НАЧАЛО.............. Часть 20; Часть 21; Часть 22; Часть 23; Часть 24
Часть 25
Я с трудом разлепила веки. За окном серело. Осознание, что наступает утро подсказало, что я еще жива. Голова – словно набита стекловатой: пустая, с миллиардами колющих, режущих, впивающихся в мозг острых пылинок. Поддерживая руками раскалывающуюся от боли голову, я села на кровати и почувствовала себя барабаном, нет скорее тамтамом, о который колотят палками, призывая на помощь.
- Как ты? – Словно услышав мой немой призыв, ринулась ко мне Олька.
- Сдохла.
- Пить?
- Наоборот.
Олька подхватил меня за подмышки и я, почти не ощущая босыми ногами пола, поплелась по направлению к туалету. Олька поставил меня напротив унитаза, откинул крышку и, участливо глядя прямо в мои глаза, спросил:
- Сама сможешь?
Я кивнула и тут же взвыла от жуткой боли, поселившейся у меня голове.
- Ожила, - удовлетворенно сказала Олька и вышла из туалета, прикрыв за собой дверь.
Стянув с себя трусики, я осторожно присела на пластиковое кольцо унитаза и ощутила первобытную радость пустеющего мочевого пузыря. Мне даже показалось, что и моей голове полегчало. И все же с громаднейшей осторожностью, стараясь, не шевелить головой, я поднялась и нажала на кнопку бачка. Вода с шумом ринулась вниз, зато нечто горькое и едкое подкатило к моему горлу. Я едва успела наклониться над раковиной.
Когда я вышла из туалета, Олька стояла рядом с дверью. В его руке я заметила стакан с чем-то белым.
- Молоко? – скривилась я.
- Кефир. Хорошо выводит токсины и вообще… проверено еще в студенчестве.
- Холодный? – Я взяла в руку стакан. Он был действительно холодным. Тут же, опершись спиной о косяк, я одним залпом выпила. – Ух…
- А теперь, может быть, кофе?
Я осторожно наклонила голову в знак согласия и протянула стакан, как послушная воспитанница детского сада.
- Может, на кухню все же пойдем? – предложил Олька. Говорить было проще, чем кивать и я ответила:
- Да… Конечно… Да-да… Пойдем… Кофе.
Придерживаясь за стены, я двинулась за Олькой. С первым же шагом в моих глазах запрыгали черти, лохматые, темные… вонючие. И вдруг мне пришло в голову, что это воняю я сама. Набравшись мужества, я повернула назад. Щелкнув щеколдой, я сняла футболку, от которой жутко пахло кислятиной, перешагнула трусики и, вцепившись обеими руками в край ванны, с трудом залезла внутрь. Нажав на рычаг переключателя, я повернула вентиль с синенькой пипочкой и… устрашающе холодная вода брызнула из отверстий душа.
- Ай, ай, ай – заверещала я, но не отскочила и, зажмурившись, начала считать, намереваясь дотянуть до ста. – Раз ой, два и, три…, четыре, пять, шесть, семь, всмь, деть, дсть… - На счете двцть дин, я пулей выскочила из ванны и, дрожа всем телом, схватила полотенце. Закончив энергичную процедуру растирания, я закуталась в махровый халат и вдруг поняла, что чудеса случаются. Только что я была, как разбитое корыто пушкинской старухи, а после холодного душа, как… вполне целое.
Я осторожно потрясла головой. Внутри зашуршало, словно внутри черепа, как в детской погремушке, были спрятаны шарики. По сравнению с недавним тамтамом, звучавшим в моей голове, легкое шуршание я восприняла, как праздник.
Когда я зашла в кухню, меня встретил аромат свежезаваренного кофе. Олька стояла у плиты, придерживая джезву за ручку и наблюдая, как опадает пена.
- Олька, ты моя добрая фея, - сказала я, осторожно опускаясь на сиденье стула.
- Я – да, - серьезно подтвердила она и перевел взгляд на меня. В глазах я не заметила ни капли осуждения - только дружеское участие. – Погубит меня когда-нибудь мое золотое сердце, - вздохнула она, и одной рукой держа ручку джезвы, второй сняла чашку с сушилки.
- Ты что, у меня ночевала? – вдруг поняла я. – А как же твои?
- Мои – нормальные люди. Поняли, что тебя одну ну никак оставлять нельзя. Но ты, конечно, даешь! Такое вчера отчебучила.
- Я? Отчебучила? А что я такого натворила? - Я со страхом вжала голову в плечи, словно ожидая удара. – Много лишнего болтала?
- И это тоже.
- Что я там наговорила? – осторожно спросила я, в тайне надеясь, что Олька скажет, что я была пай-девочкой.
- Если вкратце, то можно определить два тезиса. - Олька поставила передо мной чашку с пахучим кофе и села напротив. – Первое - ты любишь всех на свете. Второе - ты самая страшная дура.
- Это очно мои слова? - Я осмелилась поднять глаза от чашки с дымящимся кофе.
- Примерно, подробности утеряны. Пей.
Я сделала несколько глотков, одновременно пытаясь наскрести в памяти хоть часть воспоминаний. Я помнила, как мы с Арсением беседовали, пока не пришла его подружка, потом, как мы танцевали, как с Милкой разговаривала. А потом с Арсением танцевали… Ох, и целовались. И как потом с Олькой разговаривали. Потом… Что было потом?..
- Как так получилось, что я напилась вдрызг? – Вслух задала я вопрос, который внезапно пришел мне в голову. – Я пила вроде немного.
- Насколько немного?
- Мне было грустно.
- А мне показалось, что весело. С трудом удалось тебя утихомирить.
- Утихомирить?.. Меня?! - я схватилась руками за голову, готовая провалиться на месте. Наконец, я осмелилась поднять глаза. - Надеюсь, я хоть на столе не плясала. – Голос мой предательски дрогнул.
- Не надейся. Попыталась.
- Что-о-о?! – вмиг мне захотелось взвиться ракетой и в сию секунду очутится в другой галактике. Но корпус мой был помят, приборы вышли из строя, и я осталась сидеть на месте, вцепившись в чашку с кофе, как в штурвал.
- Да ладно, - снисходительно оглядывая на мои мокрые и торчащие во все стороны волосы, приободрила меня Олька. - Не грузись. Со всяким бывает.
Я в один глоток выпила остатки кофе и протянула пустую чашку.
- Еще… Если можно.
Олька встала и подошла к плите. Пока она насыпал в джезву молотый кофе, наливала воды и ставила на огонь, я пыталась прийти в себя.
В жизни, наверное, каждого бывает момент, когда буквально плавишься от стыда. И этот момент для меня явно настал. Я представила, что я, напившись вдрызг, взгромоздилась на стол и стала выводить «А нам всё равно», а Олька, ухватившись за подол моего платья, пыталась стащить меня со стола...
- Ты можешь рассказать подробнее о моем грехопадении? - попросила я, все же надеясь, что мое необузданное воображение может завести меня дальше, чем события, происшедшие в реальности.
- Ну, свалилась ты только дважды, - сказала она и, приподняв джезву, потрясла в руках.
- Два раза! Упала. О-о-о… А-а-а… - взвыла я и закрыла лицо руками, но, посидев так несколько минут, раздвинула пальцы, и, наконец, опустила руки. – Рассказывай, - решительно сказала я, выпрямляясь.
- Рассказывать нечего, - сказала Олька, выдержала паузу, выключила огонь и, подойдя ко мне, вновь наполнила мою чашку наиароматнейшим кофе
Я пила обжигающий и горький до умопомрачения кофе, и мое сердце разрывалось от мысли, что до недавнего времени я вполне положительная и воспитанная, под воздействием алкоголя превратилась в некое чудище, шатающееся, падающее на каждом шагу и даже прыгающее на стол. Впору писать на входе в любое культурное заведение: «Вход с собаками и Наткой запрещен. Штраф 5000 рублей».
Я отставила пустую чашку и, призвав все свое мужество, подняла голову и решительно, как перед атакой, сказала:
- Режь всю правду-матку, подруга.
- Да особо нечего резать, - снисходительно сказала Олька. – Ты споткнулась о порог, упала, Сеня помог тебе встать. Ты сказала, что он самый сексуальный мужчина…
- Я так сказала? – простонала я.
- Нет, я, - хмыкнула Олька.
- А он?
- Нормально, - Олька пожал плечами. – Сеня вытер своим носовым платком твои мокрые волосы…
- Почему мокрые? Может, я в фонтане купалась?
- Не в фонтане, а в фонтанчике. И не вся, а только головой залезла. Помнишь, имитация горы, и вода сверху вниз?
- Это была не яаааа.
Я представила себя с мокрыми волосами, с черными разводами под глазами, с размазанной по щекам губной помадой и буквально взвыла от стыда.
- Не переживай ты так, - сказала она и погладила меня по щеке. – Всё нормально. Сеня вытер тебе лицо и передал тебя на мое попечение.
- И всё? – с надеждой спросила я.
- Конечно. А что еще?
- А на столе? Что меня потянуло танцевать на столе?
- Ты меня спрашиваешь?
- А кого? Я ничего не помню.
- А я особо и не видела. Я вышла с гостями попрощаться, вернулась, а вы уже с Асей выясняете отношения. Две разъяренные кошки. Еще немного – и вцепитесь друг в дружку. И тут ты вдруг – прыг, на приступочек.
- Не на стол? – с надеждой переспросила я.
- В торце стола было небольшое возвышение, для аппаратуры или… в общем прыгнула и ну ногами размахивать: мол, а нам все равно.
- Значит, все же пела… А Сеня? А Милка? А все?
- Да в зале почти никого не осталось.
- Значит, никого, - сжав в кулаки ладони, повторила я и даже зажмурилась. Скажи, что никто меня не видел, скажи, - молилась я про себя. – А туроператорша – пусть. Плевать мне на нее с высокой колокольни.
- Никого, - уверенно сказал Олька.
- Ура! – крикнула я и, вскочив, обогнула стол и обхватила Ольку за шею. – Спасибо подружка, спасибо, спасибо, спасибо.
- Не за что, - ответил она, но я знала за что ее благодарю. Олька явно соврала, но я рада была обманываться.
Но долго радоваться мне не пришлось. Едва я закрыла за Олькой дверь, как мне позвонила Милка. Она поведала мне о том, как я нещадно приставала к Сене, чтобы он станцевал со мной танго.
- Танго? Ты не путаешь? – осторожно уточнила я.
- Ага, если можно это так назвать. Ты повисла на нем, как… в общем, не совсем корректно приглашала его потанцевать.
- Тебе стыдно было за меня? - догадалась я.
- Вовсе нет, было прикольно. Первый раз тебя такую видела. Я аж визжала от восторга, когда ты под «Распутина» плясала.
- Вприсядку, - с ужасом выдавила я.
- Чечетку здоровскую как начала выдавать, пока не свалилась.
- О…. Еще что я там натворила?
- Аську накаутировала.
- Я?!!!
- Честно сказать, я не видела... Наверное, это вранье. На тебя совсем не похоже.
- Не похоже, - с облегчением подтвердила я.
- Похмелье-то мучает? – сочувственно поинтересовалась Милка.
Я тряхнула головой. Гулкие шарики снова брякнули в мои виски.
- Голова, как погремушка. Олька мне кофе свариа, полегчало, а с утра совсем было туго.
- Кофе, конечно, хорошо, - уверенно сказала Милка, - но нужно шлаки срочно выводить, циркуляцию кровотока восстанавливать. У тебя сейчас не организм – кладбище мертвых клеток. - Милка вошла в раж и стала давать мне пространные советы, как бороться с последствиями алкогольной интоксикации. Оказывается, она кучу рецептов знала: от цивилизованного «Алказельцера» до традиционно русского рассола из-под огурцов. Как только Милка закончила меня наставлять и попрощалась, пожелав скорейшего выздоровления, будто похмелье – это скоротечная болезнь с благоприятным исходом
- Но я не о том, - наконец Милка перешла к интересующей для меня теме. – Я случайно подслушала, как Аська с кем-то по телефону говорила. Ругалась, как последний грузчик: паразит, мудак, быдло… это еще цветочки… Не знаю, с кем она так, но очень крепко выражалась. Мне показалось, отвязаться от своего бывшего хотела. Такая, прям, пай девочка, а тут... ну, не для твоих нежных филологических ушей. Уж если расставаться, то все же так нельзя…
- Нельзя, - подтвердила я, смутно начиная припоминать, как туроператорша, вцепившись в мое платье, что-то жутко обидное сказала и… о боже! Я вспомнила! Эта дрянь порвала первое мое в жизни по-настоящему изысканное платье в стиле Шанель.
- Она порвала мне платье! - вскрикнула я.
- Вот-вот, Аська - дура стала орать, что сама ты… не буду повторять, я случайно оказалась рядом с подсобкой, куда вы с ней выяснять отношения спрятались. Когда она обозвала тебя… ну, сама понимаешь, кем, ты ей такую оплеуху засадила, что та враз слетела с катушек. – Ее тираду прервал голос ее мужа. - Ой, я совсем заболталась, меня же Юрик ждет. Пока-пока. - Ее звонкий чмок сменили короткие гудки.
Дорогие посетители канала! Пока я размещаю историю "МЕЖДУ НАМИ, подружками", можете прочесть полностью опубликованные произведения. НАВИГАЦИЯ по каналу (романы и повести)