В солнечный день сентября я возвращался домой из школы. Все ребята уже ушли домой, а я выполнял уборку класса, вместе с соседкой, - дежурила наша парта. На душе было скверно, представлял как пацаны уже носятся по лесу, играют в индейцев, а мне еще надо домой, поесть, переодеться, да и незаметно выскользнуть на улицу, что бы родители не усадили за уроки.
От школы к дому, стоящему на Профсоюзной улице, вела тропинка, проходящая через лес, так было короче, чем идти вокруг, по поселковой дороге. Я знал, ребята уже там, в лесу у ручья, - пройти мимо? сразу домой? — никогда! Градус настроения начал расти, как только тропинку, вьющуюся под ногами с обеих сторон, обнял лес. Мне казалось, что уже слышны голоса пацанов, атакующих неприятеля. Тайга в этом месте представляла из себя березовый лес, который сказочно красив осенью, - золотые листья еще крепко держались за ветви, отдельными просветами пропуская синьку неба. В золотое полотно вписывались темно-зеленые пятна елей, а красные гроздья рябин дополняли божественную красоту. Есть ли на свете художник, способный передать, хоть маленькую толику, этого нерукотворного великолепия?
Я сошел с тропы, и напрямую направился к месту базирования нашего отряда. Под ногами шуршала мозаика сухой листвы, словно кто-то выронил огромный гербарий из рук оставив его на земле до поры. По пути попадались грибы волнушки и серянки, идущие на соление, но мне было не до них. В далеке, на поляне, двигались фигуры ребят, Андрей по кличке Кусок, Серега с прозвищем Дизель и мой двоюродный брат Вася, он же в нашей среде - Веревкин. Они уже успели переодеться и занимались подготовкой самодельных стрел к лукам. Луки старались делать из стволов вереска, он больше всего подходил на эту роль, крепкий, жесткий, долговечный. Стрелы делали максимально приближенными к боевым, мастерили наконечники из медных трубок, затачивали, но они очень утяжеляли стрелу сокращая длину полета. Голь на выдумку хитра, - в заготовку стрелы стали забивать гвоздь восьмидесятку (длина гвоздя восемь сантиметров), шляпку гвоздя откусывали пассатижами, а напильником затачивали гвоздь до состояния иглы. Потом уже выстрагивали само тело стрелы, делая на кончике бороздку под тетиву. Стрелы с гвоздем очень хорошо втыкались в любую минешь, доставляя нам радость и чувство серьезности нашего оружия. Встретившись, решили перекурить, наметить план наших действий, все по-взрослому. Курили «Север», - папиросы, четырнадцать копеек пачка. Угощал куревом Кусок, он был старше нас, кого на год, кого на два, а меня, - Булю, на три. Веревкин сказал, что хочет сходить к ручью, там он видел утку и питал надежду добыть дичь, никто не возражал, но и желания не проявил реализовать им задуманное. Дизель никак не мог справиться с тетивой, то слабая, то перетянутая, сидел и не первый раз развязывал и завязывал последнюю на древке лука.
Я попросил у Андрюхи лук, покрутил его в руках, прицелился, и спросил,
- дай стрельнуть?
- стрельни, - ответил Кусок и протянул стрелу.
Установив стрелу на древко, натянул тетиву, прицелился в березу, стоящую метрах в двадцати от нас. Андрей сказал,
- в березу не стреляй, промажешь, стрелу под листвой не найдем, подумал и добавил,
- стреляй вверх.
Он сидел на корточках, рядом со мной, Дизель метрах в пяти от нас, ковырялся с луком.
Подняв лук Куска стрелой вверх, натянул тетиву, что было сил и разжал пальцы, веревка, издав гудящий звук направила стрелу в небеса. Мы завороженные скоростью полета, смотрели как стрела удаляется от нас, превращаясь в едва заметную точку, пока совсем не пропала из вида. Замерли. Вот вроде бы что-то начинает в высоте появляться, сначала точка, которая увеличиваясь в размерах, все отчетливей превращалась в стрелу, несущуюся к нам, обратно. Интуиция подсказывала, что стрела падает прямо на нас, Андрей крикнул, - бежим, и оттолкнувшись от земли прыгнул в сторону, в этот момент раздался глухой удар, стрела воткнулась ему в голову и продолжала шумно вибрировать древком, гася энергию падения. Кусок застыл на месте, стрела торчала из головы строго вертикально, он прошептал вытаскивайте, сам остался сидеть на корточках. Я схватился за стрелу, плотно застрявшую в черепушке Андрюхи, потянул, но стрела не сдвинулась с места. Подбежал Дизель, мы уже в четыре руки тащили стрелу, была боязнь, что гвоздь может остаться в кости черепа, а древко стрелы слезет с гвоздя. Андрей сидел белый как зимний снег. Еще одно усилие и стрела благополучно вышла из кости. Белая шевелюра волос окрасилась кровавым пятном.
- дайте закурить, сказал Кусок.
- Андрюха у тебя волосы в крови, информировал Дизель.
- помогите мне добраться к ручью, пить хочу и кровь замою.
Позже пришел с ручья Веревкин, естественно без утки, мы рассказали о случившемся, на что он выпучил глаза и спросил, - Кусок ты как? Андрюха чувствовал себя уже нормально, начинал острить. Посмотрел на меня, сказал,
- Буля! – Чингачгук бля!
- Ну ты же сам сказал, - стреляй вверх, ответил я.
Позже, спустя некоторое время, я интересовался у Андрея, - как голова?
- первое время башка поболела, потом перестала.
Подобных случаев у нашего поколения случалось огромное множество, конечно с разными последствиями и это стало нашей отличительной чертой.
«можно простить человеческую глупость, она бывает непреднамеренна, но нельзя прощать человеческую подлость, она преднамеренна всегда»
PS: Светлая вам память друзья детства: - Кусок, Веревкин и Дизель.