Всегда думала, что с принятием себя у меня всё чики-пики. Пока не случилось вчерашней сессии с коучем. Принесла я на поговорить банальнейшую вещь – отложенную на полгода задачу. Да и даже не задача, а фигня фигнёй – написать синопсисы на три написаные уже мною книги.
- Вдруг вы не в курсе, но синопсис – это поглавный план книги – то есть в дополнение к названию главы – абзац, передающий главный смысл книги. Это нужно, чтобы отправлять рукописи в издательство и смотреть, что из этого выйдет.
И вот мы мутузим эту мысль с коучем, туда-сюда, так и сяк, и вроде не сложно, и план в голове, а пальцы печатают вслепую со скоростью 240 символов в минуту. А где же собака-то порылась?
А тама… Не хочу я встречаться с той Яной Набоковой, которая только начинала. Не хочу. Вот я такая есть здесь и сейчас и точка. А тогда… Тогдашняя я вызывает у меня презрение. О как сильно. Даже так. Тогдашняя я – кто эта женщина, я её не знаю, клуша.
Я помню её состояние, именно его я боюсь. Боюсь, что оно снова со мной случится, прилипнет и я не смогу выкарабкаться – ощущение постоянно извиняющегося человека. Тогда, когда я писала первую рукопись, мне было нельзя. Я писала незаконно, я ж не писатель, с чего я пишу вообще? Я вообще кто? Что я себе позволяю? Я помню на физическом уровне пригнутость, наклон шеи как будто в ожидании удара сверху, затрещины такой…
Боюсь прикасаться к этому. Брезгую.
Спасибо нам за то, что мы это нашли. Теперь я не только брезгую, а сочувствую и уважаю. Такой щемящий микс чувств, от которого в горле комок, а в глазах сухо, но солено.
Мда… И вот на пике этих чувств, которые уже не помещались внутри, я написала следующее. Стало легче. Правда. Читайте и вы, вдруг кому-то тоже надо.
«Привет, дорогой дневник!
Если честно, ты мне совсем не дорог, потому что в тебе буквы и слова, касающиеся моего прошлого. А прошлое я часто (слава Богу, не совсем всегда) обесцениваю. Типа, то было тогда, фу-фу, я была такая, божемой, стыдно вспомнить, давай никому об этом не скажем, ладно?
Хреново тебе, наверное, жить с осознанием, что я пишу тебя только чтобы забыть о том, о чём пишу. Похоронить. Одиноко, наверное.
Представь, я немного выросла и теперь тебе сочувствую. И мне даже немного тебя жалко. Ты герой. Я готова бросать тебя каждый день, только бы не помнить себя той, которая вчера, сегодняшняя я ведь вон какая умница… И так каждый день.
Каково тебе работать ластиком моего прошлого?
Молчишь?
Я на это и рассчитывала. Если бы ты мог мне ответить, вряд ли я бы выдержала. Сколько твоих предшественников я уничтожила сразу, как только исписала последнюю страничку. Много. 10 или больше. Толстенькие все такие были, немножко распухшие от мелкого почерка и неровного нажима.
Ты оказался мудрым. Теперь ты оцифровался. Масштабировался. Разросся. И даже местами сепарировался от меня, твоей хозяйки.
А вдруг у меня не хватит сил встретиться с той собой, которая живёт в твоих страницах? А вдруг она окажется для меня слишком? А вдруг я заплачу, и она не сможет меня обнять, оттуда, с тех строчек?
Ты ведь её знаешь. И даже знаешь меня. Мы не аннигилируем друг друга, точно?
Всё молчишь…
А я бы уже не против услышать твой голос. Хотя лучше продолжай молчать. Мне так легче решиться. Лучше даже сделай вид, что ты меня не замечаешь. Как будто ты занят делами, и не чувствуешь, что я читаю то, что писала давно. Как будто я в шапке-невидимке.
Спасибо тебе. Мне страшно разрешить себе себя не откорректированную опытом, себя вначале. А ты со мной такой давно. Будь рядом, ладно. Но так, чтоб еле ощущалось. Быть может, это сейчас самое важное".