Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
Сегодня мы продолжим "перезагрузку" ХХ века, уподобившись некоторым властелинам времени, по-перфекционистски кромсающим столетие на собственный вкус и цвет и упорно не желающим видеть ничего страшного, пугающего и неприятного. Напомню, что, начиная с мартовского выпуска цикла, мы путешествуем по одному дню из жизни Российской Империи и... не далее! Разве что для сравнения завершаем нашу прогулку последним десятилетием века, и то - более в качестве финальной логически-смысловой виньетки.
Если я не писал Вам и тем не дал реального доказательства моих постоянных дум о Вас, то только потому, что сознаю свою негодность к жизни, сознаю, что все мои переживания никому не интересны.
Я раздражителен, придирчив, подозрителен, все считают меня неприятным человеком.
А я страдаю и думаю о самоубийстве. Пускай меня все презирают. Мне дорог завет Ницше “Werde der du bist”.
Я открыто говорю все, что думаю. Ненавижу ложь не с точки зрения общепринятой морали (она сама построена на лжи), а как человек, который стремится к очищению своей собственной личности...
Я мечусь и жажду знаний.
А когда я смотрю на свои худые руки, я начинаю ненавидеть себя, потому что кажусь себе таким же беспомощным и вялым, как эти руки, которые никогда не сжимались в сильные кулаки.
Жизнь моя представляется мне продолжительным, мучительным кризисом какой-то страшной затяжной болезни. И я только жду и жду, когда этот кризис разрешится так или иначе. Мне будущее не страшно, лишь бы скорее конец, какой-нибудь конец…
Если не знать автора этого письма, то запросто можно предположить, что это - какой-то депрессивный девиант с суицидальными наклонностями. Даже не стану мучить вас "угадайками", всё одно назвать имя, полагаю, не получится даже с десятой попытки. А между тем, это - актёр Художественно-общедоступного театра (будущий МХАТ) Всеволод Мейерхольд, и обращается он к Антону Павловичу Чехову в письме от 18 апреля 1901 года. Им уже сыграны Треплев в "Чайке" и Василий Шуйский в "Царе Фёдоре Иоанновиче". В том же 1901-м Мейерхольд исполнит роль Тузенбаха в "Трёх сёстрах". Однако, душевные непокой и искания уже в 1902-м заставят актёра покинуть труппу и пуститься на вольные режиссёрские хлеба с набранной труппе в Херсоне.
К слову сказать, внимательно пересмотрев всех адресатов Чехова за 1901 год, Мейерхольда в их числе я не обнаружил. Вероятно, душевный выплеск актёра отклика у Антона Павловича не нашёл. И то сказать: что такому отвечать? Полноте, сударь, жизнь так прекрасна, вы молоды, талантливы, нюхайте ласточек, апрель и... всякая штука? То-то и оно!
Зато уж с кем переписка Чехова поистине многотомна и многослойна - так это с женою. В письме его от 18 апреля 1904 года и ирония по поводу всё более возрастающего количества поклонников его творчества ("беспокойщиков" - как он их называет), и тоска от того, что они - не вместе, и даже планы по покупке... лодки. Планы, сбыться которым уже не суждено; до рокового 15 июля осталось менее трёх месяцев.
Милая собака, в Питер я едва ли соберусь, это было бы утомительно, но в Москву я выеду скоро, очень скоро. Во-первых, хочу тебя видеть, во-вторых, нет возможности жить в Ялте, такая масса всякого рода беспокойщиков. Был сегодня какой-то господин, оставил рукопись и письмо с просьбой о... деньгах , обещал побывать еще вечером; приедет сейчас Софья Петровна со скучнейшим господином, который будет снимать меня. И т. д. и т. д. Кстати же посылаю тебе для полноты картины рецензию, напечатанную в сегодняшнем "Крымском курьере". И этак каждый день! Вот тут и выздоравливай и не бегай в ватер.
Дуся, милая, деточка, родная, в Петербурге на Б. Садовой в Юсуповском саду выставка И. Г. Кебке -лодки, палатки и проч. Ты бы поглядела! Это в доме Общества спасания на водах. Быть может, ты подберешь легонькую, красивенькую и недорогую лодку. Или узнай там, где у них магазин, и побывай в магазине. Чем легче лодка, тем лучше. Спроси цену, запиши название и № лодки, чтобы потом можно было выписать, и спроси, можно ли отправить лодку как простой товар. Дело в том, что жел дороги отдают под лодку целую платформу и потому проезд лодки обходится в сто рублей.
Господь с тобой, роднуля. Я тебя люблю. Если Миша пожалует в театр на мою пьесу, то принеси ему чувствительнейшую и почтительнейшую благодарность за оказанную мне честь. Только едва ли он снизойдет.
Я так мечтаю о лете! Так хотелось бы побыть одному, пописать, подумать.
Обнимаю тебя, голубчик
"Предчувствие"... Так бы я назвал следующую главку, заключающую в себе заметку из ""Петербургской газеты" от 18 апреля 1908 года, корреспондент которой задался целью выявить цифры статистики по столичным... самоубийствам за последние несколько лет. Надо заметить, динамика пугающая. Отчего так? Революция - позади. Знаменитый эсеровский террор понемногу затухает, двойной агент Азеф, возглавляющий Боевую организацию эсеров, уже вот-вот будет разоблачён и бежит. Вплоть до самой Первой Мировой в стране под крепкою рукой Столыпина (далее - уже инерционно, но неколебимо) укрепится рубль, впечатляют темпы роста промышленности, ВВП, наконец... Однако, видимо страшные потрясения начала "звериного" века (завершившая предыдущее столетие Ходынка, русско-японская война, Кровавое воскресенье, Пресня, разнообразные "буянские республики") просто так исчезнуть, раствориться в кажущемся благополучии в восприятии населения Империи не смогли... Не оттуда ли это... предчувствие?
- Заведующий статистическим отделением петербургской городской управы систематизировал данные о самоубийствах и покушениях на самоубийства за последние 4 года, 1904 – 1907 включительно. В 1904 году всех самоубийств было 169, 130 мужчин, 39 женщин. Покушений на самоубийство 258: 158 мужчин, 100 женщин. Знаменательный 1905 год дал уже 215 самоубийств, но цифра покушений несколько упала. Следующий 1906 год дал 341 самоубийство и 191 покушение; наконец, минувший 1907 год ознаменовался своего рода эпидемией самоубийств. В течение его пытались покончить расчеты с жизнью и действительно покончили 796 человек. Из этого числа было самоубийц-мужчин 197, самоубийц-женщин 70. Покушались на самоубийство мужчины 331, женщин 208.
А вот и "бесы" выходят на сцену... Как в хорошем образчике жанра: если есть некоторые мистические "предчувствия", то они рано или поздно непременно должны материализоваться.
С. Петербург, 18 апреля 1912 г., Париж, Станиславу Берильскому, Рю С. Жан, 268.
Просьба сообщить о том, как относятся за границей к беспаспортным.
Дорогой товарищ. Мне необходимо выехать до 25 апреля. Мне очень важно знать, можно ли и как пробраться в Париж, избежав при этом требований паспорта от иностранной полиции, не имея этого паспорта совсем. Пробираясь через Финляндию, вопрос о русской полиции можно решить. Но интересно знать, как относятся к этому документу австрийцы, немцы, англичане, французы. Можно ли у них проскользнуть вообще, а в данном случае через Лондон, через пристани. Каковы у них обычаи на вокзалах и пристанях. Отвечайте немедленно телеграммой. Живу я на набережной, но Вы адресуйте: Петербург, Васильевский остров, Средний пер. 30, – Горчаковскому. – Иванов шлет привет.
С Мейерхольдом не выгорело, а с этим-то - как же? Насчёт - угадать? Впрочем, здесь фокус несложный... "Коба"-Джугашвили, в 1912-м окончательно принявший партийное погоняло "Сталин". На этот раз ему не свезло: письмо было перехвачено, и Коба, только что бежавший из вологодской ссылки, был арестован и выслан куда подальше - в Нарым. Впрочем, и там он пробыл недолго, сбежав уже 1 сентября. Дальше - побег в Швейцарию, затем - возвращение в петербург, новый арест и Туруханск... Какая насыщенная жизнь! И, верно, сколько любопытных выводов сделал этот "чудный грузин" из наблюдений за беззубой царской системой "ФСИН" и крайне деликатным по отношению к "политическому инакомыслию" законодательством ... что-то вроде "мы пойдём другим путём"!
Константин Георгиевич Паустовский в основном ассоциируется у советского читателя с чем-то... миросозерцательным: природа, лес, озёра, барсук с обожжённым носом ловит стрекоз, романы в духе Ильфа и Петрова, но вовсе без юмора... Однако же, ему довелось испить чашу века-"зверя" сполна. В юности он был санитаром на Первой Мировой, был мобилизован Петлюрой, затем призван в Красную Армию, репортёром объездил всю страну, одною фразой - ХХ век не миновал его. Сегодня же, выходя покидая постепенно Российскую Империю, прочитаем его письмо к будущей жене Екатерине Загорской (они и познакомились на фронте) от 18 апреля 1915 года. Это - как небольшой рассказ от первого лица - совершенный в своей фотографичности и законченности. "Большая кровь" столетия льётся уже не ручьями - рекой, но то, что случится немного позже, нас сегодня - по замыслу вашего автора - не настигнет.
************
Написал Вам письмо, Катя, еще из Люблина, откуда мы ночью вышли в Д. Телеграммы послать не успели. Пошлем на обратном пути. Всю дорогу нас заносило песком, поезд шел, словно в тумане. В Р. я ходил с Романиным в город. Много интересного, но писать пока что нельзя. По Галиции шли весь день, все в цвету, много воды, много зелени и старинных костелов. Вечером третьего дня пришли в город М., где и стоим сейчас. Город уютный, маленький, все виллы и виллы богатых польских магнатов.
Сегодня утром нас разбудили частые выстрелы около вагонов, оказалось, на поезд шел немецкий аэроплан. Стрельбу открыли лихорадочную. Аэроплан сбросил девять бомб, некоторые разорвались довольно близко. Около получаса продолжался обстрел, быстрая ружейная трескотня, иногда были слышны глухие взрывы — разрывались бомбы. Начальник станции дал телеграмму в Л. о том, что наш поезд обстреляли с аэропланов, если об этом будут шуметь в газетах, не беспокойтесь. Особенно опасного ничего не было. Спустя несколько минут после обстрела мы узнали, что в деревне за городом ранено бомбами пять человек. Лида, Романин, Лева и я захватили перевязочный материал и пошли, вернее, побежали в деревню. Когда пришли — на месте, в избе оказался только один врач-поляк, у которого ничего с собой не было. Весь пол был в лужах крови, кровати, стены — все в крови. Я с Лидой вначале перевязывал девушку-гимназистку, лет 17-ти. Раны смертельные. Разорван живот, грудь, обе ноги перебиты, открытые переломы, много глубоких рваных ран. 7 раз вспрыскивали кофеин. Она умерла несколько минут спустя после перевязки. Красивая, славная девушка. Потом перевязывали мальчика. Он лежал на постели, весь истек кровью. Подушки, простыни, матрац — все было липкое и ярко-ярко-красное. Я разрезал ему сапоги. Кровь лилась мне на руки, на куртку. Обе ноги перебиты, из ран текла каша из мелких раздробленных костей. Все просил пить, метался. Тоже умер скоро и тихо. Третий — студент — тоже смертельный. Его перевязали, думали спасти. Подали грузовой, военный автомобиль — перенесли студента и еще двух девушек, раненных в ноги. Когда я вышел из халупы мыть руки, они все были в кровяной корке. Кровь расползлась по брюкам широкими пятнами, стало страшно. Закружилась голова. Несколько спустя я чувствовал, что еще немного и я сойду с ума и закричу дико и страшно. Странно, несколько мгновений мне казалось, что я уже сошел с ума, что какая-то страшная тяжесть давит мне на мозг и у меня мутится рассудок. Но напряжением воли я заставил себя идти, не упасть. Это скоро прошло. Почему-то я подумал, что Вы должны быть здесь, что Вы здесь — было такое ощущение, словно Вы стоите где-то вблизи, словно я вижу Ваши глаза.
Везли их медленно и осторожно по улицам города. Появились любопытные, бежала детвора. Привезли на поезд, в перевязочную. Приготовили все к операции. Внесли студента. Хотели переложить его на стол — по началась агония. Впрыскивали камфору. Ничто не помогло. Умирал он долго, и все время в перевязочной стояла глубокая тишина. Была Map. Сев., Агриппина Семеновна, Таня и я. Умер он у меня, в перевязочной. У него было удивительно красивое, хорошее лицо. Закрыли его простынями и унесли. На полу осталась лужа крови, которую я но могу отмыть. И сейчас, когда я сижу вечером в перевязочной и пишу Вам, мне жутко войти в операционную, потому что на дорожке большое, темное пятно. Девушек перевязали и отправили в Дембицу на автомобиле.
Работали все наши изумительно — хорошо, спокойно и ласково.
Умерло трое, все из одной и той же интеллигентной семьи. Мать прибежала, когда они уже умерли
Опыт подсказывает мне, что не "перезагрузи" я цикл в новый формат, последующие десятилетия погрузили бы нас в ещё большую депрессию. Видно, такой уж это день - 18 апреля. А потому мы благополучно минуем их, оказавшись сразу в 90-х годах... Которые чем-то неуловимо напоминают мне сразу и прошлое, и настоящее - одновременно. Передо мною - газета "Культура" от 18 апреля 1992 года. Под громкой рубрикой "Какие идеалы оставим мы нашим потомкам?" - предложения ораторов VI съезда народных депутатов России, среди которых - весьма пламенная речь Олега Валериановича Басилашвили. 31 год уж минул - а читать интересно!
- "... Мне абсолютно ясно одно: мы сейчас находимся на стыке двух эпох. В августовские дни рухнула одна эпоха, старая эпоха, и началась новая эпоха. Плохо это или хорошо? Убежден, что хорошо, потому что эта новая эпоха несет нам надежду избавления от страха, рабства, надежду на то, что мы станем людьми. И как бы ни старались некоторые остановить время, убрать правительство, лишить каких-либо властных полномочий нашего Президента и вернуть всё вспять, это безнадежно. Остановить время невозможно, это факт. А факты - упрямая вещь, как любил говорить наш вождь и учитель товарищ Сталин. Ну уберем мы правительство реформ, остановим их. Жестоко отомстит нам время голодом, кровью и полной безнадежностью. Придется опять звать их - молодых, талантливых, интересных и прикрывать их широкой спиной дяди Ельцина. Зачем нам терять время? Давайте сразу поддержим Егора и его команду, заставим их выслушать альтернативные мнения, критику с той целью, чтобы реформы не тормозились, а двигались дальше. Остановка реформ - нищета и развал России. Да, рухнула бесчеловечная система, исчез сковывающий страх. Рабство, загнанное сталинским свинцом внутрь больного организма, вырвалось наружу, круша честь, совесть, достоинство, отравляя смертоносной радиацией бездуховности и уродуя души живущих и еще не родившихся людей. Взяточничество, коррупция, ложь, воровство, неприкрытое вымогательство, обман - вот язвы, грозящее погубить наше еще только начинающее нарождаться новое общество. Достойно ли существования общество, где кумиром становится чистоган, а место Льва Толстого и Художественного театра занимают Невзоров и "Поле чудес" на телевидении? Морально ли будет такое общество? Достойно ли существования общество, где кумиром становится брызжущий здоровьем молодой бизнесмен, равнодушно взирающий, как страдают от голода старики и дети?.. Страшно сознавать, но российская культура стоит сейчас на грани уничтожения. Может исчезнуть навсегда то, что создавалось веками, что делает человека свободным и счастливым... Равнодушие к нашим требованиям приводит к тому, что закрываются библиотеки, гниют в подвалах бесценные произведения живописи, одна за другой закрываются новые студии - наши надежды. Большинство театров на грани исчезновения или превращения в угоду рынку в пошлые "развлекухи". Рушится великая, уникальная традиция нашего театра - репертуарный театр единомышленников. Режиссеры кино не могут снять кинофильм. Затрата на одну картину - около десяти миллионов рублей. Кто их даст? Это невыгодно... Работники культуры, творцы, целые коллективы талантов покидают Россию не только потому, что не могут себя здесь прокормить, а потому, что видят полное равнодушие властей предержащих... Я требую особого, бережного отношения к уникальному мировому явлению - российской культуре. Мы не выпрашиваем денег, не клянчим подачек. В сложившейся экономической ситуации мы считаем, что выход - в продуманном налогообложении, в налоговой поддержке альтернативных источников финансирования... Когда-то Христос выгнал из храма торговцев. Культура - тот же хрупкий храм, созданный нашим народом. Приветствуя рынок, мы же требуем защиты от него. И если вы умоете руки, не прислушаетесь к словам Президента и отдадите культуру на распятие - наши имена потомки будут произносить с презрением, как произносят с презрением имя Пилата"
Да... эмоционально... Нашёл ещё интервью Басилашвили, данное им 30 декабря 2011 года порталу с пугающим сегодня названием "Свободная пресса". В нём знаменитый актёр, между прочим, высказывает своё мнение о сменяемости власти: "... Я вообще считаю, что любой руководитель, будь он даже семи пядей во лбу, не должен быть у власти больше 8 лет. Это — предел. Ибо после этого в мозгу любого человека происходят необратимые изменения. Власть развращает, и человек медленно, но верно превращается в диктатора..." Есть и ещё кое-что - с персонализацией, но далее, пожалуй, мы не пойдём.
А чтобы закончить эту главу более наглядным образом, приведу цитату из фантасмагоричного фильма 1993 года "Сны", в котором главную роль как раз и сыграл Олег Валерианович. Напомню, речь там идёт о графе Призорове, жена которого мистическим образом видит себя во сне в 1992 году в образе посудомойки из столовой Маши Степановой. Понять графа можно - представить себе, что за сто лет страна может претерпеть такие кардинальные изменения в 1892 году сенатору было крайне затруднительно!
...Экипаж с графом и графиней едет по ночной Москве. Графиня молчит. Молчит и граф.
Затем, покосившись на графиню, осторожно спрашивает:
– Дорогая, а что там за страна у вас?
– Что?
– Что за страна, которую вы видите во сне?
– Эс эн гэ,- говорит графиня.
– А что это такое?
– Да не знаю. Они сами не знают.
– Однако же там есть правительство? – уточняет граф.
– Там много правительств…
– Что значит много? – недоумевает граф.- Кто-то же руководит державой? Царь там есть?
– Нет. Они давно без царя живут.
– А куда ж он подевался? – озадачивается граф.
– Не знаю. У них какая-то революция произошла, и они стали без царя жить.
– Значит демократическая республика,- догадывается граф.- Как у французов.
– Не знаю,- говорит графиня.- Они сами ничего не знают.
– Но какое-то устройство должно быть: у государства! – восклицает граф.- Какой-то порядок существует в стране?
– Нет там никакого порядка,- говорит графиня.
– Как же может такая держава существовать? – недоумевает граф.
– А вот существует!..
Завершая наше путешествие по одному дню ХХ века стихотворением "Цеппелины над Парижем", написанным Максимилианом Волошиным 18 апреля 1915 года. Как мне показалось, оно самым удивительным образом совпадает с общим настроем сегодняшней мозаики... "Предчувствие" чего-то красной нитью проходит сквозь эти строфы... почитайте!
Весь день звучали сверху струны
И гуды стерегущих птиц.
А после ночь писала руны,
И взмахи световых ресниц
Чертили небо. От окрестных
Полей поднялся мрак и лег.
Тогда в ущельях улиц тесных
Заголосил тревожный рог…
И было видно: осветленный
Сияньем бледного венца,
Как ствол дорической колонны,
Висел в созвездии Тельца
Корабль. С земли взвивались змеи,
Высоко бил фонтан комет
И гас средь звезд Кассиопеи.
Внизу несомый малый свет
Строений колыхал громады;
Но взрывов гул и ядр поток
Ни звездной тиши, ни прохлады
Весенней – превозмочь не мог.
Таким (или примерно таким) увиделся мне день нынешний, а уж хорош он был или плох - судить всяко не мне. Любые исторические аллюзии - всего лишь совпадения и не более того! Вам только показалось!..
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие публикации цикла "Век мой, зверь мой", а также много ещё чего - в иллюстрированном гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" или в новом каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый гид по каналу
"Младший брат" "Русскаго Резонера" в ЖЖ - "РУССКiЙ ДИВАНЪ" нуждается в вашем внимании