Когда услышишь, лёжа в постели, дай псов поблизости, накройся поплотнее одеялом и не смейся на их безумьем, ибо ими владеет неизбывная тоска по вечности, тоска, которою томимы все: и ты, и я, и все унылые и худосочные жители земли. Но это зрелище возвышает душу, и я позволяю тебе смотреть на него из окна»
Лотреамон
Всякую нежность облагораживает Вечность. Мы прибыли Оттуда и вернёмся Туда. Всякий человек по своей природе стремится запечатлеть и сохранить в памяти увиденное, услышанное, приобретённое в своё сознание ассоциативное и безасоциативное, воображаемое, мифическое и реальное, в общем — всю реальность, даже мифы и легенды, поскольку и они уже присвоенные нашим сознанием в нашем мире являются реальностью. Лучше всего, как известно, с этой задачей (запечатлевать мир) справляются художники, люди искусства. И всякий художник тоскует по Смерти, по своему добытийному состоянию, по безначалию или первоначалу. Именно поэтому Смерти уделяется больше всего внимания, особенно в начале пути и в конце пути. В начале пути мы лучше помним безначалие, мы к нему ближе. Детство почти без исключений нам так нежно, мило, почти все мы его так любим и лелеем в своём сознании. Свято храним воспоминания о детстве, о садике, о первых впечатлениях и ассоциациях. И в конце пути мы ближе к смерти. Нам больше вспоминается детство, и то что было до, т.е. — безначалие, добытие. Середина же пути, нам запоминается хуже всего. Это время несётся с неимоверной скоростью. Но жизнь кипит. Суета сует. И всем нам, за редким исключением, не до Смерти. Не всякий художник может думать о Смерти весь свой путь. Но Моцарт, к примеру, явил миру лучшие свои шедевры тоскуя по Смерти, может и бессознательно, но тоскуя по Ней. То же касается и туберкулёзника Шопена, который всю жизнь думал о Смерти, она поджидала его под каждым углом. Мы стремимся к Вечности. Во что бы то ни стало и вопреки всему. Сознательно и бессознательно. Но магнитом нас манит Смерть. В думах о Великом, мы предчувствуем встречу с Ней.
