И он увидел: высокий, худощавый, совершенно сломленный мужчина стоял перед пышущей злобой и неведомой силой молодой женщиной. И ему стало страшно. Страшно было признаться в том, что он задумал.
«Я это сделаю. Завтра. Тайно от неё. И пусть это будет совсем не благородно и не достойно».
На следующий же день Владимир, прихватив с собой Сонину старую метрику и свидетельство об удочерении, отправился в ЗАГС и аннулировал своё отцовство. Теперь в Сонином свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял прочерк. Владимир твёрдо верил в то, что сполна отомстил Нонне. А ещё, он твёрдо для себя решил, что никогда в жизни не увидит ни Нонну, ни своих дочерей. Слишком больно. И эту боль он не сможет перенести.
Часть III. «Соня»
Соня стояла в центре огромной комнаты и плакала. Нет, она не плакала. Она рыдала. Навзрыд, как в детстве, когда поняла, что больше никогда не увидит свою любимую бабушку. Она помнила тот день так ясно, как будто всё произошло только вчера. И тогда и сейчас нестерпимая боль вырывалась наружу. Тогда ей казалось, что бабушка предала её, оставила, бросила на чужих людей. Это сейчас она понимает, что такое смерть. И это не предательство, и бабушка её не бросила. Предали её сейчас. Предали и бросили. Сейчас. И кто? Отец и мать.
-v-
Мать… Мама… Нет, мамой она никогда не называла Нонну. Только Нонной. Только так. По-другому нельзя. Соня не помнит, чтобы Нонна разговаривала с ней чаще, чем того требовала ситуация. О задушевных разговорах, не говоря уже об объятиях или ласковых словах, можно было только мечтать. Сонечка давно не мечтала. Особенно с тех пор, как побывала с Нонной в кино.
Кино… Это было в третьем классе. Соня зашла в буфет, чтобы купить булочку. В кармане было 5 копеек. Булочка стоила 10. Соня уже развернулась, чтобы уйти, и вдруг увидела, как Наташка, с которой они сидели за одной партой, достала из кармана платок, и пятикопеечная монета выпала и покатилась к Сониным ногам. Соня машинально наступила на неё и огляделась. Никто ничего не заметил. Она наклонилась, взяла монету, подошла к буфетчице и купила сладкую булочку.
Каким образом об этом узнала учительница, осталось загадкой. На следующий день она попросила Соню, чтобы в школу пришла Нонна. Не отец. Нет. А именно Нонна. И она пришла. А ещё через несколько дней, в воскресенье, Нонна повела Соню смотреть фильм. Этот фильм был событием в её жизни. Они вдвоём с мамой. Ей тогда показалось, что Нонна захотела наладить отношения. Господи, как она ошибалась.
Соня не помнила название фильма, но на всю жизнь запомнила содержание. Фильм был ужасный. Для неё, десятилетней девочки, было тяжело видеть, как в Японии расправляются с целыми семьями, закапывая их заживо, лишь за то, что кто-то из семьи без разрешения съел ложку риса. Особенно Соня запомнила беременную женщину, которая лишь попробовала из общей кастрюли немного супа. Её закапывали в землю вместе со всей семьёй в тот момент, когда она стала рожать. Только что родившийся ребёнок задыхался под грудами земли. «Страна восходящего солнца» такими жестокими методами заботилась о своём будущем: в их обществе ворам нет места, и никогда не будет. Истребить всех, кто способен украсть, – это был приказ правителя страны.
Соня плакала во время фильма, и после фильма не могла остановиться, а Нонна, не обращая внимания на состояние дочери, взяла её за плечи, строго посмотрела в глаза и медленно произнесла:
- Если ты ещё хоть один раз украдёшь даже одну копейку, я тебя собственноручно закопаю. Ты поняла? Тебе ясно? Собственноручно. Нам в семье воровка не нужна.
Сонечка хотела объяснить, что просто так получилось, что у неё и в мыслях не было красть, но Нонна прервала дочь на полуслове.
- Не смей оправдываться. Никогда. Даже если ты и виновата. Никогда! Слышишь меня?
- Я запомню, - тихо, но твёрдо ответила Соня.
На следующий день Соня отдала Наташе пять копеек, извинилась перед нею, а ещё через неделю они стали лучшими подругами.
Через полгода у учеников стали пропадать разные мелочи: ручки, жевательная резинка, деньги. Учительница в присутствии директора школы просила всех открывать портфели. Соня несколько раз первая подходила к ней и выкладывала из своей сумки всё содержимое. Пропавших вещей обнаружено никогда не было. Так повторялось до тех пор, пока однажды учительница при всех не сказала Соне:
- Ты можешь не открывать портфель. Знаю, что ты ничего чужого не брала.
Кражи продолжались. Вещи и деньги стали пропадать и из учительской. Вызывали милицию. Но вора так и не нашли.
- Знаешь, Наташа, - говорила Соня своей подруге, - это, наверное, кто-то из учителей ворует, а нас хотят в этом обвинить. Согласись.
- Согласна, - отвечала Наташа, смущённо опуская глаза.
-v-
Наташа и сейчас самая лучшая её подруга. Они вместе даже в институт поступили. И не в какой-нибудь простой, а в МГУ. На филологический. Обе окончили школу с золотой медалью. Отец так гордился Соней… Говорил, что любит… Что у него две прекрасные дочери… Говорил. Говорил ведь… А сейчас…
Год назад, когда они с Нонной и Леной переехали на Старый Арбат в роскошную квартиру, она даже не подозревала, что отец, вернее, Карпов (теперь Соня только так его и называла) официально отказался от неё. Да и не виделись они весь год. Нонна запретила и Соня безоговорочно выполнила её требование. Да и жизнь этот год была такой, что голова кружилась от счастья. Сколько интересных людей приходило к ним в гости. Известные актёры, телеведущие, композиторы, даже сам директор Большого театра. А комплименты… Она утопала в них, наблюдая при этом, как они бесят Нонну. Когда же интересные, умные мужчины начинали вести с Соней продолжительные беседы, Нонна начинала нервничать и отправляла «младшую сестру» в другую комнату. Соня покорно соглашалась, покидала гостей, и, оставшись в своей комнате, начинала мечтать. Мечтать о том, что когда-нибудь она, роскошная светская дама, войдёт в этот знаменитый дом вместе со своим мужем. И этот муж будет из этого узкого круга, в котором ей так нравится вращаться. И этот муж будет обязательно старше Стаса, да и должность у него будет не меньше, чем у министра или дипломата.
Студентка МГУ, Старый Арбат, шикарное общество… Будущее представлялось блестящим.
И всё рухнуло за одну минуту.
Нонна сегодня утром поставила её перед фактом: Соня больше не будет жить с ними. Заставила собрать все необходимые вещи и на своей машине перевезла дочь в эту коммунальную квартиру. Возражать Нонне Соня не могла никогда. Никто не мог. Даже отец Стаса. А Людочка Астахова? Известная на всю страну актриса просто превратилась в прислугу её матери. Нонна была королевой, и её приказы не обсуждались.
Войдя в своё новое жилище, Соня задохнулась от затхлости и сырости. В комнате не было никакой мебели. Ничего, кроме грязных стен, ползающих повсюду тараканов и телефонного аппарата, стоящего на полу.
- Тебе очень повезло, - сказала перед уходом Нонна. Нехотя так сказала. Как будто одолжение делала. – Собственное жильё в престижном районе. Кутузовский проспект это, конечно, не Арбат, но очень близко. Скажи спасибо, что у меня есть такие связи. Твой Карпов даже на это не способен. Так что… Начни хотя бы с этого. И… Всё в твоей власти. Да, и вот ещё что. Чуть не забыла. Возьми, - Нонна достала из сумочки малахитовые бусы. – Это бабушка когда-то мне подарила. Носи. Я всё равно такое уже не надену. К твоим зелёным глазам очень подойдут.
- Спасибо, - тихо ответила Соня и опустила глаза. Смотреть в этот момент на Нонну было страшно. Она боялась, что мать прочтёт в её глазах боль, отчаяние, несправедливость, ненависть и …зависть.
Оставшись одна, Соня машинально надела бусы на шею и прошлась по квартире. После года проживания в доме, обставленной красивой старинной мебелью, увешанной картинами знаменитых художников, чистой до стерильности, её новое жильё напоминало трущобы. В туалет и на кухню зайти было страшно. Ванная была коричневого цвета от грязи.
Соседка была одна: маленькая, сухонькая, но очень бодрая старушка лет шестидесяти с красивым именем Роза. Она попыталась заговорить с девушкой, но Соня взглядом заставила её замолчать. Извинившись, соседка юркнула в свою комнату.
Соня решила поехать к отцу. Она надеялась, вернее, даже не сомневалась, что он разрешит ей жить с ним. Ведь она не виновата в их разводе. А он - её отец. То, что они не виделись целый год, значения не имело. Мало ли…
- v -
Владимир не предложил ей даже присесть. Они стояли в коридоре и разговаривали. То, что она узнала и услышала, было страшно. Так же страшно, как тогда, на фильме о Японии.
Там закапывали людей живьём. А что сделали с ней? Разве не то же самое? Лишили мечты о прекрасном будущем, лишили поддержки и любви. Её, Соню, предали. Предали самые близкие люди. Предали и оставили в живых. Вынули из неё душу, и сказали: живи, мы не против, но без нашей помощи живи, самостоятельно.
Она вспомнила того младенца, родившегося под землёй. Ей стало страшно. Она, в тот момент, слушая слова «отца - не отца», почувствовала себя тем самым младенцем, погребённым заживо. Малыш, наверное, только и успел, что один раз вдохнуть воздух. Один раз. Вместе с землёй.
Она смотрела на отца и плакала. Ей было жалко младенца, жалко себя, своё прекрасное будущее, она плакала о Марфе, о её любви к ней, маленькой девочке. Она плакала о материнской нелюбви, о предательстве отца. Она пыталась спросить: за что? За что вы так со мной поступаете? В чём моя вина? Я была плохой дочерью? Или я не любила тебя, папа? Но Карпов, теперь уже не папа, подошёл к двери и открыл её. Соня выбежала из квартиры.
- Привет Нонне, - услышала она вслед.
-v-
Один день как целая жизнь. Она почувствовала, что всё ещё любит отца. Вспомнила, как они разговаривали, как он улыбался ей, как водил в садик, в школу, как успокаивал, когда она получала четвёрки вместо привычных пятёрок, как возмущался воровством в школе. Знал бы он… Нет, он не знает. Никто не знает. Это её месть. Месть матери. Всему миру. За её нелюбовь. Почему плохо должно быть только ей, Соне?
Вспомнила, что услышала сегодня, и дышать стало нечем.
Соня открыла окно и глубоко вдохнула. Первый этаж через дорогу от метро – не самое приятное зрелище, не говоря уже о постоянных звуках проезжающих электричек. Предательство отца было страшнее, чем неприязнь матери, чем эта ужасная квартира, страшнее, чем смерть Марфы. За что? Почему? В чём её вина?
И как теперь жить? Как жить, когда тебе всего восемнадцать лет? Как жить, когда ты только что поступила в институт и на твоё проживание есть только стипендия в размере 25 рублей в месяц? Как жить, если отец, который всегда говорил, что не даст её никому в обиду, отказал ей не только в квартире, но и в материальной помощи, сказав, что она ему не дочь и знать её не хочет. Соня рыдала так, что, казалось, сердце остановится от боли, горя и одиночества. Быть никому не нужной в 18 лет страшно. Но ведь так не должно быть.
Наташка… Единственный человек, которого она подпустила к себе очень близко. Но даже она, самая близкая подруга, не знает всех её тайн. Хотя, если и знает, никогда об этом не заговорит.
Соня позвонила Наташе и, рыдая, попыталась объяснить ей, что произошло.
Через час подруга была уже в её комнате с бутылкой вина. А ещё через полчаса они, сидя на грязном полу, наперебой стали обзванивать всех своих знакомых. Просьба была одна: привезти в качестве подарка Соне на новоселье никому ненужную старую мебель.
Продолжение следует...