного проема, как соседки ухаживали за ней, а сама боялась подойти ближе.
А когда на пятый день одна из соседок, схватила меня за плечи и буквально насильно подтащила к кровати бабки, мое сердце подпрыгивало так, будто вот-вот выпрыгнет прямо через горло.
В этот момент бабка будто вынырнула из глубины, приподнялась над кроватью, схватила меня за руку, впилась в меня своим тяжелым взглядом почти белых глаз и резко затихла.
В комнате тогда будто выключили звук. Или сознание покинуло меня?
Уже плохо помню.
Только после этого моя жизнь стала совсем невыносимой...
И в один из дней своей забытой жизни, я встретила Дитера. Все, что было до него - начисто стерлось из моей памяти.
Кроме мучительной смерти бабки - единственной, кто у меня был.
***
За окном начиналась предгрозовая буря.
Ветка миндаля угрожающе постучала в окно, затем более настойчиво начала скрести прозрачную поверхность. Ветер усиливался. На крышу и карниз упали первые крупные капли дождя.
Решение было принято мгновенно, я осторожно натянула чулки, платье, зашнуровала высокие ботинки и, тихо ступая по деревянному полу, прошла к чулану, где у меня уже стоял собранный месяц назад чемодан.
В темноте светлое пятно от плюшевого зайца в ведре, казалось чем-то невнятным и от того весьма пугающим.
Я нащупала холодную ручку чемодана, рванула его на себя, едва не наделав много шума и, резко повернувшись, вскрикнула - в дверном проеме чулана стоял Дитер.
Он медленно протянув руку к выключателю, зажег свет.
Растерянная, я стояла с чемоданом в руках, а напротив меня стоял он, пристально смотря на меня своими прозрачными глазами и облизывая тонкие губы.
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я услышала его низкий, приятный голос:
- Ты знаешь, что у тебя глаза цвета черненого золота.
-Danke - тихо ответила я.
-Иди спать...
Я молчала, не двигаясь с места. Он смотрел на меня. В его глазах угадывался страх-он хорошо понимал,что происходит.
Раздались первые раскаты грома, где-то прямо над домом.
Я вздрогнула.
Свет в чулане замигал, но не погас. Тишина становилась невыносимой... Раздался мерзкий душераздирающий скрип - одна из самых длинных веток миндального дерева, казалось,резала пополам оконное стекло.
От ужаса я отступила назад и опрокинула металлическое ведро с зайцем. Дитер резко рванул вперед, я вскрикнула и зажмурилась, а он, схватив топор с полки позади меня, стремительно выбежал из дома.
Я бросила чемодан и побежала за ним.
Под проливным дождем, он плотно сжав челюсти, хладнокровно уродовал миндальное дерево, нанося ему увечья острым топором.
Я пыталась кричать, остановить его, вцеплялась ногтями в его руку, но он только отмахивался от меня, будто я была бесплотной.
Упав, после очередного толчка в грудь, я, осталась сидеть на сырой траве, и сквозь рыдания наблюдала, как он с каждым новым раскатом грома обрушивает топор на дерево.
Дождь закончился одновременно с тем, как Дитер обессиленно рухнул на колени среди щепок и остатков белых цветов.
В холодном февральском воздухе пахло озоном и цианидом.
***
Тысячелистник, вербена, щепотка черного чая, ложка брусники и ровно половина чайной ложки сахара. Если будет чуть больше половины, то будет уже не то...
Я осторожно поставила чашку на стол.
Окно в спальне было приоткрыто и воздух в доме был пропитан миндальным ароматом.
Я сидела за столом и смотрела на спящего. Он, будто ощущая мой взгляд на себе, улыбнулся и, не открывая глаз, проговорил:
-Доброе утро, ведьма.
Я сделала глоток из чашки и опустила голову, посмотрев на свою левую ногу, от которой плотной блестящей змеей тянулась невидимая цепь.
_______________________
* Трусиха - пер. с немецкого языка.