Система была проста: он, она, её дедушка и богатый тип, подозрительно похожий на чёрта. Дедушка – китайский болванчик, важный такой, молчит и головой кивает. Демон-олигарх на вид вполне уютен, как плюшевый кот, и даже смешон, но у него целый отряд хорошеньких куколок томится взаперти, это вдобавок к реальной действующей армии из игрушечных солдат – ну и к злату-серебру, конечно. А он и она – хрупкие статуэтки, юность и нежность, авторский фарфор. Жили по соседству. На одной полочке стояли, то есть. Впрочем, она – прекрасная Пастушка – на крохотном индивидуальном постаментике. А он был Трубочист, но, как пишет Андерсен, «только изображал трубочиста, и мастер точно так же мог бы сделать его принцем - все равно!»
«…Он стоял грациозно, с лестницей в руках, и лицо у него было бело-розовое, словно у девочки, и это было немножко неправильно, он мог бы быть и почумазей. Стоял он совсем рядом с пастушкой - как их поставили, так они и стояли. А раз так, они взяли да обручились. Парочка вышла хоть куда…»
Парочка вышла к самому небу, сбежав от перспективы быть разлучёнными, ведь старый китаец уже сдал «внучку» дьяволу, и свадьба должна была быть – вот-вот… Вышли в широкий мир.
«Широкий мир» - это не андерсеновское выражение, это уже Сутеев, ангел-хранитель советских детей, написавший сценарий мультфильма по мотивам сказки. Хороший мультик получился, пересмотрела сегодня впервые после детства. Чуть не до слёз. Когда система давит – нормальные люди уходят во внутреннюю эмиграцию. В себя и ввысь. Ну или сценарии вот такие пишут, что не исключает ухода в себя и ввысь…
У Андерсена прекрасно, но у Сутеева – отчётливей. Подробно пересказывать не буду, все же помнят, как они бежали, как по дороге заглянули в театрик, где Пастушка всплакнула («Ах! Это про меня, только кавалера тут – два!» - глупая, да ведь и у тебя их два, как скоро мы узнаем…), и как потом в квадрате неба сияла путеводная звезда, когда она поднимались по тёмному грязному дымоходу… Кульминация, по замыслу авторов, наверное – диалог героев на крыше. Юноша аж задыхается от восторга – вот он, широкий мир! Вот она – свобода безбрежная! А девушка никуда не смотрит, только в зеркальце (прихватила с собой самое нужное, а как же!)
– Какая красота!
– Уродина какая!
– Всё небо в звёздах!
– Платье в чёрных пятнах! И копоть на лице!
– А море – в огоньках!..
Ну и так далее. Никуда они не пошли, короче. Ни в какой широкий мир, вернулись на полку. Пастушка наотрез отказалась идти дальше, и ладно бы просто законючила, что ей страшно, ладно бы начала сомнения выражать – так нет же, к самым жестоким манипуляциям прибегла и вернула парня в систему на раз-два. Вот тут – внимание! – как это делается. Опять цитирую:
Он: «Но нам с тобой обратной нет дороги! Домой? На полку?!! Что ты! Никогда! Там дедушка и этот… козлоногий, и генерал!»
Она: «Какая ерунда… Ты разлюбил меня! Лишь о себе хлопочешь! Я за тобой в широкий мир пошла, а ты назад со мной идти не хочешь!.. Ах, как же я доверчива была!»
И падает без чувств. По направлению к обратному выходу падает, чуть не в дымоход. А фразы её – ну каждая просто блеск, перечитайте. И в предательстве любви упрекает, и в эгоизме, и к высшей справедливости апеллирует, и на жалость бьёт. Неплохо же его изучила, нежного мальчика, в пути. Да и на одной полке глаза в глаза сколько до этого простояли… Умная – понимает, что он всем существом на любовь заточен, что он хороший очень-очень. Она знает, на какие кнопки жать, как его вернуть в привычный для неё мир. В систему. Нафига звёзды, ветра эти твои и море-корабли, мы ж фарфоровые, я – фарфоровая, вся уже в саже, мне плохо стало в пути с тобой, а сейчас я вообще на грани, я упала, я умираю, смотри, и всё из-за тебя.
Они вернулись, конечно. Не смог он её оставить, он ведь сам её увёл, сам наобещал всякого, и вот она страдает, а он за неё в ответе… И ни за какого олигарха она не вышла, обошлось как-то. И всё дальше хорошо было, просто классика: жили долго, душа в душу, умерли в один день. (Так и простояли на полке вместе, пока не разбились).
Пастушка, кстати, оскорблена была, что этот невоспитанный нахал – «козлоногий» - притворился, что не заметил её возвращения. Он ей был нужен как часть системы, так сладко было ему противостоять! (Вспомним театр– два у тебя, милая, кавалера!..)
…А когда вернулись – вот прям сразу Пастушка на свой постаментик влезла, довольнёшенька, и восторжествовала: «Как же я счастлива!». И с него стрясла те же признания – что счастлив. Счастлив, счастлив, да. Совесть чиста. А что сердце на разрыв – без широкого мира – ну, кого это касается… Главное – её, Пастушку, не предал.
А она даже не заметила, как он плакал, когда они возвращались, и какое у него было лицо. Или не хотела замечать, потому что это всё эмоции, а она же его спасает, он же тоже фарфоровый, на полке ему место. В системе. И сам же говорит – да, счастлив, вот на этой именно полке.
…Хреново ему было, ясно же. И совесть не чиста, вот не надо. Потому что предал звезду путеводную, ту самую звёздочку, что сияла в квадрате неба. Всю оставшуюся жизнь, наверное, помнил. Ему ведь сияла.
Потому что тонких фарфоровых дел мастер – Мастер, Творец – создал его с лестницей в руках. С лестницей в небо…
Пересмотрите мультфильм, не пожалеете. 1965 год, оттепель, система – казалось – слегка ослабла…
Да, для того чтоб уж совсем крылышки не складывать: там ведь ещё одна влюблённая парочка введена, в параллель, – юные мышата, чисто сутеевские, будто из книжек его. Они тоже сбежали в широкий мир, и у них получилось! Очень я за них рада.
Ну, и музыка ещё, музыка там – прекрасная.
Счастья вам!
***************
Рисунок Е. Бородачевой
***
Звёздочка моя
ясная,
мы с тобой давно
поняли :
лучше просиять
песнею,
чем брести повдоль
понями.
Франция ли, Я-
пония -
полное слезой озеро.
Если путь лежит
по небу -
значит, Велико -
россия.
Звёздочка моя
сильная
в купол шапито
вкручена.
Луковки церквей
синие
указуют путь
лучший нам.
Снежными уйти
реками,
на зиму, назад,
на зеро...
Пони обнимать
некому,
а у них в глазах -
озеро.