20 лет назад — в марте 2003 года — началась операция в Ираке с целью свержения Саддама Хусейна. Основные участники — Штаты и Британия. Цели операции были выполнены, Саддам покинул этот бренный мир в 2006, а на территорию «освобожденного Ирака» должна была прийти демократия, свобода, равенство и прочие провозглашаемые блага. А что на деле?
Принцип пары
Помните старый стишок — мы с Тамарой ходим парой, санитары мы с Тамарой? Точно так же парой всегда ходят поражение в войне против внешней агрессии и внутренний гражданский конфликт. Власти, ослабленные или смененные вследствие первого, неспособны предотвратить или хотя бы быстро потушить второе.
Примеров тому в истории множество, можно даже наш, российский вспомнить, 100-летней давности. Причины и обоснования гражданской войны могут быть самыми разными, но принцип пары будет соблюдаться. Так было и в Ираке, где формальной датой окончания гражданской войны считается 2017 год.
Понятно, что 15 бурных лет не способствовали ни экономическому росту, ни социальной стабильности. Их отголоски местная экономика будет чувствовать еще как минимум два десятилетия, если не найдется в мире «старший брат, готовый подставить плечо» не на основе лозунгов, а реальными инвестициями.
Куда в итоге пришла экономика?
Поскольку Ирак в любой момент может вернуться в активную международную повестку, пора посмотреть, что из себя представляет его экономика. Только основные показатели и цифры.
Валовый продукт
Принципиально ничего не изменилось — Ирак был и остается нефтяной экономикой. 55% его ВВП набирается от нефтедобычи. Процент чудовищно высокий не потому, что нефти добывается много, а потому что колом стоят остальные сектора экономики. Обрабатывающее производство, строительство, производство и распределение ключевых коммунальных благ дают в сумме 8% валового продукта по состоянию на 2022 год. Для сравнения, у Ирана только 23% ВВП от нефтянки.
Несмотря на скудное наполнение, ВВП Ирака достаточно велик — 208 млрд долларов (Всемирный банк, 2021). Это уровень Греции, Украины или Казахстана. В подушевом выражении — 4224 доллара; уровень Шри-Ланки, Намибии или Косово.
Долги и запасы
Злые языки говорят, что принесенную снаружи демократию обязательно придется оплатить. Пример Ирака подтверждает эту версию. В 2004 году, по подсчетам МВФ, госдолг Ирака в процентах от ВВП достиг 344,3%. За последующие неспокойные 10 лет он был снижен более чем в 10 раз, до 32%. По итогам 2022 года фонд оценил объем госдолга Ирака в 36,7% от ВВП.
В 2022 году Ирак активно наращивал золотой запас, доведя количество золота в хранилищах с 96,42 до 130,32 тонны (подсчеты Всемирного совета по золоту).
Инфляция
Удивительно, но по росту цен Ирак выглядит куда приличнее большинства стран Европы. За последние 10 лет скачки уровня инфляции фиксировались лишь в 2021 году (до 8%, если это вообще можно назвать скачком). Последние опубликованные данные ЦБ Ирака относятся к ноябрю 2022 года, 4,5%.
Продовольственная инфляция держится стандартно для развивающихся экономик — выше общей. 6,32% в годовом выражении. Это в 3 раза ниже, чем в Германии, в 2 раза ниже, чем в России, почти в 6 раз ниже, чем в Литве.
Учетную ставку местный Центробанк держит на разумном при такой инфляции уровне — 4%.
Безработица
Для стран, переживших гражданские войны, безработица — ключевой показатель, определяющий будущую политическую стабильность (или не-стабильность). Чем больше молодых, активных граждан болтается без дела, тем выше шансы на возникновение социальной турбулентности.
К сожалению, Ирак либо не мониторит, либо не публикует большинство параметров безработицы. Но даже общего ее уровня — 14,2% — вполне достаточно для фиксации рисков. Как правило, молодежная безработица выше общей. Даже если это «всего» 20%, при 40-миллионном населении — слишком много. Стабильности можно не ждать, вероятность социальных бунтов высока.