Прям вот вырваться, бежать, куда глаза глядят, испариться, исчезнуть и тд и тп. Словарный запас у девочки был приличным, поэтому глаголов к своим чувствам могла бы подобрать сколько угодно, но главным было то, что жить дальше под одной крышей с людьми, которые звались ее родителями, Наташа не могла.
Поэтому и в школе пропадала целыми днями, чтоб домой не идти, и училась хорошо, чтоб по окончании восьмилетки поступить учиться дальше и поселиться в общежитии.
Наташа сначала была обижена на эту жизнь. Вот чем она провинилась перед создателем, что подарил ей именно такую семью. У всех подружек родители, как родители - да, не ангелы с крыльями, бывает и выпивают и дерутся, но за детей переживают и по-своему их любят.
Наташины мать с отцом любили только себя. А ещё очень уважали бутылочку зелёного стекла с горючей жидкостью. А дочку свою, непонятно каким образом появившуюся на свет, и не замечали. Пока жива была бабка по матери, она присматривала за Наташей, а потом и совсем забрала внучку к себе жить. У бабки было тепло, сытно и спокойно. Пьяных родственников бабка до внучки не допускала. Да, те и не особенно жаждали общения с дочерью. Лишние хлопоты, траты и переживания им были ни к чему. Когда бабка пo мepла, матушка Наташи, не дожидаясь вступления в наследство, за полцены продала бабкин дом и перевезла дочку к себе. Вот тут то и начался ад.
Мать совсем не представляла, как жить вместе с дочкой-подростком, чему учить и какие вести с ней «женские» разговоры. Она пахала, как проклятая на ферме, вставала к утренней дойке ни свет ни заря, к вечеру была зла, как чept и Наташа очень быстро усвоила, что к матери лишний раз лучше не соваться. В доброе расположение духа женщину приводила только мысль, что вечером они с мужем отдохнут от трудов праведных, расслабятся под водoчky с селёдочкой, запиваясь все колхозным молоком. Так и жили. Отец все-таки иногда включал «отца», требовал дневник, отчёт об ухажёрах, планах на жизнь. Парней у Наташи не было, дневник сверкал пятёрками, в планах было учиться дальше. Но это было хоть какое то отцовское внимание. Матери нужно было, что под дочь ногами не путалась, дом блюла в чистоте и еду готовила. Слава богу родители не держали скотину во дворе, иначе пришлось бы и за ней ухаживать. Мать говорила, что скота ей и на работе хватает, молоко с фермы тайком таскала, так что видеть ещё и дома коровью морду не хотела.
Посиделки домашние родители начинали сразу после вечерней дойки. Зарабатывали онимнеплохо, труд и в самом деле был каторжным, но деньги уходили сквозь пальцы. Ни самим одеться, ни дочку толком приодеть. Наташа была неприхотлива, к нарядам равнодушна, а деньги, которые ей перепадали в порыве родительского благодушия, если и тратила, то на книги. Да и те приходилось прятать, чтоб мать не увидела.
Шла пора выпускных экзаменов. Мало заботясь об учёбе, подружки, шили красивые платья на выпускной вечер, доставали по блату тени, туфли и помады, обсуждали кавалеров. Одним словом, обычные девчачьи хлопоты и радости. Наташа тоже за экзамены не переживала, билеты были выучены, платье тоже мать купила. Правда, на вырост, но какая разница, если надеть она его планировала всего один раз.
Мать с отцом как с катушек слетели. Пили беспробудно какую-то дрянь, ругались до посинения, а однажды чуть дом не спалили. На всякий случай девочка отнесла свои документы соседке и просто ждала дня получения аттестата. Ей удалось скопить немного денег на первое время и оставалось только ждать.
На выпускном вечере в восьмилетней школе гуляла вся деревня. Наташа единственная из выпуска получила аттестат с пятёрками, а с ним тёплые слова учителей и напутствие директора школы, дескать, все широкие дороги жизни перед ней открыты, выбирай любую.
Настроение было хорошим, на душе легко, даже появление на вечере пьяной матери не могло его испортить. Только сердечко отчаянно сжималось от предчувствия чего-то неизведанного и непознанного.
Наслушавшись хвалебных речей в адрес родной кровиночки, размазав по лицу слёзы и сопли, мать, с воплями - какую умную девку вырастила, бросилась обниматься с руководством школы. Спрятав стыд за родительницу глубоко в сердце, Наташа долго-долго уговаривала её пойти домой.
Та ночь была самой страшной в жизни девушки. Она металась от отца к матери, плакала, умоляла не пить больше, получала зуботычины в ответ, снова плакала, а к утру просто выбилась из сил. Она смотрела на их спящие, безобразно пьяные лица, собирала вещи и клялась себе, что ни минуты больше не задержится в этом доме.
Но у Бога на нас свои планы. Отсидев на остановке до отправления первого рейсового автобуса до города и оплатив билет в новую жизнь, Наташа из окна увидела, как наперерез автобусу несётся их соседка:
⁃ Беда, Наташка, беда какая! Убил твой отец мамку, совсем убил. Горюшко-то какое, - соседка с силой вытащила девушку из салона. - Нельзя тебе никуда ехать, выходи.
Следующие несколько лет превратились для Натальи в одну сплошную каторгу. Силёнок уbi ть мать у алкаша-отца не хватило, но покалечил он ее сильно. Наташа, разорвав школьный аттестат и похо ронив мечту об учёбе в городе, устроилась вместо матери на ферму и ухаживала за ней, парализованной. Письма от отца из тюрьмы бросала сразу в печь и так и не узнала, что того тоже уб или в пьяной драке.
Не смотря на то, что жизнь провернула ее через свою мясорубку, она все равно принимала ее, не озлобилась, в рюмку не заглядывала, за матерью смотрела, не унывала и никогда не жаловалась. Вот только вместо своей учёбы стала мечтать о детках. И тут Господь ее услышал. Подарил сразу четверых: двух сыночков и двух доченек. Мужичонка правда оказался никчёмным, пил, как собака, ничего не зарабатывал, но ее и детей никогда не трогал. Зато ребятишки получились как на подбор. Умненькие, здоровенькие и ладные. Наталья любила их без памяти, тянула одна, всех отправила в город и выучила на профессию, радовалась их успехам, переживала всегда и плакала. Чаще от радости и гордости за них.
Выросли дети, создали свои семьи, но мать никогда не забывали. Заботились, уважали, любили, дом построили только для неё.
Наталья сидела на крылечке своего нового, доброго и тёплого дома, смотрела на звёзды и благодарила судьбу за детей. Пусть у неё не сложилось с мечтой, зато в детях мечты воплотились.
Значит, не зря всё, не зря.