оглавление канала
Михась кинулся за руль своей машинешки, Федор грузил лыжи, а Слон стоял и с беспомощным взглядом смотрел на нашу суету с видом обиженного ребенка, которого взрослые не взяли с собой на прогулку. Я заглянула в кузов и проверила все инструменты, которые Михась приготовил для нашей экспедиции. Удовлетворенно хмыкнув, полезла в кабину, и машина затарахтела по пустым улицам поселка, подпрыгивая на ледяных колдобинах.
Вскоре поселок остался позади, мы проехали по мосту через реку, оказавшись в деревне. На выхваченном светом фар указателе, я смогла прочесть название деревни «Буданово». Тут Михась, заорал, пытаясь перекричать гуденье двигателя:
- Вот там, - он указал рукой куда-то направо, - баба Марфа с внуком живет, у кого Один остановился на постой.
По неизвестной причине, меня информация о неведомой мне бабе Марфе и ее внучке, почему-то будоражила. Хотя, казалось, какая мне разница, у кого остановился Олег. Я попыталась пошариться в закоулках своего сознания, чтобы отыскать причину этого беспокойного любопытства, но сосредоточиться на старушке не смогла. Не до того мне сейчас было. Решив оставить эти мысли на потом, громко спросила Михася:
- А бабулю-то предупредили, что Олег не придет в ближайшие дни? А то старушка, поди, волнуется?
Михась так отчаянно закивал головой, пытаясь донести до меня положительный ответ на мой вопрос, что я всерьез забеспокоилась, как бы у него голова и вовсе не оторвалась. Но, вроде бы обошлось. И мысли о старушке у меня вылетели из головы как-то сами собой, переключившись на более важные сейчас для меня задачи. Деревня тоже осталась позади одиноким фонарем, горящим посередине деревни, да жиденьким гавканьем местных собак, опасливо сопровождавших нашу машину по пути следования. Свет фар выхватил впереди черную стену леса. Дороги, как таковой здесь не было. Но, видимо, совсем недавно из леса проехал трактор, волоча за собой несколько хлыстов свежесрубленных деревьев. Вот по этой колее машина и продиралась, словно по вязкому болоту. Я попыталась сказать Михасю, что отсюда мы пойдем на лыжах и это получится намного быстрее, чем на машине, но упрямый мужичок и слышать не хотел мои доводы. Переключив УАЗ на пониженную скорость, упрямо давил на газ, повторяя:
- Если трактор прошел, и моя ласточка пролезет… - При этом он так сурово сжимал губы, и глаза светились такой решимостью, словно он не машину по лесу вел, а на танке собрался таранить вражеский окоп.
Наконец, волок (назвать это дорогой, у меня язык не поворачивался) привел нас на небольшую поляну, где, по всей видимости, был расположен верхний склад маленькой лесосеки. Михась затормозил и растерянно закрутил головой. Дальше пути не было. Вокруг стояли могучие ели и пихты, до самых нижних ветвей засыпанные мягкими сугробами. Я торопливо открыла дверцу, пока неугомонный мужичок не рванул напрямки, как на баррикады, штурмовать эти сугробы. Вытащив все инструменты, необходимые для разборки стены, спрятав их в холщовый мешок, вздернула лямки на плечи и взялась за лыжи. Фонарь протянула Федору. Ему предстояло прокладывать путь первым. К своему изумлению, увидела, как Михась с упрямым сопением вытаскивает откуда-то из глубин кузова еще одни лыжи.
- Куда это ты собрался? – Я с удивлением вскинула бровь.
Не глядя на меня, он буркнул:
- С вами пойду…
Я посмотрела на Федора, ища в его лице поддержку, но наш таежник только плечами пожал, мол, пускай идет. Решив использовать последний аргумент, я с легкой ехидцей проговорила:
- Только учти, нас там еще медведь дожидается…
Михась замер, став похожим на памятник самому себе и, чуть заикаясь, спросил:
- К-кто…?
Ох ты, Господи! Да он и вправду боится медведей! Мне вдруг стало стыдно. Мужик, можно сказать, от всей души, от всего сердца помочь пытается, а я? Пугаю его… Как нехорошо. И, стараясь исправить свои слова, принялась ему объяснять более мягким голосом.
- Там Асхат, медведь. Он друг Одина, ну и мой. Он, конечно, тебя не тронет, но может быть, ты все же лучше подождешь нас здесь?
Михась испугано и недоверчиво смотрел на меня, недоумевая по поводу моих слов. Затем перевел взгляд на Федора и жалобно проблеял:
- Федюнь, она что, врет все, да?
Федор, по своему обыкновению пожал плечами, и коротко бросил:
- Нет. Я же говорил тебе, она тоже – Мось-Аюна. Сам не верил, пока не увидел.
Михась как-то обижено захлопал ресницами, опустил голову, как видно, борясь со своими страхами. А потом лицо его изменилось. Он сурово сдвинул брови, и стал сердито прилаживать лыжи на сапоги, бурча себе под нос:
- Ну и ладно… Ну и пусть медведь! Что я, медведей не видал, что ли? Не сожрет меня, и ладно. А кто еще Одину поможет? Он для нас… А я что, из-за какого-то медведя в помощи своему брату откажу? Архип бы не одобрил… Нет, совсем не одобрил.
И он, сердито поглядывая в мою сторону, пошагал вслед за Федором. Я только тяжело вздохнула. Ну вот, у меня всегда так! Ни за что, ни про что взяла и хорошего человека обидела! Преисполненная раскаянья, я пошагала вслед за мужиками, пообещав себе, что, когда все закончится, непременно попрошу у Михася прощения.
Федор шагал бодро впереди по заснеженной тайге, словно по улице родного поселка. Фонарь зажигал только изредка, иногда подсвечивая путь, если на пути попадался бурелом или густые заросли хвойного молодняка. Темнота не была полной. Над головой сверкали холодные звезды, отрешенно и равнодушно глядя на землю, ко всему безучастные и бесстрастные. Но я им не завидовала. Лучше прожить короткую и яркую, полную интересных открытий и любви жизнь здесь, на земле, полную чудес, чем миллиарды лет в пустой, бездонной и бездушной пустоте космоса.
Время перестало иметь значение, только лыжня, с которой нельзя было сбиться или свернуть. Вскоре деревья впереди засияли серебряным светом, словно в волшебной сказке. Это восходила луна. Тайга вокруг преобразилась, словно в темной, пустой комнате зажглись волшебные огни, превращая ее в сверкающий и таинственный бальный зал. Я слегка начала волноваться. Значит, время приблизилось к полночи. Через три часа начнется операция, задуманная Олегом, а у меня еще, как говорится, не у шубы рукав.