гл-5, Коллектив
В апреле в кабинет главного инженера «Паровозовагонного» завода постучали. Дверь распахнулась, и в проёме показался военный.
«Фронтовик» - отметил про себя Иннокентий Степанович, ещё не разглядев, как следует, посетителя, зато он ясно уловил, как позвякивают медали на солдатской груди. Солдат перешагнул порог и остановился, не решаясь двинуться дальше. Знакомая фигура в «полном боевом» заполнила просторный кабинет.
«Брат ты мой, Тимофей! Проходи, проходи … дорогой ты мой, иди- ка я тебя обниму»! – радостно воскликнул Иннокентий Степанович.
Тимофей тоже обрадовался: - «Признал инженер, видать по всему - поджидал».
А Иннокентий Степанович спешил навстречу, он шёл, широко раскинув руки, улыбался и всё повторял: - «Пришёл! Молодец! Молодчина! Ну, герой, теперь уж не отпущу, даже не мечтай»!
Обнялись, как родные, похлопали друг дружку по спинам, крепко пожали руки, … стояли друг напротив друга и улыбались.
После войны так и было – кто выжил, … с каждым днём всё родней и родней становились. Казалось, страшней, чем «война народная», нет на белом свете испытаний. Одолели врага, Слава Богу! На радость, правда, сил не осталось. Одна надежда - на время, но и оно не для всех «доктор». Столько горя – солнца не видать!
Поговорили о том, о сём, посмеялись, чайку попили из тонких стаканов в подстаканниках. А когда услыхал Иннокентий Степанович, что Тимофей до сих пор при госпитале квартирует, вызвал секретаршу и дал ей такое поручение: - «Найдите, Надежда Филипповна, нашему герою такую комнатку, чтоб он о своём Ярославле долго не вспоминал».
Подумав, добавил: - «К Аграфене Прокопьевне его поселите, у неё одна комната пустует. Пусть позаботится о солдате. Глядишь и сама оттает сердечком, а-то совсем почернела от печали своей вдовьей. Смотреть тошно. А какая красавица – глаз не отвести. Одна беда - не живая её красота, будто листочки на берёзе без света пожухли. Так и она – … без огня внутри живёт.
А пока, суть да дело, пойдём, Тимофей, я тебя с коллективом познакомлю. Не простой народ у нас, с хитринкой мужики, случайных нет, в основном, фронтовики. После победы на родной завод воротились. Не все – … сам понимаешь».
Кузнецы с любопытством разглядывали солдата, с недоверием. А один, дотошный такой, привязался к Тимофею … с ухмылочкой так: - «Докажи, да докажи, что ты силу в руках имеешь, чтоб к железу тебя подпустить. Тут тебе ни фабрика трикотажная, тут паровозы и вагоны. Еслив слабак, то лучше и не суйся к нам. Беги, паря, пока не поздно на все четыре стороны, а то с позором придётся пятиться».
Тимофей вздохнул, (будто деповский паровоз), по сторонам посмотрел, а потом вспомнил, что на улице рельсы на шпалы укладывают, да костылями крепят.
Вышел на воздух, коллектив за ним. Приблизился к мужикам, которые костыли в шпалы забивают, окликнул одного, придержал руку с кувалдой, попросил передохнуть.
А костыль почти весь в шпале спрятался, только шляпка и торчит, одного удара не хватило, чтоб её в железной прокладке утопить.
Нагнулся Тимофей, подсунул пальцы под шляпку, замер на мгновение, напрягся легонько и потянул на себя. Костыль плавно пополз из шпалы наружу - у мужиков брови … к небу.
«Дотошный» закивал курчавым чубом: - «Силён дядя! Тебе впору паровозом работать, ну, на худой конец - на «дрезине» заместо дизеля урчать».
Мужики тоже - одобрительно «крякнули».
А «дотошный» неугомонится - забил костыль назад, в шпалу и на Тимохин манер потянул наружу. Потом тянули по-очереди - кто с тем же "кряком", кто со смехом, а кто и со словом крепким. Ни в какую!
Подошёл рабочий с кувалдой, размахнулся и вогнал железный штырь на место. Усмехнулся, сбросил верхонки, подкурил самокрутку и прокомментировал увиденное: - «Я лет двадцать эти костыли в шпалы вбиваю, но ни разу не наблюдал, чтоб их назад пальцами вытягивали. Этот герой для сурьёзного дела задуман. Ну и силища! Любо-дорого посмотреть. Откуль вы его заманили? Таки мужики, как золотой фонд, в запасниках хранятся. Видать приспичело, коль достали».
А коллектив обступил Тимофея с четырёх сторон. Завязался мужской разговор. Послышались номера частей, названия фронтов, фамилии командиров, а кто-то уже кричал: - «Дык, я тебя знаю, паря! О тебе каких историй не пересказывали … Мы ведь бок о бок, считай, воевали. Как от Москвы упёрлись флангами, так и не расцепились до Берлина. После смены полным составом ко мне! Однополчанин объявился!
Тут, как говорил, генералиссимус Суворов: - "Портки продай, а четверть на стол обеспечь"!
- Иннокентий Степанович, милости просим до нашего блиндажу!
Мужики обрадовались: – «Есть причина! Ещё один солдат домой живым воротился»!