«Поскольку сегодня почти не осталось искусствоведческих журналов, их функции приходится брать на себя газетной критике. Естественно, упрощая. Сейчас сложное время для серьёзной работы с культурой, но вдруг маятник качнётся в другую сторону?.. Поэтому пока мы боремся с энтропией».
Материал опубликован на портале "Частный корреспондент".
Алёна Солнцева — кандидат искусствоведения, кинокритик, культуролог, программный директор фестиваля «Кинотеатр.doc». Работала в журналах «Театр» и «Огонёк», газете «Сегодня», на телевидении. С 1998-го — в газете «Время МН» (ныне — «Время новостей», заведующая отделом культуры). В руководимом ею отделе о кино пишет сама Солнцева и Станислав Ф. Ростоцкий, о книгах — Андрей Немзер, о театре — Дина Годер, о современном искусстве — Сергей Хачатуров, о музыке — Юлия Бёдерова, о балете — Анна Гордеева.
— На какого читателя ориентируется ваш отдел культуры?
— Однозначно трудно сказать. «Время новостей» создавалась в 1998 году как модная тогда информационная, деловая офисная газета, и поначалу нам предлагали отказаться от рецензий ради коротких, чисто информационных заметок. Мы доказывали, что в области культуры событие существует совсем не так, как в политике или экономике. Что не достаточно сообщить о появлении спектакля, фильма или книги, что нужна интерпретация, то есть рецензия, она и является для нас главным жанром газеты. Что при обилии культурных событий выбор неизбежен, а значит, нужно объяснить, почему мы выбираем то, а не иное.
«Предпочтительнее кино, про него больше читают. Балет тоже очень важен. Балет и классическая музыка — те области, где современная русская культура не уступает мировой, а иногда её и превосходит. В загоне джаз, этническая музыка, интересные направления клубной культуры и т.п. К сожалению, у нас очень мало специалистов по этим темам, таких, кто мог бы одновременно видеть общий культурный контекст, да ещё и умел писать», — Пётр Поспелов.
В общем, отстаивали и жанр рецензий, и авторские колонки, и больший, по сравнению с другими полосами, размер текста. Теперь мода на такой сухой, как бы объективный, способ подачи информации прошла, и в других областях вернулись к мнениям, интерпретациям, аналитике, а чистые новости уходят в электронные СМИ.
Но что интересно, в 1998 году, как раз в начале жизни нашей газеты, которая тогда называлась «Время МН», было проведено социологическое исследование, в процессе которого читатели оценивали каждую полосу издания по уровню компетенции, выше всего они тогда оценили «Культуру». Причём особенно им понравился один текст, кажется, про барочную музыку, который начальство как раз ругало за то, что он написан сложно и непонятно. Но для читателя эта манера изложения свидетельствовала о компетентности автора.
Никто не гарантирует, что читатель купит этот текст или даже просто будет читать про барочную музыку, а не про скандал вокруг Кристины Орбакайте. Просто у культуры после советского периода был высокий символический капитал, к ней относились с почтением. Поэтому в деловых газетах отделам культуры отводилась особая роль, они были нужны для престижа. В итоге нам простили длинные рецензии, сложные фразы и специальные термины. Боюсь, что сейчас всё устроилось иначе, но поскольку социологические опросы с тех пор больше не проводили, мы так и существуем. И очень хорошо, что нам не нужно добиваться повышения рейтинга. А для внутреннего потребления мы решили делать вид, будто до сих пор есть высокая сфера культуры, в которой рождаются новые смыслы, существует достоинство культуры. Да, это в некотором смысле старомодная позиция. Но мы считаем, что она имеет право на жизнь, и вот наши читатели — это те люди, которые эту позицию разделяют.
Сейчас ситуация с культурой у нас в стране не очень весёлая, поэтому вопросы типа «А для кого мы работаем?» действительно возникают. Но тут я считаю, что всё равно нужно насыщать ноосферу. Каждый должен понимать, что если он перестаёт считать своё дело важным, не надо его делать. А если оно для тебя важно, найдётся ещё пять — десять — триста человек, для которых оно тоже важно. Понятно, что если бы мы от тиража зарабатывали, была бы другая ситуация. К сожалению, в современных условиях рост популярности всегда достигается одним способом — пожелтением и снижением уровня...
Качественной прессе, кино, литературе сегодня везде не хватает публики. Почему? Потому что она бедная и у неё нет денег на нашу продукцию? Или нас разлучили насильно? Или потому, что наша публика зарабатывает деньги и потеряла интерес к культуре? Или потому, что у той культуры, которая кажется нам интересной, недостаточно сил, чтобы себя предлагать, или она действительно неинтересна?.. На эти вопросы мы всё время пытаемся ответить, это тоже проблематика нашего отдела.
— Если по пятибалльной системе оценивать работу своего отдела за прошедший год, то какую оценку вы бы поставили?
— Не очень хотела бы отвечать на этот вопрос. Потому что оценки возникают от сравнений, а с кем нам себя сравнивать? У каждой газеты сегодня свои задачи. Это же не померяешь, кто быстрее добежал. Что-то у нас лучше, что-то хуже. К тому же к себе мы, как мне кажется, относимся критически. Опять же сейчас принята самореклама, есть люди, которые спокойно говорят о себе: мы — самые крутые! Но мне кажется, что нормальный человек ни говорить так, ни думать так о себе не может.
— Можно ли говорить о внутреннем росте вашего отдела?
— Что значит рост отдела? Есть ли вообще какой-то коллективный рост? В чём он измеряется? В количестве талантливых людей? В уровне их таланта? Или в умении организовать работу отдела? В этом смысле я много чем бываю недовольна, между желаемым и действительным всегда гигантская пропасть.
Есть ли куда расти? Есть. И это напрямую зависит от задач, которые ставят и газета в целом, и общество. Ну и индивидуально, естественно, у каждого есть свои высоты и спады, не без этого.
Но в целом, я думаю, мы довольны своим коллективом, и хорошо бы нам в таком составе продержаться подольше. Хотя жаль и ушедших в другие места — в разное время у нас работали: Марина Давыдова, Алексей Медведев, Екатерина Бирюкова, Максим Семеляк, Николай Молок, да и другие… И среди внештатных были отличные авторы, многих из которых мне до сих пор не хватает, вот если бы собрать их всех вместе, какой бы мог быть роскошный ресурс.
— В каком качестве вам интереснее работать — пишущего автора или редактора отдела?
— Поскольку наш отдел — коллективное дело, я не могу сказать, что являюсь настоящим руководителем. Я, скорее всего, координатор. Решения мы принимаем коллегиально, по очереди ведём полосу, и если нам приходится искать нового сотрудника, то берём только единомышленников. А тексты писать я очень люблю.
— Как происходит отбор тем, персоналий для номера? Вы их отбираете из новостной ленты?
— Я думаю, наши сотрудники узнают про большинство событий раньше, чем это становится достоянием новостной ленты. К тому же, поскольку каждый из наших авторов ведёт свою тему, являясь специалистом в этой области, мне было бы странно диктовать, например, Андрею Немзеру или Сергею Хачатурову: напиши-ка вот про это. Если доверяешь человеку как специалисту, то доверяешь и его оценкам. Конечно, за событиями в своей области они следят гораздо пристальнее меня.
Именно потому, что мы делаем ставку на индивидуальность пишущего для нас человека, его выбор — это всегда позиция. Дина Годер, пишущая у нас про театр, не пропустит премьеру, которую считает важной. Тоже могу сказать и про Анну Гордееву, балетного критика, и Юлию Бёдерову, музыкального обозревателя. Я и Станислав Ф. Ростоцкий пишем про кино и легко делим между собой фильмы. Я, кроме того, пишу и про общекультурные проблемы.
Обычно отдел культуры выполняет функцию подсознания всего издания. Мало кто фурычит в экономике, немногие способны разобраться в хитросплетениях нанотехнологий, однако в культуре, как в воспитании детей, «разбираются» все. Оттого и читают в первую очередь именно её.
К сожалению, мы не можем взять в штат всех, кто с нами сотрудничает на постоянной основе, но, в сущности, с ними отношения строятся так же, как и со штатными авторами. Конечно, хочется расширять тематику, но это как раз зависит от наличия людей. Если находим человека, пишущего о чём-то для нас интересном, предлагаем ему сотрудничать. Мне иногда звонят девочки-мальчики: «Здравствуйте! Я занимаюсь культурой, можно у вас работать?» «Чем конкретно вы занимаетесь?» «Пишу про всё: книги, фильмы, выставки…» «Спасибо, не надо». Это принципиально: человек в состоянии профессионально судить о чём-то, только если он изучил эту область, занимается ею специально, находится в контексте.
У нас, пожалуй, есть только один общий принцип: мы договорились, что не пишем о юбилеях. Сегодня принято отмечать юбилеи каждые пять лет, и уже невозможно каждый раз подводить итоги! Другое дело, если юбилей сопровождается большим фестивалем или какой-то итоговой работой, но это редко бывает.
— Редактируете ли вы тексты перед публикацией?
— Постоянные наши авторы почти не нуждаются в редактуре, но приятно сознавать, что коллега уточнит формулировку, если будет нужно. Другое дело, что некоторые авторы со стороны, бывает такое, пишут интересно, но неряшливо, тогда приходится править или сокращать.
— Зависите ли вы от начальства в выборе тем, характере их подачи?
— У нас, слава Богу, начальство не менялось, и мы за эти годы отлично притёрлись друг к другу. Требования руководства известны: например, я точно знаю, какие заголовки главному редактору газеты — Владимиру Семёновичу Гуревичу — не понравятся. Главный редактор тоже знает наш уровень. Естественно, бывает, что что-то нравится больше или меньше, но конфликтов и проблем я что-то не помню.
— Есть ли виды искусства, предпочтительные для освещения, и те, которые в загоне?
— У нас всё зависит от наличия специалиста. Например, у нас есть хороший балетный критик — Анна Гордеева, и поскольку она за балетом и современным танцем следит пристально, то мы ничего в этой — всё-таки довольно специальной — области не пропускаем. А вот про моду мы совсем не пишем, некому, а было бы интересно. Если бы было можно, мы бы взяли специалиста по архитектуре, по поэзии…
— Про что больше читают — про кино, театр, балет, книги?..
— Думаю, что дело опять же не в теме, а в личности пишущего. Для газеты важно, чтобы наши авторы были экспертами и авторитетами в своей области, тогда их тексты всегда найдут своего читателя. А то, что в нашей культуре экспертное мнение в принципе мало востребовано, — большая проблема культуры. Вообще-то, честно сказать, сегодня самые въедливые читатели — это пиарщики. Но вы себе не представляете, какие страсти кипят, к примеру, среди поклонников серьёзной музыки — там легко и на личности переходят…
— Должен ли быть, по-вашему, у отдела общий стиль, или каждый автор пишет по-своему? Когда вы приглашаете нового человека в отдел, вы это обговариваете?
— Мы приглашаем таких людей, которые нам подходят. Когда отдел организовывался, именно отбор людей был самым важным. Если выбрать правильных людей, дальше всё само пойдёт правильно.
— Есть ли для вашего отдела запретные темы и персоналии?
— Есть вещи, на которые, как нам кажется, неприлично реагировать. Если это находится за пределами искусства, например… Если вы имеете в виду, запрещают ли нам про кого-то писать или есть ли негласные списки, то такого нет. Это может быть только внутренняя позиция. Например, вряд ли нашему художественному обозревателю придёт в голову писать о выставке Шилова. Но если какое-то важное событие связано с ним или его музеем — все его работы, например, купил бы Эрмитаж, — тогда мы, конечно, об этом напишем.
— Могут ли СМИ и, в частности, ваш отдел влиять на текущую жизнь культуры? Пример: режиссёр, прочитав вашу рецензию на свой спектакль, увидит в нём то, что не видел до этого.
— Мне кажется, нельзя представлять контакт между критиком и художником так прямо. Есть другие формы влияния. Если критик считает некое явление важным, о нём надо написать, поддержать его тем, что попытаться понять, объяснить, назвать вещи своими именами. Это для дебютанта важна положительная рецензия, а для состоявшегося художника важнее правильное понимание. Но дело не в реакции самого творца, гораздо важнее для культуры то, что художественное явление должно быть осмыслено. Сегодня очень многое никак не описано, не осмыслено и не соотнесено с другими явлениями, поэтому пропадает, не оставив никакого следа.
Поскольку сегодня почти не осталось искусствоведческих журналов, их функции приходится брать на себя газетной критике. Естественно упрощая. Сейчас сложное время для серьёзной работы с культурой, но вдруг маятник качнётся в другую сторону?.. Поэтому пока мы боремся с энтропией.
— Вы театровед, кинокритик. К этим рубрикам вы пристрастнее относитесь, чем к другим?
— Конечно. Иногда мне кажется, что про этот фильм или спектакль надо иначе писать, но наши сотрудники — люди самостоятельные, у каждого своя позиция.
— По каким критериям вы выбираете главный материал, шапку полосы?
— Обычно в шапку попадает главное событие дня, но если такового нет, тогда то, что способно заинтересовать большинство: кинопремьера, например. То есть это мы думаем, что кино интереснее для всех, но это не обязательно так.
— Можете назвать запомнившиеся материалы, тексты как события своей полосы последнего времени?
— Вот так с ходу трудно, мы ведь ежедневная газета, каждый день происходит столько разного. У всех бывают как особо яркие, удачные тексты, так и проходные заметки. Но всё-таки для газеты важнее не отдельный текст, а качество постоянного присутствия журналиста на полосе.
Беседовала Елена Калашникова, "Частный корреспондент".