Ивану было всего 19, когда после блокады, в которую попали партизаны, его парализовало. Некоторое время те возили парня за собой из леса в лес, от одного места дислокации к другому, а потом вынуждены были оставить у матери в деревне.
Кто-то донес полицаям, и его забрали в больницу под благовидным предлогом — подлечить. Но на самом деле беспомощного Ивана таскали на допросы, истязали, пытаясь узнать, где располагается партизанский отряд. Не узнали. А после, подкупив врачей, близкие сумели добиться выписки больного, фактически — освобождения.
После войны молодой инвалид побывал во многих санаториях. Лечение результата не дало: ни руки, ни ноги по-прежнему не действовали. За Иваном некому было ухаживать, поэтому его поместили в дом инвалидов.
В ту пору у заведений подобного типа было много шефов. Над их обителью шефствовала местная типография. Пожалуй, чаще других к инвалидам наведывалась женщина лет 25 с печальными глазами, о которой знали, что муж у нее погиб на фронте, а детей не было…
Ивану все завидовали, когда Шурочка увозила его домой. Человек обретал семью, что еще недавно казалось невозможным. То ли женщина его полюбила, то ли забрала из жалости, никто не узнал — она была очень скромная, тихая, немногословная.
Как бы там ни было, несла крест с 1946 до 1998 года, до самой своей кончины. 52 года была для Ивана не просто женой — нянькой, без помощи которой он не мог поднести ко рту ложку или чашку.
Все недоумевали, откуда у нее брались силы. Даже не столько физические (Иван был грузный, под сто килограммов, а в ней - не более 60), сколько душевные, — она никогда, до последнего вздоха не пожаловалась на трудности и уж тем более на судьбу. Поистине загадочный женский характер.
Свой век, а он стал долгим благодаря заботе жены, Иван Маркович доживал в Москве у единственной дочери. Иначе и не могло быть — милосердие досталось ей в наследство от матери