От операции до операции прошло два года. Только я обрадовала заведующую своим появлением на работе после долгого декретного отпуска, как приключилась новая проблема. Перед тем, как я снова загремела в хирургию, меня пару раз скручивала непонятная хворь. Заболит желудок - хоть кричи. Помучаюсь час-два , отпустит и снова, вроде бы, можно жить.
К середине девяностых я приобрела формы призрачной тени. Даже стеснялась брюки надевать, так как ноги в них просто терялись. «Опять не дотягиваю до бараньего веса»- думала я! Вова к тому времени уволился из автоколонны и, по совету друга, отправился в Школу милиции. Мысль начать учёбу в 27 лет показалась мне смешной, но сил смеяться, честно говоря, не было. Так и быть, милиционеры тоже нужны, пусть учится, зато по ночам мотаться в Курган перестанет, тревожно стало на дорогах. Дальнюю родственницу Вовы, женщину неробкого десятка, работающую водителем такси (нечастое в то время явление) убили. Событие очень громкое, обсуждалось в местных новостях. И очень страшное. Я Женю не знала, слава Богу, и всё равно переживала.
Мой воспитательский график был не совсем привычным- с 7.30 утра до 18.00 вечера. После смены, я выгребала из Серёгиного шкафчика мокрые колготки и трусы, дома стирала их, а утром тащила обратно. Бедное дитё попало в садик сразу на целый день и адаптировалось, как могло – с рёвом и с лужами. Иришка, как обычно, страдала тихо и терпеливо. В детском саду ей тоже не нравилось, несмотря на то, что я работала в соседней группе.
Когда случился третий приступ, мы с детьми уже вернулись с работы. Я привычно закинула в рот но-шпу и, скрючившись, легла ждать с учёбы Вову и облегчения. Дети развлекали себя сами. Когда муж вернулся, меня трясло от поднявшейся температуры, а количество выпитых таблеток увеличилось в два раза, но я не теряла надежды выйти утром на смену. Однако, было понятно -лекарство не помогает. Вова заворчал на мой дурацкий героизм, сбегал через дорогу к соседям и вызвал скорую.
На вызов приехала чудесная скромная девушка, жена того самого друга, что сманил Вову в милицию. Наши дочери ходили в одну группу, и мы были знакомы. Произведя небольшие диагностические манипуляции, Галя сказала: "Аппендицит. Собирайся».
- Японский городовой! Я не могу!- запричитала я. "Завтра двадцать родителей приведут детей к закрытой группе!"
Фельдшер меня не слушала: "Без разговоров! Вперед и с песней!»
С песней о том, какой завтра случится апокалипсис у двадцати работающих человек, я поплелась в машину.
В приёмный покой поступила в двенадцать ночи. Дежурил в ту смену хирург, широко известный в узких профессиональных кругах. Он пощупал мой живот, обнаружил на нём нечто интересное и созвал имеющийся на тот момент персонал. Некоторое время они с любопытством разглядывали аппендикс, бугром выпирающий на моём ну ооочень тощем теле, трогали и хмыкали. Потом все разбежались, а хирург скомандовал: «Вызывайте Банаря». В этот момент у меня резко исчезла боль. Как будто её и не было! Дело в том, что в ту пору в райцентр назначили нового Главу администрации и у всех на слуху гуляла его фамилия - Банарь. Других Банарей в поселении не было.
- Его-то зачем? – с ужасом подумала я, позабыв про болячку. "Не надо нам его! Нам кузнец не нужен!»
Вслух я, правда, и слова молвить не осмелилась, поэтому быстро смирилась и решила: пусть вызывают, кого хотят, хоть президента.
Раздражённая внеплановой ночной операцией бригада, начала меня привязывать к столу. В операционную вбежал парень, совсем не похожий на солидного Главу и медсестра сказала:«Начинаем!» В этот момент у меня прорезался голосок, и я закричала, что пока ещё не сплю. Вот тут они мне и отомстили за бессонную ночь!
- А кто сказал, что ты будешь спать? –спросила медсестра. - Лежи, не дёргайся! Скальпель!
Честное слово, чувство юмора у меня какое-никакое имеется, но в тот день, я, похоже, оставила его дома! Я чуть не заревела и в этот момент мне дали наркоз.
Через час, уже на койке, я стала приходить в себя. До самого утра, как рассказывали потом соседки по палате, я, с интервалом в пятнадцать минут, выныривая из сна, спрашивала у них, который час. Получала ответ и добавляла: «Мне надо на работу. Сейчас чуть-чуть полежу и встану!» Задолбала их так, что к утру они всерьёз стали подумывать о кляпе.
Утром меня навестили хирург и Банарь. Младшенький. Оказывается, к новоиспечённому Главе приехал сын, закончивший медицинский и я была его первой ночной операцией.
Задумчиво посмотрев на мой покрытый огромными красными волдырями живот, хирург дал всем присутствующим возможность полюбоваться своей ювелирной работой ( шов и правда оказался мизерным), потом отменил обработку йодом и лейкопластырем, а назначил зёлёнку и скотч. Ибо, в довершение веселой ночи у меня вылезла странная аллергия на эти простые вещи.