В конце 20-х годов прошлого века западные страны отказываются от закупок леса у Советского Союза. Причиной послужили многочисленные слухи о беспределе, творящемся на лесозаготовках С.Л.О.Н.а. Откуда взялись эти слухи? От самих же заключенных. В 1925 году из Кемского отделения бежали несколько человек. Спустя некоторое время увидели свет их воспоминания о лагере, всколыхнувшие международную общественность.
Правительство СССР решает послать на Соловки человека, которого знали бы в Союзе и за рубежом, который обладал бы достаточным влиянием и мог успокоить общественные волнения. Выбор падает на Максима Горького.
Лагерь забурлил: «Вот оно! Наконец-то весь мир узнает правду о Соловках!».
И вот весной 1929 года в Бухту Благополучия зашел «Глеб Бокий». На борту которого находился сам Глеб Бокий (куратор Соловецкого лагеря), писатель, его сын и невестка Надежда Пешкова, основательно продумавшая образ «чекистки» перед поездкой: черная кепка, кожаные брюки-галифе, черная кожаная куртка и высокие сапоги.
К встрече гостей заблаговременно подготовились: покрасили фасады зданий, вычистили помещения, выдали новую одежду, из лазарета вывезли больных, а вдоль аллеи вкопали срубленные накануне ели. В отдаленные лагпункты вывезли всех общественных деятелей, с которыми мог пересекаться писатель. Заключенным, естественно, запретили обращаться к гостю с какими-либо заявлениями. Пренебречь указанием было опасно для собственной жизни. Однако желающие рискнуть все же нашлись.
В своих воспоминаниях Д. С. Лихачев описал, как стал свидетелем разговора между Горьким и мальчишкой-заключенным. Тот рассказал обо всем, что на самом деле происходило на физических работах. Разговор длился не менее 40 мин. Наконец Горький вышел из барака, он плакал. Толпа заключенных ликовала: «Горький про все узнал. Мальчик ему все рассказал!». Однако позже в своем интервью Лихачев добавит, что Горький плакал часто и слезы его были фальшивы.
Побывал Горький и в «доме боли» - на Секирной горе. Однако предварительно изолятор подготовили: навели порядок, вынесли «жердочки», на которых заставляли сидеть провинившихся. Заключенным вручили газеты, которые те «читали» вверх ногами. Писатель обратил внимание и на эту акцию молчаливого протеста.
Помимо лазарета и штрафного изолятора он осмотрел казармы, конезавод, кирпичный завод, молочную ферму, питомник, кустарные мастерские. Побывал в театре.
Сразу после отъезда писателя начались беспорядочные аресты, карцеры были забиты людьми, а мальчика, который разговаривал с Горьким, больше уже не видели. Но все ждали главного – публикации, которая изменит все.
В мае 1930 года в журнале «Наши достижения» был опубликован долгожданный очерк. Страницы издания пестрили пролетарской бравадой, высокими размышлениями об анархизации молодежи, вызванной буржуазной культурой, о том, как «социально опасные» осознают необходимость быть полезными новому обществу, как стремятся позабыть прошлое и получить квалификацию. Среди заключенных только справедливо осужденные.
Автор подробно описал крепкое хозяйство, упитанных лошадей, чистые коровники, новые и просторные казармы. Отметил богатую культурную жизнь лагеря: театр, общество краеведов, музей и тд. Завершала статью фраза о необходимости организации таких лагерей, как Соловки. Ведь это место, где «учат жить, учат грамоте и труду».
Заключенный Н. Жилов прокомментировал очерк следующим образом: «Горький морально оправдал истребление миллионов людей в лагерях. Общественное мнение мира было обмануто им самым беззастенчивым образом…».
И все же благодаря подробным воспоминаниям узников Соловецкого лагеря, мы знаем, что жили заключенные не в «светлых и просторных казармах», а в переполненных бараках, где не хватало топчанов; работали в лохмотьях и старых лаптях, а не «холщовых рубахах и высоких сапогах»; трудились в поте лица не потому что стремились быть «социально полезными», а потому что не хотели попасть в штрафной изолятор и остаться без пайка.
Верил ли сам Горький в то, что писал, или действовал, исходя из собственных интересов? А может, просто заключенные Соловецкого лагеря сами обманулись в своих ожиданиях? Зачем «буревестнику революции» дискредитировать продукт этой самой революции? Делитесь мнениями в комментариях.
Источники
М. Горький, Рассказы, очерки, воспоминания 1924-1936 (Т.17), «Соловки».
Д. С. Лихачев, Воспоминания. - СПб.: Logos, 1995. - 519 с.
Воспоминания соловецких узников. Т IV.