Это были очень непростые две недели моей жизни (и дальше, кажется, будет не проще). Мироздание шутит — на моём столе сошлись древнерусская «Повесть о зачале Москвы», по которой надо было написать статью на одной работе, и сериал по книгам Мартина, который нужно было посмотреть для занятий по работе другой. Всё это время коллеги терпели моё нытьё на тему «Что-то есть неправильное в этом Средневековье», и вчера меня, наконец, осенило. Загадка лежала на поверхности. Но давайте по порядку.
Зачем людям легенды
Настоящее средневековое Средневековье всеми ногами стоит на мифе. Историки религии говорят, что миф — это некая поучительная ситуация, заключённая в историю. Дескать, не хватало у древних людей понятийного аппарата, чтобы рассказать, что от женитьбы на собственных родителях не будет генетически богатого потомства — и они придумали миф об Эдипе. Хотели сентенцию, а получили сюжет. Но, превратившись в истории, мифы начинают жить своей жизнью, точнее, они начинают повторяться.
Кажется, со временем люди благополучно забыли про поучительные ситуации и решили, что главное в мифе — это событие, та самая история, которую можно пересказать. И стали выискивать эти ситуации, как повторяющиеся узоры на обоях, как кирпичи в стене. Так появлялся смысл — дескать, жизнь — штука абсолютно непонятная, как её жить — неясно, но — Уратоварищи! — у нас тут есть несколько сюжетных ходов, и мы их сейчас пройдём.
Нет, разумеется, в те века люди жили, скорее всего, так же, как и сейчас — пахали и сеяли, женились и умирали, пытались продать подороже и купить подешевле. Но ещё у них были летописцы, главное назначение которых заключалось в том, чтобы придавать смысл жизненному потоку. И летописи наводнились бесконечно повторяющимися Адамами, Каинами, Авелями. Каждый скромный повелитель трёх мостов в лучшие моменты своей жизни мнил себя Александром Македонским, и всё это, силами летописцев, благополучно брело от сотворения мира к Страшному Суду, активно наклеивая друг на друга ярлыки и периодически меняя их местами.
Легенды благополучно пережили Средневековье — старообрядцы верили в то, что именно они — «корабль Христов», правильные христиане; пуритане верили, что они строят рай на земле, американские негры — что они иудеи в египетском рабстве. Легенда о Страшном Суде (вариант «Конец Света») безумно популярна до сих пор. Потому что касается каждого и потому что «ёлки, наконец-то у нас есть сюжет, и становится понятно, как нам пройти этот кусок жизни».
«Нам всем нужна история», — говорит Тирион Ланистер. Я бы сказала иначе: нам всем нужен сюжет. Потому что перепутать между Каином и Авелем было бы слегка обидно. Чуть-чуть.
Что происходит во вселенной Мартина
Страшный ужас на самом деле происходит. Создатели сериала, скорее всего, сильно обогатили вселенную автора, одарив его локациями, костюмами, геральдическими цветами и гербами домов, а также модами Севера, Юга и Железных островов. Строение замков и церемониал отчасти позаимствовали в обычаях разных стран. Вопрос о том, сжигали ли бритты своих вождей на плоту, отпуская тела плыть по реке, мучает меня до сих пор. А то во втором фильме вижу, везде вроде про Англию, но может и нет.
Ещё перед нами живым живьём разгуливают великаны, драконы, белые ходоки и лютоволки. Но, обратите внимание, в этом мире нет ни одной сказки, ни одной. Хотя они должны быть.
Все книги, которые читают герои фильма сводятся к историческим хроникам: «Тот летал на одном драконе, а другой летал на другом драконе» — безумно занимательно, — или просто к документальным записям, кто кого повенчал, скольких человек отпел и сколько раз, простите, сходил в туалет. Такая сплошная фиксация бессмысленна, не зря от неё взвыл даже терпеливейший Сэмвел Тарли, но другой в сериале кажется и нет.
Даже великое знание Брана — Трёхглазого Ворона — заключается, в конце концов, в том, что он просто знает ВСЁ, буквально. То есть, Бран не знает смыслов, но какой-то конкретный факт может слетать и подсмотреть. Печально походит на сдачу истории в форме ЕГЭ, простите. Не случайно ли Бран так благополучно удаляется с первого же в своей жизни заседания Великого Совета — «Я покину вас, господа». И господа остаются разгребать хозяйство. Потому что история к концу сериала напоминает приходно-расходную книгу.
Всех героев с историями автор последовательно убирает к финалу. Таргариены в половине случаев безумны, и они создали Железный трон. Поэтому их последняя принцесса, послушно этим тронам бредящая, будет убита единственным из живых родственников, который — прямейший этого самого трона наследник — позже отправится на Север охранять непонятно кого от кого. Да, потому что и Ночному дозору тоже нужна легенда о том, что они охраняют царство живых от мёртвых. Честно говоря, она им нужна даже больше, чем сами белые ходоки. Потому что, имея легенду, можно тысячу лет сидеть на льдышке, отрабатывая приёмы ближнего боя и периодически выясняя отношения с соседями, а, имея живого белого ходока, — ещё вопрос.
Куча народа весь фильм приветствует Джейме словом «Цареубийца». Прям с надеждой на рецидив. Тщетно. Куча народа, как заклинание, повторяет, что Ланистеры всегда платят долги. Выясняется, что иногда чужими деньгами. Счастливый Эурон Грейджой умирает в уверенности, что он создал себе легенду — убил Цареубийцу. Блаженное неведение. Даже запись про Джейме в анналлах истории напоминает, в конце концов, характеристику для отдела кадров. Да, созданную рукой влюблённой женщины, но не легенду.
Я уж не буду говорить про ситуации, когда смысл вроде бы есть, но его нет. Светлая память дому Станниса Баратеона.
— Владыка, укажи нам путь, потому что ночь темна и полна ужаса.
И что?
А потом
— Джон, скажи, что ты видел ТАМ?
— Там ничего нет.
Приехали.
Все глобальные метафизические конфликты — между жизнью и смертью, между свободой и тиранией — в сериале вынесены в буквальный план. Главное — после множества ранений (которые чудесным образом затягиваются на героях до тех пор, пока они нужны повествователю) умело подкрасться к королю Ночи. Просто не все умеют. Главное — подойти к тиранше на расстояние кинжала. Не всем доступно.
По сути, всё, что в итоге остаётся героям в финале — это непрямая демократия и забота о благосостоянии подданных, которых они не то, чтобы недолюбливают, — в принципе, не очень считают за людей. «Не доволен никто — и это не такой уж плохой выход».
Ну, разве что Санса, наконец, прагматично отломила у жизни корону, которая очень ей идёт. Да зритель вынес для себя мораль о том, что борьба со злом вообще-то затягивает.
Сплошная мораль, никаких сказок.
