Крым. 20 июня 1941 г.
Солнечным июньским утром 1941 года выпускники симферопольской школы № 8 Василий Жуков и Анатолий Колкин заехали на мотоциклах за одноклассницей Ниной Помазковой, чтобы вместе совершить мотопробег по вершинам крымских гор «В честь 21 годовщины освобождения Крыма от Врангеля».
Василий и Анатолий были энтузиастами-мотогонщиками, членами симферопольского автомотоклуба, а Толя вдобавок еще и комсомольским вожаком школы. Оба юноши были тайно влюблены в красавицу Нину, внешне похожую на звезду советского кино Любовь Орлову, – худощавое лицо, волнистые волосы, тонкий нос, трагический излом бровей и бордовое сердечко помады на губах.
Елена Ивановна Помазкова собирала дочь в дорогу, заворачивала в вощеную бумагу бутерброды и строго-настрого наказывала дочери «быть там поосторожнее». «Ой, мама, отмахивалась спортсменка-парашютистка и значкистка, ничего со мной не случится, покатаемся просто».
Вася и Толя ревниво ждали, чей мотоцикл выберет Нина. Девушка выскочила из подъезда с рюкзаком за плечами, засмеялась на бегу, маша рукой друзьям. На этот раз она выбрала ИЖ-8 Васи Жукова, села сзади, обхватила товарища за пояс. Даже через кожаную крутку спиной Василий с волнением ощутил упругость ее груди.
Пока Нина усаживалась, мама ее, высунувшись в окно, внушала молодым людям правила безопасной езды. Вася перекричал тарахтение мотора: «Елена Ивановна, вы не волнуйтесь, доставлю я вашу дочечку в целости и сохранности!»
Елена Ивановна, улыбаясь, грозила пальцем. Василий газанул и, со стрельбой и ревом выписав пируэт, вырвался из тесного дворика на залитые солнцем крымские дороги. Жизнь манила вдаль и сулила невиданное счастье, любовь и коммунизм.
Отец Василия, профессиональный революционер Аким Митрофанович Жуков, в царское время по одному из дел проходил вместе с латышом Жаном Миллером, ставшим в 1918 году председателем ЦИКа Таврической республики, он-то и перетащил в 1923 году представителя Коминтерна в Манчжурии Акима Жуков в Крым и сделал зампредом Главсуда Крымской АССР.
Здоровье отца было подорвано каторгой, поэтому он умер, не дожив и до пятидесяти, в 1937 году, накануне репрессий, когда арестовали и расстреляли его друзей, старых большевиков Жана Миллера, Юрия Гавена и других. Вот от отца-то Василию и достался в наследство мотоцикл «ИЖ-8», предмет зависти всех мальчишек.
До Ялты домчались с ветерком, обгоняя друг друга, задаваясь перед девушкой. «Васька, кричала Нина, ты зачем Толю обгоняешь!» Несясь по крымскому серпантину, Василий орал встреч ветру любимого Маяковского «По оробелым пали, парабеллум!».
В Ялте к ним присоединились комсомольцы-энтузиасты из Феодосии и Севастополя, оттуда мотопробег поднялся на Ай-Петри и по яйле добрался до Роман-Коша.
На высочайшей вершине Крыма Нина взяла за руки Васю и Толю и подвела к краю обрыва.
«Мальчики, давайте поклянемся, что бы ни случилось, сохраним нашу школьную дружбу и навсегда запомним этот день!»
С развевающимися на ветру волосами, белозубая и кареглазая, Нина была очень красивой. Все трое поклялись в вечной дружбе и скрепили клятву крепким комсомольским рукопожатием.
Спустившись в заповедник, переночевали на поляне Узун-Алана и оттуда взяли штурмом Чатырдаг. Им удалось с мотоциклами взобраться на сам Эклизи-Бурун. Там, в одной из межгорных долин Василий заметил кошару овец и предложил съездить к пастуху за барашком для шашлыка. Проголодавшиеся комсомольцы приняли предложение «на ура», тем более что двое феодосийцев захватили с собой пятилитровую флягу сухого белого вина.
Пастух возвышался на коне над отарой курчавых барашков. К незваным гостям он подъехал в сопровождении трех осликов – двух маленьких, серых, и одного грязно-белого. Стояла жара, воняло овцами, мухи наматывали вокруг вспотевших на припеке мотоциклистов стремительные петли - ж-ж-ж-ЖЖЖЖ!!! - ж-ж-ж… ж-ж-ж-ЖЖЖ!!!-ж-ж-у…
С лаем подбежала вислозадая овчарка, Василий газанул, - тын-тырыдын-тын-тын-тыр-дыррын-дын-дыр - овчарка шарахнулась…
Чернолицый от солнца, с клином седины посреди черной бороды, старик-татарин спешился. Поздоровавшись, ребята спросили, не продадут ли им барашка на шашлык.
Старика заинтересовал мотоцикл. Василий для форсу сделал небольшой круг.
- Ишака железнай… - пастух с удивлением покачивал головой, укрытой татарской круглой шапочкой.
- «Иж-8». Скоро все комсомольцы на мотоциклы пересядут, и лошадки ваши больше не понадобятся.
- Так вы комсольцы? – коверкая слова, спросил чабан.
- Не «комсольцы», а ком-со-моль-цы, - поправил Василий. - Совершаем мотопробег по главной гряде Крымских гор.
- В честь освобождения Крыма от Врангеля, – звонко сказала Нина и засмеялась, переглянувшись с товарищами.
- Видите, как высоко забрались, – с гордостью сказал Василий. – Так как насчет барашка, продадите?
Потресканный от солнца и ветра, как чертова кожа, чабан вглядывался ему в лицо с таким выражением, будто стал узнавать.
- Зачем тебе барашка? – он указал на Толю Колкина. – У тебя друга есть.
- Друг не шашлык, - усмехнулся Василий, - его не съешь.
- Ты – съешь… - пастух смерил Толю взглядом. – Из него хароши шяшлык будит…
- Нет, дедушка, я худой, – засмеялся Толя, а за ним и Вася с Ниной.
Странный пастух пасет тут стада, подумали ребята.
Солнце пекло, жужжали мухи, фыркал конь, блеяли овцы, мотоцикл работал вхолостую - дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-дыр-…
- Так вы продадите барашка? – нетерпеливо спросил Василий.
Пастух понюхал бензиновую гарь.
- Десять рубли.
- Ого, – сказала Нина, - почему так дорого?
- Идет, – Жуков достал из кармана кожанки портмоне, доставшееся ему в
наследство от отца, вынул червонец.
- Ты что, дорого же, – толкнула его в бок локтем Нина.
- Так целый же баран.
Татарин взял деньги.
- Комсольцы… - припомнил он, - башкарма (председатель – тюрк.) говорил, они в Аллах ла илаха илла ллах (пастух отер руками бороду) не верят.
- Бог - это пережиток темного прошлого, - сказал Василий. – Но вам извинительно как пожилому человеку.
- Религия – опиум для народа, - задорно сказала Нина.
Чабан сожалеюще почмокал сухими губами.
- А что надо, чтобы вы в Аллах, субханаху ва тааля, поверили?
- Такого быть не может, - покачал головой Толя. - Мы же комсомольцы!
- На земле много случается, чего быть не может, - пастух странно смотрел на Василия. - Вижу, девушка ты любишь. Так крепко любишь, что своими руками задушишь.
- Отец, ты о чем? – напрягся юноша.
- Когда задушишь, поверишь? – допытывался пастух. – А когда друга на шяшлык зажаришь, поверишь в Аллах, ла илаха илла ллах? - ладони старика вновь огладили бороду.
Ребята переглянулись. «Какой темный, забитый народ сохранился еще в горах. Надо срочно проводить работу, развернуть антирелигиозную пропаганду», - примерно так подумал каждый.
Но, кажется, именно пастух намеревался обратить «комсольцев» в свою веру.
- Что еще надо, чтоб вы поверили? – вглядывался он в молодые лица.
- Ничего не надо, дед! - грубо ответил Жуков. – Нам твой барашек нужен и все!
- Будет барашка, будет, - вздохнул старик. - Выбирай.
Василий заглушил мотор, вслед за пастухом вошел в отару.
- Вот этот, - пастух поднял за шерсть забившегося ягненка. – Маладой, карасивый, совсем как твой друг… - перепуганный барашек с темными кругами вокруг мокрых глаз действительно напоминал очкарика Толю.
- Подходит, – сказал Василий, - берем этого.
Пастух вынул из-за пояса и подал ему старинные ножны, испещренные арабской вязью.
- Я не умею резать баранов, – отказался Василий. - Давайте лучше вы.
- Людей умеешь, а барашка нет? – удивился пастух. - Учись. Тебе это понадобится. Скоро. Очин скоро…
Выхода не было, Василий не мог показать слабину перед Ниной. Вынув из ножен узкий, длинный, почерневший от времени клинок грубой ковки с блестящей, отточенной кромкой, он взял дрыгающегося барашка за шкирку. Тот заблеял, дико кося лиловыми глазами.
Ну, и как такого резать?..
Ох! Как копытами больно! Да лежи ты, тихо! Ничего тебе не будет. Просто зарежу…
Зажмурившись, Василий резанул по мохнатому горлу. В шерсти вскрылась трахейная трубка, плюнула кровью.
отрывок из романа Копье Судьбы
https://www.cibum.ru/book/show/90218067
- ССЫЛКА НА «РОМАН КОПЬЕ СУДЬБЫ» НА ЦИФРОВОЙ ВИТРИНЕ
#мистика #литература #копье судьбы