И привели ко мне Таню... Лет так-эдак девятнадцати - возможно, двадцати. Привели, разумеется, для перевоспитания, с дальнейшей запоздалой аттестацией.
Работая теоретиком в музыкальном колледже, ориентируя в музыку собственных маленьких детей, - я регулярно и последовательно провожу одну мысль: соотношение природы и вложений - каверзная материя, болезненная тема и камень преткновения для многих семей.
Говорят, Тане нужно выставить оценки по нашим предметам за седьмой семестр. Мол, никто из коллег браться не хочет - "а Вы давайте, пробуйте, авось найдёте общий язык с трудной ученицей".
Никогда прежде Тани не видевши, назначаю ей встречу по телефону. Каникулы - самое время разбираться с наиболее одиозными случаями! Таня поначалу противится моему графику: ей, видите ли, в полдевятого рановато, а нельзя ли попозже? Увы и ах, Танечка, научись подниматься затемно, ты ещё молоденькая. Я не говорю о том, что вольно распоряжаться учительским временем (к слову, я мама четверых, о чём студентам распространяюсь крайне редко) - это какое-то днище. Ну, не дано прочувствовать - так и ладно. Я, Танюш, не настаиваю, мне твоя аттестация погоды не сделает. Более того, до аттестации - как до луны, сначала протестируемся, при желании - позанимаемся: с тобой ведь такого, по сути, давненько не случалось. Несколько лет, включая академ... Так мне объяснила, на пальцах, куратор твоего славного хорового отделения.
Задаю Тане один вопрос: как вышло, что она, рекомендованная как экстра-талант, месяцами не посещает занятия?
И разворачивается у нас беседа - такая, каких у Тани, возможно, в жизни произошло уже немало. Но это не точно! У меня нет уверенности в том, что циничная девица так откровенничает с любым педагогом при первой встрече. Не исключаю, что умею вызвать на терапевтический разговор. Как-никак, сама в прошлом пациентка медицинского психолога...
- А я вот на первом курсе нормально ходила, - припоминает Таня, устало взирая на нотную доску заспанными глазами. - Сижу на сольфеджио, пишу диктант за десять минут - потому что меня хоть ночью разбуди, я такой одной левой напишу. Я слышу, понимаете, СЛЫШУ, я абсолютница, у меня САМО выходит. Семья без музыкантов, меня и не учили особо, просто в школу иногда ходила - если не ленилась, а так-то слышу ноты, реагирую, запоминаю, рисую. Меня не нужно учить, пусть учатся те, которые ни шиша не слышат, хотя и по пять лет с дорогущими репетиторами. Так вот, я за десять минут эту дребедень пишу, а другие за сорок пять еле-еле, да ещё поднывают, в глаза учителю призывно так заглядывают. Фу, мерзость, видеть не могу, эдакие приличненькие девочки-мальчики - тупые, глухие, их родители целое состояние за поступление в ваш "Мерзляк" отдали. Слышите, мне тошно с ними. Вот я и перестала ходить, больно мне оно надо! Я в храмах пою, в праздничных хорах, с листа любое читаю - вон, на Ваганьковском, с консерваторцами - за милую душу. И везде я пригождаюсь, деньги свои в семью тащу: семья у нас многодетная. А всё почему? Да потому, что я не тварь дрожащая - в отличие от них, кому вы липовые четвёрки с минусами городите, только за то, что они, сладкие такие, на все уроки к вам в восемь утра бегают, собачонки. Сытые, проплаченные, да с иголочки...
Таню колбасит: меня, признаюсь, тоже потряхивает. Ну, в бой, сейчас разберёмся. Где наша не пропадала?
Интересуюсь: раз настолько уж одарена - отчего не может пойти и посдавать "с полпинка" всё то, над чем корячатся бедненькие собратья-четверокурсники (как-то не верится, что все наперечёт "профнепригодны")? Получаю ответ, смысл которого сводится к следующему. Скучно стало, тоска зелёная. Пропустила момент, когда всех "тупых и глухих" упаковали информацией, новыми диковинными навыками и неким локальным колоритом. Теперь - чужая, общения со сверстниками избегает, но от взгляда свысока не открещивается, ибо талантлива:
- Вы скажите, ЧТО надо сдавать, а я сдам - это моё личное дело, как сдам. Вы так-то сильно не переживайте, за меня не волнуйтесь, я по жизни устроюсь, без вопросов. И в институт поступлю, если надумаю. Опять же, это чисто МОЁ, я за то сама отвечу...
Таня не владеет актуальным материалом и обстановкой в целом. Живя в своём узкоцеховом, ограниченно-клиросном мирке со стабильной почасовой оплатой певчим, она давно не раскрывала глаза шире. Ей "по барабану", какие именно аккорды группы двойной доминанты я играю ей на слух в аккордовой последовательности. Ей всё равно: это никак не изменит её скупую на эмоции, но уже такую тщеславную двадцатилетнюю юность.
Таня, остановись.
Это тебе говорит человек в два раза тебя старше - головастая и реактивная абсолютница, обернувшая свои природные данные в профессию. Нас таких на свете, поверь, немало.
Ошибка твоя, дорогая Татьяна, уже в том, что ты не смогла правильно оценить своё место в обществе. Тебе кажется: эксклюзивный дар у тебя, ограниченные возможности у других. На деле, поверь, всё иначе: твои качества - не уникум, а НОРМА. Так ДОЛЖНО БЫТЬ, это исходный, адекватный уровень для успешных и последовательных занятий музыкой. Как быть с "неслышащими"? А вот это, извиняй, не твоего ума дело. Над их проблемами мы, педагоги, работаем - и мы докажем, что при правильной коррекции успех возможен, более-менее, у каждого.
Это великое учительское счастье - видеть отдачу, уважительное отношение к себе и к предмету. Как правило, подобное приятие сопровождается активным профессиональным ростом ученика, пусть изначально и менее заметного.
Как на дрожжах, кто понимает!